— А есть куда? — уточняю, внимательно глядя на нее.
— Есть!
Ну врет же.
— На мойку? Ты же там ночевала, верно?
— Вас это не касается!
— Повторю вопрос. Тебе жить есть где?
— Не пропаду.
Я в ауте. Девчонке восемнадцать. Она в Москве одна. Без места жительства.
Отчаянная, однако.
— Бумажник украла, чтобы проучить тебя, — обращается она к Дымычу.
— Чего-чего?
— А нечего было понты кидать! Или думаешь, я денег никогда не видела? — потешно задирает нос. Точно как моя Санька.
— Дура, я помочь хотел!
— Засунь свою помощь в жо…
— Яся, не разжигай, — вовремя перебиваю.
— Ой, строите из себя не пойми что! Да у вас на мордах написано, что вы сами мутные! Особенно у него! — продолжает нападать на Кирилла. — Я таких, как вы, на раз идентифицирую!
— А че ж очканула, что мы — мусора, — смеюсь. Нравится мне эта девчонка.
— Да потому что и они бандиты тоже! Волки в овечьей шкуре! Никому верить нельзя!
Дымницкому кто-то звонит, и он направляется в коридор. При этом эти двое не могут разминуться в проеме. Она вправо, и Кир. Она влево, и Кир влево. Синхронно.
— Отойди уже! — бесится он, отодвигая ее.
— Так ты присядешь? — интересуюсь, когда остаемся с ней вдвоем.
Девчонка вздыхает, с минуту медлит, но потом все же шагает к дивану. Осторожно и нехотя.
— Квартира закрыта изнутри, ключ у него. Так что не надо хватать щас паспорт и бежать со всех ног к двери, — предупреждаю заранее и отмечаю, как она меняется в лице. Стопроцентно угадал наперед, что собирается сделать.
— Я верну деньги, правда. И кошелек этот дурацкий ему куплю! — обещает она снова.
— Никуда не берут на работу в нормальное место? — предполагаю, припоминая печальный опыт Черепанова.
— Не берут, — не отрицает.
— Сколько ты уже находишься в Москве?
— Три месяца, — опускает глаза. Смотрит на свои переплетенные пальцы.
— Три месяца бродяжничаешь?
— Кочую, — обиженно поджав губы, поправляет меня она.
Кочевник блин.
— Не тот город для такого образа жизни выбрала. Тут очень опасно.
— Я в курсе.
— Можешь пожить у нас. Работу тоже тебе организуем, — не вижу смысла тянуть резину.
— И с чего вдруг такая щедрость? — поднимает на меня взгляд. Взгляд, полный недоверия и сомнений. — Зачем тебе помогать мне?
Что ж. Резонный вопрос.
— Да чисто по-человечески, — говорю, как есть.
— Не верю я в это…
— Мой друг, Данила, вырос в детском доме. Кое-что рассказывал о своей жизни. Думаю, твое детство тоже не было радужным.
— Нормальное у меня было детство, — чеканит бесцветным голосом.
— Мне кажется, ты сейчас в тяжелой ситуации. Или я ошибаюсь?
— Справлюсь.
Справлюсь. Не, ну что за человек!
— Пожить можешь на балконе, там есть раскладушка. Большего предложить не могу. Другие комнаты заняты.
— Твой друг будет против такого расклада, — криво улыбается.
— Ничего, потерпит. Тем более, что это временно, верно?
— Ты сказал, что другие комнаты заняты. Сколько вас тут? — подозрительно прищуривается.
— Трое.
— Три мужика. Отлично! Пожалуй, я выберу план Б. Уйти.
— За что в колонию загребли в четырнадцать?
Упрямо молчит. Рассказывать однозначно не собирается.
— Кто тебя избил?
— Неважно.
— А не боишься, что найдут? — давлю на больную мозоль.
Застывает как статуя. Нервно трогает собранные в хвост волосы и сглатывает.
Боится.
— Обворовала кого-то, как Кирилла? — что называется, пальцем в небо и попадаю.
— Да. Один гелик, оставленный открытым по стечению обстоятельств.
Нехило.
— Ясно.
— Я… не хочу это делать. Мне просто… надо было что-то есть и… — сокрушенно вздыхает, замолкая.
Оправдываться пытается. Хороший знак. Значит, не все потеряно.
— Если останешься в этом доме, знай, что воровства я не потерплю.
— А ты, типа, главный, что ли? — прижимает замызганный рюкзак военной расцветки к груди.
— Типа да.
— Понятно. Про какую работу ты говорил? — явно прощупывает почву. — Сразу предупреждаю: спать я ни с кем не буду!
— Че за бред она несет? — раздается голос Дымницкого, вернувшегося в комнату.
— Ярослава какое-то время поживет с нами, — озвучиваю свое решение.
— Ты спятил, Паровоз? — ошалело лупится на меня Кир.
— Ей некуда идти, — развожу руками.
— И че? Да на кой икс она нам тут нужна? — взрывается недовольством.
— Пусть переконтуется на балконе.
— Ты гонишь, Илюха! — качает головой. — Поселить в нашу квартиру воровку…
— А ты безгрешный можно подумать! — острит девчонка.
— Вынесет хату к чертям, вспомнишь мои слова! — игнорит ее, поддерживая разговор только со мной.
— Было б что выносить! — усмехается Яся, окидывая скептическим взглядом скромную совдеповскую обстановку. — И вообще, он тут главный. Не ты, — указывает на меня большим пальцем, разворачиваясь к Дымницкому. — Так что потерпишь… — припечатывает моими же словами.
Бляха-муха, еле держусь, чтоб не заржать.
Морда Дымницкого вытягивается. Вот-вот треснет по швам от злости и гнева.
Ой чувствую, весело нам будет…
Глава 41. Собакен
Саша
— Ты такой симпатичный! — умиляюсь третий час кряду. — Смотри, что мы с Илюшей тебе купили!
Маленькая, цветастая утка отправляется знакомиться с Алонсо.
Нет, ну это ж надо было придумать собаке такое имя!
Смеюсь, вспоминая, как Паровозов закатывал глаза, пока мы слушали Галину (милую, добродушную тетеньку, работающую в приюте «Хвостатое счастье»). Она рассказала нам об особенностях породы. О том, что можно нашему усыновленному песику, а что нельзя.
Падаю на кровать, и он тут же радостно скачет ко мне.
— Моя зая! — подхватываю мелочь на руки.
Мы с этим чудом сконнектились с первой минуты знакомства. И если раньше я не верила в любовь с первого взгляда, то теперь однозначно верю. Ведь у нас с Алонсо именно так и произошло.
Эх… Еще одна мечта детства сбылась! Давно я не чувствовала себя такой счастливой…
Очень благодарна Паровозу за то, что он выкупил эту прелесть и отвез меня туда. Платить все-таки пришлось, да. Потому что какая-то мадам моего песика якобы «забронировала».
Губа не дура! Чистокровный шоколадный чихуашка с родословной. Ясень пень, что такого любой хотел бы забрать.
— Сюсюсю! — прижимаю добычу к себе и целую в холодный носик. — Ой, слышишь? — оба навострили уши. — Кажется, наша мама пришла. Пойдем встречать?
Алонсо крутит головой, не понимая, чего я от него хочу.
— Благоухающий и красивый, — нюхаю его, поправляю ошейник и встаю. — Предки будут от тебя без ума!
Шагаю к двери и мысленно настраиваю себя на благоприятный исход.
Ну не выгонят же они бедолагу на улицу?
Но если да, то я готова уйти вместе с ним. Без шуток.
— Сашенька… Ты дома? — доносится голос матери из прихожей.
— Ага…
Набираю в грудь воздуха, опускаю Алонсо вниз, и мы вместе шуруем ее приветствовать.
— Смотри, кого я поймала у подъезда, — начинает она и тут же взвизгивает, когда на нее «нападает» мой новоявленный питомец. — Ой-ой, кто это?
Песель тоже пугается, отскакивает назад и принимается тяфкать на матушку и Камиля, которого она «поймала».
— Сашааа, откуда у нас в доме собака? — спрашивает, потихоньку отходя от первого шока.
— Это Алонсо. Он будет жить с нами, — торжественно объявляю, улыбаясь во все свои тридцать два.
— Ты сейчас серьезно? — уточняет ошарашено, пока Юнусов помогает ей избавиться от пальто.
К слову, помогает не только Камиль. Вон эта шкода уже тоже за пояс тянет.
— Ты глянь, какой он милый, ма! — поднимаю маленького хулигана с пола и демонстрирую во всей красе. — Ветпаспорт, прививки, документы. Все есть, не переживай!
