– Валентина, проснись. Тебе снится плохой сон.
Валентина открывает глаза и видит Леонардо, который склонился над ней, его карие глаза полны тревоги.
Она медленно выдыхает, соображая. Она лежит на кровати рядом с Леонардо. Сейчас день, и, судя по тому, как солнечный свет наполняет комнату, день в разгаре.
– Успокоилась? – спрашивает он.
Она кивает, хотя все еще не может отойти от страшного сна.
– Не хочешь рассказать, что тебе приснилось?
Она вздыхает.
– Нет. Лучше попробую забыть. – Толща воды. Темнота. Погружение. Судорожные попытки вдохнуть. Вода в легких.
Она садится на кровати, протирает глаза и внимательнее рассматривает того, кто рядом. В памяти всплывают события прошедшей ночи.
– Поверить не могу, что ночью мы сделали то, что сделали… – начинает она.
– Тебе понравилось? – спрашивает Леонардо, лукаво поглядывая на нее. – Тебе было весело? – Ей показалось, или он действительно выделил интонацией слово «весело»?
– Конечно, понравилось!
Она игриво бросает в него подушку. Он смеется, кидая подушку обратно.
– А я сомневался, – говорит он. – Потом ты почему-то загрустила.
– Я просто запуталась… – На миг она в нерешительности замолкает. – Как же Тео? Как Ракель?
– У нас с Ракель свободные отношения, – говорит Леонардо. – Прошлой ночью она тоже была с кем-то.
Изумлению Валентины нет предела. Так, значит, есть такие люди, которые занимаются этим и не расходятся!
– А что касается Тео, поверь, тебе все станет понятно после того, как ты сегодня войдешь в Темную Комнату.
Говорит он так, будто знает что-то, чего не знает она.
– Что ты от меня скрываешь, Леонардо? – Она грозит ему пальчиком.
В ответ он медово улыбается.
– Терпение, Валентина. – И то, как он это произносит, напоминает ей о Тео. Теперь злость на любовника развеялась, уступив место тревоге. Не разрушила ли она, переспав с Леонардо, возможное совместное будущее с Тео? Нужно ли скрывать от него это? И все же она не жалеет о случившемся ночью. Вот что странно.
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, Валентина, – говорит Леонардо.
Она вопросительно смотрит на него.
– Чтобы Темная Комната могла дать тебе все, что нужно, ты должна поделиться со мной своей самой эротической фантазией.
Она пристально смотрит на него и чувствует, что краснеет, как будто он может прочитать ее мысли.
– Можешь это сделать? – Он придвигается к ней по кровати.
– Не знаю, – бормочет она. – Не уверена, чего мне хочется.
– Я мог бы что-нибудь придумать, – говорит он и гладит верхнюю часть ее бедра под одеялом. Тело ее мгновенно откликается на его прикосновение. Она чувствует, как его палец находит ее клитор и начинает его нежно тереть. – Отдайся фантазиям, Валентина, – бархатным, как урчание кота, голосом произносит он. – Возьми меня в свои самые глубокие, темные желания.
По мере того как палец Леонардо поднимает ее до все более высоких вершин, в сознании Валентины, словно из темноты, проступает образ. Ее самая дикая фантазия. Нерешительно она пересказывает ее Леонардо.
Когда заканчивает, образ сменяет другая картинка. Этой фантазией она не делится с ним. В ней среди ночи Валентина заходит в свою спальню. Там ее ждет Тео, с фонарем в руке и не скрывающий своей наготы. Он роняет фонарь, начинающий крутиться по полу и, как зеркальный шар в танцзале, проецирующий свет на стены комнаты. Потом подхватывает ее обеими руками и поднимает, высоко-высоко, так, что она задевает волосами люстру, которая отзывается мелодичным звоном подвесок и разбрасывает еще больше отблесков, отчего пятнышки света каплями дождя разлетаются вокруг них по всей спальне. Он снова ее опускает, и она обхватывает его ногами за талию, направляя его пенис в себя. Один толчок, и она уже широко раскрыта, все разочарования этой недели исчезают, как будто на спине у нее открылась дверка и чувства потоком хлынули из нее. Наступает оргазм, снова и снова, волшебный палец Леонардо переносит ее в объятия Тео.
Синьор Бжезинский вернулся. Белль еще не видела его, но слышала, как ночью он расхаживал по дому и кричал на Ренату за то, что неправильно приготовила мясо. «Он ждет случая избить меня, – думает она, – но этого нельзя допустить». Не потому, что она боится, просто хочет защитить Сантоса. Белль знает: любовник сдержит слово, если увидит хотя бы еще один синяк на ее теле.
«Я сбегу», – решает она, проснувшись утром. Ночью ей приснился прекрасный сон, в котором она и Сантос были вместе далеко-далеко от Венеции. Белль в меховой шубе, под ногами скрипит снег, Сантос рядом с ней. Пар их дыхания сливается в облако, когда они, задрав головы, смотрят на пестрые купола собора Василия Блаженного в Москве. В ее ладони внутри кармана шубы зажат изумруд Романовых, они похитили его у коммунистов. Или они где-то в тропических краях, плывут на его белоснежной шхуне и делают остановку на Кубе, где проводят ночь, танцуя и играя в карты с какими-то мрачными личностями, и чудом спасаются со всем выигрышем. Да, удача была бы на их стороне, потому что, когда два человека созданы друг для друга, везенье им дается на двоих.
Открывается дверь, и с завтраком на подносе входит Пина. Белль садится на кровать, взбивает подушку, засовывает ее за спину и чувствует себя так хорошо, как не чувствовала уже целую вечность. Настало время нарушить клятву. Да и что это за клятва, если тебя вынудил ее дать умирающий отец? «Это обычный шантаж, – рассуждает Белль. – Пора жить для себя и перестать чувствовать ответственность за мать».
Она смотрит на поднос, который поставила себе на колени. Молочный чай в чашечке из тонкого венского фарфора, аккуратные треугольные бутерброды, яйцо всмятку в серебряной подставке. Она разбивает скорлупу ложечкой. Но вдруг ощущает тошноту, поспешно отставляет поднос и встает с кровати.
– Сударыня, вы здоровы? – Пина, раздвигая шторы, стоит у окна.
Белль кивает, не в силах говорить, и бросается сломя голову в туалет. Она едва успевает добежать до унитаза, когда ее выворачивает.
Пока она сидит на корточках возле унитаза, в туалет врывается Пина.
– Сударыня, вы заболели!
– Не знаю, Пина. Минуту назад я себя прекрасно чувствовала. Это из-за яйца. Меня начало тошнить от него.
Она прижимает ладони к холодному черно-белому кафелю на полу, а потом ко лбу. Температуры нет.
– Вам нужно еще полежать. Отдохнуть.
Белль поднимается, покачиваясь, прислоняется к раковине и смотрит в зеркало на свое бледное лицо.
– Нет, мне нужно идти.
Она видит в зеркале взгляд Пины. Лицо молоденькой девушки горит огнем. «Ей известна моя тайна, – думает Белль. – Я совсем не знаю эту девочку, но доверила бы ей свою жизнь».
