— Этого я и добиваюсь, Мирта.
Она снова задумалась, потом сказала:
— Когда я в первый раз услышала о том, что вы собираетесь оплатить ее возвращение в Нью-Йорк, я решила, что вам безразлично, уедет она или останется. Но я наблюдаю за вами двумя все последние дни. — Она помахала пальцем. — Я, конечно, старая дева, но когда-то, тысячу лет назад, я была влюблена и знаю эти признаки. Вы оба без ума друг от друга. И однако вы хотите устроить так, что она уедет от вас. Почему?
Черт, эти пожилые женщины всегда все усложняют!
— Потому что Гвин этого хочет, — сказал он. — И если я смогу помочь ей, то помогу.
Мирта хмыкнула.
— Ладно. Думаю, будет несложно уговорить Брайана пойти на спектакль. Он чувствует себя виноватым, что так давно не навещал нас. Пожалуй, мы могли бы даже заставить его пробежаться на лыжах в одном белье. — Она взяла оливку с блюда с закусками и отправила ее в рот. — Но хочу предупредить, — добавила она, жуя, — что мы ничего не обещаем.
— Нет, конечно нет. Просто приведите его туда. — Он запечатлел поцелуй поверх рыжих локонов. — Спасибо.
— Ого! — В дверях кухни появилась Виола с выражением притворного возмущения на лице. — Как это ей удалось получить поцелуй?
Красный свитер Виолы был украшен бантиками и колокольчиками, которые звенели при каждом движении.
— Потому что я оказалась в нужное время в нужном месте, — заявила Мирта и, гордо подняв подбородок, выплыла из кухни, махнув им рукой с ярко-красным маникюром.
Алек со смехом снова взял супницу, потом наклонился и поцеловал Виолу в мягкую морщинистую щеку.
— Ну вот, — сказал он, — так лучше?
Звякнув колокольчиками, Виола вздохнула.
Гвин не находила себе места. Генеральная репетиция в костюмах прошла без заминки. Никто не забыл роль, реплики были поданы вовремя, костюмы всем подошли, и ни один ребенок больше не заболел.
И сейчас, за полчаса до поднятия занавеса, все шло гладко. Чересчур гладко: Ванесса приготовила необходимый реквизит, вся труппа была в сборе и даже в гриме, осветительные приборы работали исправно. Сама Гвин уже надела тот наряд, в котором Розалинда появляется в первом акте, — синее бархатное платье, сшитое для подружки невесты году этак в 1972-м. Чтобы прикрыть короткую стрижку Гвин, Виола постаралась и соорудила для нее головной убор, отдаленно напоминающий те, что носили в эпоху Возрождения.
Однако дурные предчувствия все сильнее одолевали Гвин. Алек поймал ее в коридоре, у дверей гардеробной девочек.
— Послушай, у тебя такой вид… Что с тобой?
Она сказала. Он решил, что она не в себе.
— Ничего не понимаю. Генеральная репетиция прошла идеально, сегодня все идет хорошо, а ты так нервничаешь.
— Это старая театральная примета, — сказала она, что есть силы сжимая руки. — Плохая репетиция — отличный спектакль, хорошая репетиция…
— …Психованный режиссер. — Алек нежно взял ее за руку. — Успокойся. Все будет хорошо. — Он легко коснулся губами ее уже накрашенных губ. — Ты выглядишь бесподобно…
— Мисс Робертс!
При звуке испуганного голоса Лоры Мейсон Гвин криво улыбнулась.
— Сейчас увидишь, — сказала она Алеку и повернулась к девочке, которая выполняла функции помощника режиссера. — Что случилось?
— У Бекки рвота, — сказала Лора, морщась от отчаяния и отвращения. — Ей очень плохо.
— Я же говорила, — бросила Гвин Алеку. Потом снова обратилась к Лоре: — Мать Ванессы — врач. Найди ее. Она или в зале, или где-то за сценой вместе с Ванессой.
Лора исчезла. Гвин прислонилась к двери.
— Все, теперь у меня нет Селии. Если у этой девочки то же самое, что у Тиффани, она не сможет сегодня играть.
Так оно и оказалось. Лави приложила руку ко лбу девочки и покачала головой.
— Температура очень высокая. Девочку надо немедленно отвезти домой и уложить в постель.
Бекки, тихо лежащая на кушетке в кабинете медсестры, открыла лихорадочно блестевшие голубые глаза.
— Простите, мисс Робертс.
На мгновение у Гвин закружилась голова.
— Перестань, Бекки, — сказала она и ободряюще похлопала девочку по руке. — Можно подумать, что ты нарочно заболела. Знаешь, я поговорю с мистером Уэйнрайтом, может быть, после каникул он организует еще одно представление, чтобы и ты, и Тиффани смогли принять участие. Вы обе так старались…
Но Бекки чувствовала себя слишком плохо, чтобы думать о таких пустяках. Вскоре приехала мать и забрала девочку домой, успев при этом поблагодарить Гвин.
— Ребекка просто в восторге от вас, — сказала она, поддерживая пухлой рукой едва стоящую на ногах девочку. — Говорит, что ей никогда не было в школе так интересно и весело.
— Я рада. — Гвин ласково провела рукой по пылающему лицу девочки. Помимо тревоги за пьесу, другое, незнакомое беспокойство охватило ее. Она так привязалась к этим детям. И впервые в жизни мысль о том, что неплохо было бы иметь своего ребенка, не показалась ей безумной. — Поезжайте домой. И успокойте дочку: мы справимся. А я позвоню завтра и узнаю, как у вас там дела, — сказала она.
Когда мать и дочь вышли, Гвин опустилась в кресло у стола медсестры и застонала. Потом перевела взгляд с Алека на Лави.
— Ну и кто из вас двоих будет играть Селию?
Взгляд Лави сместился выше, на что-то или кого-то за спиной у Гвин. Гвин повернулась и увидела в дверях Ванессу.
— Я могу сделать это, — сказала девочка, теребя тонкую золотую цепочку на запястье.
— Она знает наизусть всю пьесу, — подтвердила Лави. — У нее почти фотографическая память. Ей не приходится готовиться к контрольным, потому что она запоминает все с первого раза.
Гвин встала и подошла к Ванессе и взяла ее за руки.
— Ты уверена, что готова к этому?
— Нет, — дрожащим голосом сказала девочка. — Но я действительно знаю роль. И если это необходимо…
Гвин порывисто обняла девочку.
— Иначе нам пришлось бы отменять спектакль.
Ванесса только кивнула в ответ.
— Боишься? — спросила ее Гвин.
— Да.
— Ничего, я тоже боюсь. Это первый признак хорошего выступления, знаешь? — Она повернулась к остальным. — Так. Алек, ты можешь сделать объявление для публики и попросить их немного подождать? И еще предупредить об изменениях в составе актеров. Лави, у тебя есть пятнадцать минут, чтобы одеть дочь и наложить грим.
Гвин обняла Ванессу за плечи и вывела ее из медицинского кабинета. Остальные двинулись следом. На мгновение узор на кафельной плитке пола покачнулся и расплылся. Гвин уже догадывалась, что дело не только в нервах. Алек взял ее за локоть и приложил ладонь ей ко лбу.
