— Ты прав, она могла. Но ты знаешь, как оно обычно происходит. Ей нужно было еще все доказать, а она пошла бы против богатого мужчины, вращающегося в высших кругах. У ее отца был хороший друг — шеф полиции. Деньги и сила могли свести на нет все ее усилия, сын. Но и после всего, что он ей сделал, она думала — он не тронет своего единственного ребенка. Вот почему она оставила с ним Мию.
Я сильно стучу кулаком по столу.
— Ты, черт, издеваешься надо мной! Не могу поверить, что я слушаю это дерьмо. Он бы не тронул ее — папа, я видел ее шрамы — ее боль — он бил бы ее, пока не забил до смерти. Он сделал ее жизнь полной гребаных страданий! И из-за него она знала только насилие, поэтому встречалась с таким же ублюдком, как и тот, кто растил ее. Почему, ты думаешь, она покинула Бостон, пап? Ублюдок, с которым она встречалась, бил ее и пытался изнасиловать.
— Нет, — его голос пронизан шоком и недоверием. Он произносит это в точности как я — когда она рассказала мне.
— Нет, — повторяет он, — я нашел ее — Мию. Это было одной из причин, по которой Белль рассказала мне о ней. Она хотела узнать ее, обрести с ней мир, прежде чем умрет. Но когда я нашел девочку, было слишком поздно. Белль умерла.
— Но я все равно поехал в Бостон. Помнишь, когда я сообщил тебе, что еду на ту полицейскую конференцию? Тогда и поехал. Я несколько дней за ней наблюдал и думал, стоит ли рассказывать ей о Белль. В итоге решил, что не стоит. Тогда она ведь узнает, что ее мама, оставившая ее в детстве, умерла. Я хотел быть уверен, что с ней все в порядке и она счастлива. Мне казалось, что так оно и есть. Она ходила в школу, подала заявку в Гарвард. Жила в хорошем месте и водила неплохую машину. И я увидел ее с ним — Оливером, ее отцом. Они, похоже, ладили.
— Да, ну Мия прячется за хорошей маской, пап. Она — чертов специалист казаться тем, кем она не является.
— Джордан, если бы я знал, то что-нибудь обязательно бы сделал. Ты же знаешь.
Я тяжело вздыхаю.
— Да, знаю. Я просто… Боже, не знаю, что делать — как ей рассказать?
Как я собираюсь сказать девочке, в которую я влюблен, что ее мать, которая бросила ее для того, чтобы девочку воспитал монстр, вырастила вместо нее — меня?
Она будет винить меня. Я потеряю ее.
Я чувствую, как мне физически становится плохо.
— Просто скажи правду. Так же, как и я сказал ее тебе.
Я потираю рукой лицо.
— Она не пройдет через это, будет винить меня. И я ее потеряю.
— Нет, не потеряешь, — убежденно отвечает он.
— Белль оставила ее с ним и вместо этого решила растить меня. Я знаю — будь я на ее месте, правда меня бы убила.
— Джордан, это не твоя вина. Я приеду домой. Объясню ей…
— Нет, — глубоко выдыхаю я, — ей нужно услышать от меня…
— Уверен?
Нет.
— Да. Я скажу ей.
— Хорошо. Ты лучше знаешь Мию. Позвони мне, когда расскажешь ей. Дай знать, как она с этим справляется.
— Так и сделаю.
— Джордан?
— Да.
— Все будет хорошо, сын. Обещаю.
Я проглатываю прошлое, обжигающую мою глотку. Хотел бы я быть таким же уверенным, как и он.
— Позвоню тебе позже, — выключаю телефон, бросаю со стуком его на стол и позволяю туда же упасть и моей голове.
Минуту спустя я слышу, как открывается входная дверь.
— Эй, ты в порядке? — через комнату доносится нежный голос Мии, ввергая мой разум в чистейшую агонию.
Я поднимаю голову и поворачиваюсь к ней. Теплая улыбка на ее лице моментально исчезает, на лице появляется обеспокоенное выражение.
— Джордан, ты в порядке? — она быстро идет ко мне.
— Я… — слова застревают в горле, но я проглатываю их так же быстро, как вода поглощает камни.
— Джордан?
Боже, я не могу рассказать ей.
Я поднимаюсь и обхватываю ее красивое лицо своими руками, изображая улыбку своим лживым ртом.
— Все хорошо, малыш.
Затем я прижимаюсь своими лживыми губами к ее нежному, теплому и честному рту, ненавидя себя с каждой секундой все больше и больше за свою слабость и трусость.
Мия
Что-то очень сильно беспокоит Джордана. Он думает, что я этого не знаю, но я же вижу, как изменяются его лицо и глаза каждый раз, когда я не смотрю на него.
Он очень странно стал себя вести после звонка папы.
Сначала я подумала, что они поссорились, но сейчас я понимаю — произошло что-то другое. Параноидальная и мазохистская часть меня думают, что это связано со мной. Возможно, он передумал насчет нас.
Я хотела бы спросить его, но в то же время боюсь услышать ответ. Поэтому я, как настоящая мазохистка, следую по тому пути, что он предлагает. И пусть он дает мне многое, но есть кое-что, что мне нужно еще.
Я просто хочу быть сильнее. Хочу быть способной подняться и уйти, перестать быть такой чертовски жалкой с мужчиной, который, я уверена, меня больше не хочет.
А хуже всего то, что я поняла, что влюбилась в него.
Знаю-знаю, правда.
Вы думаете, что я уже должна была выучить свой урок.
Но сейчас неважно, могу ли я рассказать ему о своих чувствах, и как это отразится на мне. Не важно, если его голова занята тем, как избавиться от меня.
Было бы лучше, если бы он не так много обо мне знал. Его знание делает меня беззащитной.
Я знаю, что должна сделать — собрать вещи и уехать отсюда. Остановиться в каком-нибудь другом месте. Но сказать легче, чем сделать.
А еще мне надо взять себя в руки и посетить последнюю Анну Монро из списка. В этот раз не будет Джордана, чтобы держать меня за руку, и именно поэтому этот визит пройдет в миллион раз труднее. Полагаю, он, и правда, тот человек, каким он сам представился в самом начале, — человек, не способный на длительные отношения. И не важно, как сильно часть меня хочет, чтобы он изменился, — сигналы, посылаемые им, говорят, что ничего не изменилось.
Да, он говорит, что хочет меня. Но только тогда, когда оказывается или вот-вот окажется внутри меня. И я — лучше, чем кто-либо другой — знаю, что мужчина во время секса скажет то, что он не думает на самом деле.
Вчерашняя ночь ничем не отличалась. Я проснулась рано утром и не нашла Джордана в постели рядом со мной, а вместо него на месте, где он заснул, лежал растянувшийся и храпящий Дозер.
В конце концов мои любопытство и досада взяли верх над моей гордостью. Я обыскала весь отель, но без успеха. Потом я нашла его сидящим на настиле возле озера с бутылкой пива.
Я подошла к нему и стала между его ног, поедая его взглядом. Его руки скользили вниз по моим бедрам, пальцы впивались в кожу. Его голова была опущена, словно ему было трудно посмотреть на меня.
