— Смешной, — Камиль протягивает к нему руку, но тот снова звонко тяфкает. Правда уже через несколько секунд принимается исследовать на запахи его ладонь. — Здорово, пес!
— И тебе привет, — обнимаю, зажимая между нами Алонсо. — А ты чего не сказал, что уже вернулся?
Дело в том, что Камиль уезжал на свадьбу к своему брату и пробыл в Дагестане целых две недели.
— Хотел сюрприз тебе сделать, — по традиции целует меня в макушку. И как-то очень долго в этот раз не отпускает.
— Соскучился, что ли? — смеюсь, отодвигаясь. И тут же натыкаюсь на хитрющий мамкин взгляд.
Ей, видите ли, вечно мерещится, что между нами особые флюиды летают.
Я на это никак не реагирую. Пусть думает, что хочет. Правду все равно рассказать не могу…
— Гостинцы привез? — спрашиваю в шутку, перехватывая Алонсо покрепче.
— Конечно, — возвращается за пакетом, который я заприметила только сейчас.
— Давайте на кухню. Сюсюсю! — теперь уже мама пристает к новому члену семьи. — Папка стопроцентно даст нам люлей, — качает она головой.
— Та ладно, — отмахиваюсь я, фыркая. — Можно подумать, первый раз. Мы с тобой уже закаленные.
Шумно переговариваясь, движемся на кухню. Я с Алонсо присаживаюсь на диванчик, а эти двое в тандеме начинают суетиться.
— Ого-го гостинцев! Сухофрукты, сладости, травы, чай, мед, варенье, а это что? — мама с озадаченным выражением лица покручивает в ладони небольшую баночку.
— Урбеч. Ореховая паста, — поясняет парень.
— Обалдеть, сколько всего ты нам привез!
— Евгения Владимировна, это вам в коллекцию, — достает из плоской коробки невероятной красоты расписное блюдо. Кладет на стол.
— Боже, вот это да! — восхищенно охает мама.
— А это для вашего мужа.
— Батя кинжал точно заценит, — одобрительно киваю.
— Главное, чтобы папа в пылу гнева не бегал за нами, им размахивая, — подмигивая мне, хихикает родительница.
— Ставьте уже чайник, — командую я.
— Щас. Переоденусь и вернусь, — сообщает она, исчезая в проеме.
— Это тебе, — Камиль протягивает мне резную шкатулку.
— Что там?
— Посмотри, — пожимает плечом и отводит взгляд.
Брови сошлись на переносице. Весь из себя такой серьезный…
Перестаю тискать собаку, ставлю лапами на плитку и открываю шкатулку, в которой, как оказалось, лежит широкий браслет с нежным цветочным орнаментом.
— Это серебро?
— Да. Кубачинское, — рассказывает он, пока я трогаю и рассматриваю изысканную вещицу.
— Не слышала о таком, — бормочу растерянно.
— Поселок Кумачи в Дахадаевском районе Республики Дагестан славится своим ювелирным заводом. Тебе нравится?
— Да. Спасибо. Только…
— Саш, я тебя прошу, возьми, пожалуйста. Это от души подарок, — перебивает почти сразу. Как будто чувствует, что хочу отказаться.
— Ооо! Какая прелесть! Санечка, ну-ка, примерь! Давай помогу!
А это, как вы поняли, мама. Всегда, появляющаяся «вовремя»…
*********
В семь домой приходит папа. Глава семейства явно не в духе, ибо он еще с порога начинает чихвостить своих подопечных, на чем свет стоит.
Знакомство с Алонсо, как и предполагалось, выходит весьма прохладным. Отец абсолютно не в восторге от того, что я притащила в дом «блохастую мышь». Как он сам выразился.
Прочитав мне нотации на тему того, что «о таких вещах, вообще-то, предупреждают и советуются с семьей», батя принимается за ужин. Напоследок бросив что-то типа «верни его сегодня же туда, откуда взяла».
Да уж…
Остается надеяться на то, что он подобреет и смягчится, когда будет сыт.
Еще и чихать начал. Все к одному. Простыл, видимо, на работе…
— Не расстраивайся, Саш, — искренне пытается поддержать меня Камиль, когда мы выходим на улицу.
— Господи, че там той собачки-то? — отзываюсь я обиженно. — Сказала же, что он будет жить в моей комнате. Что сама буду им заниматься. Кормить, купать, выгуливать.
— Где ты его взяла? — наблюдает за тем, как Алонсо обнюхивает листья.
— Илья подарил.
— Понятно.
Прямо чувствую, как резко меняется тон.
— Я канючила, — признаюсь честно.
— Так вы снова вместе? — уточняет безрадостно.
— Да куда он от меня денется! — горделиво задираю нос.
А сама-то в свои слова не особо верю. Скорее, просто вслух себя успокаиваю.
Говоря по правде, я жутко скучаю по тому Илье, с которым начала крутить роман.
Раньше он не скупился на внимание и комплименты. Дарил цветы, устраивал свидания. Часто улыбался и всегда первым проявлял инициативу, чего бы это не касалось.
Раньше мы были взаимно открыты другу другу. Не прятали эмоции под толстой кромкой льда.
Раньше мы могли часами разговаривать по телефону и до утра строчить друг другу бесконечные сообщения.
Теперь все иначе. Сухие диалоги… Односложные ответы по смс. Холодные объятия. Вечное «занят». Между нами как будто невидимая стена выросла! И сломать ее у меня не получается…
Не знаю даже, я в тупике. Если бы не присутствие страстного секса в этих наших нынешних недоотношениях… наверное, подумала бы, что Илья потерял ко мне всяческий интерес.
— Он нормально к тебе относится?
Юнусов, блин, считывает меня как экстрасенс.
— Да. Как там Дагестан? — незаметно шмыгаю носом.
— Замерзла? — напрягается он тут же.
— Не.
— Точно?
— Точно. Рассказывай давай, как проводил время, — толкаю его локтем в бок. — Весело было на свадьбе брата?
— Всем, кроме невесты.
— Насильно, что ли, замуж выдали? — озвучиваю первое, что приходит в голову.
— Типа того. Бизнес…
— Ну и ну… А ты с этой своей Аминат виделся? — не могу не спросить. Любопытно же.
— Она — не моя, — отрезает сухо.
— Ну это пока, — иду туда, куда тянет песель. — Эта девушка очень нравится твоей маме, и ты сам говорил, что однажды женишься на дагестанке. Машка, знаешь, как расстроилась, — бессовестно сливаю подругу, конкретно запавшую на него.
— Я такого не говорил. Ты невнимательно меня слушала. Впрочем, как всегда, — добавляет себе под нос и убирает руки в карманы.
Обижается. А на что? Так ведь и будет.
— Поднимаймя домой, Саш. Уже поздно, отец будет ругать.
— Ну, тогда до завтра?
— До завтра, — кивает и ждет, когда мы с Алонсо зайдем в подъезд.
*********
Ну что ж… Мое счастье длится ровно три дня и три ночи, по прошествии которых выясняется, что отец вовсе не простыл.
У папы аллергия. А это означает только одно: от собаки нужно избавляться в кратчайшие сроки. И никаких тебе компромиссов.
Скандал в то утро разгорается тот еще… Батя орет, бесконечно чихая. Я рыдаю, понимая, что не смогу оставить собакена в нашем доме. Мама… А что мама? Только разводит руками. Мол, вот так, Сань… Ничего не поделать.
И вот, ровно в девять утра, я, заплаканная и в расстроенных чувствах, стою на лестничной клетке хорошо знакомой пятиэтажки. Мучаю дверной звонок и обдумываю варианты.
На руках ничего не понимающий песель. На сердце камень, а в душе — тягостное чувство вины, которое давит на совесть.
И знаете, когда кажется, что хуже уже быть не может, вдруг случается это. Мне открывает какая-то девица. Сонная, растрепанная. Одетая в Илюхину футболку.
Какого…
Очередной вдох застревает в горле, а вся моя кровь моментом вскипает. Расплескивается, стучит по венам. Жжет, будто кислота.
— Тебе кого? — она зевает и облокачивается о дверной косяк.
Клянусь, у меня аж темнеет от злости перед глазами.
— Ты кто? — только и могу из себя выдавить.
— Я тут живу с недавнего времени.
Живу с недавнего времени.
— Понятно, — грустно усмехаюсь.
Клянусь, очень хочется расцарапать ногтями ее лицо. Стоит признать, красивое даже без косметики.
Но, я просто разворачиваюсь и ухожу.
