— Ладно, — произнес он. Его голос переполняла такая тоска, что я и взглянуть на него не смела. — Что бы ты сделала, если бы не было меня, Дженни, «другого парня» и тебе пришлось бы принимать решение одной? Потому что так и должно быть.
— Не уверена, что хочу быть одна, Алекс.
— А ты не одна, — сказал он, приподняв рукой мой подбородок, когда по лицу у меня заструились слезы. — Далеко не одна. Думаешь, Дженни позвонила бы Джеффу, если бы ей было наплевать?
— Нет, — прошептала я. — Но ведь я не о Дженни, верно?
— Просто должно пройти немного времени, — ответил он, помолчав. — Мне нужно немного времени, да и тебе, думаю, тоже. Что бы между нами ни происходило, уверен: не стоит оплакивать это всего через три недели.
— Не надо, — запинаясь, произнесла я, вдруг заметив Дженни. На ней все еще была футболка Джеффа, но она догадалась натянуть джинсы, прежде чем выйти на улицу. Слава Богу. — Не говори так, как будто было плохо.
— Не плохо, — улыбнулся Алекс. — Было хорошо. Очень хорошо, знаешь? Может, еще просто не время. Пока не время.
— Думаешь, мне следует поехать домой? — спросила я, в душе умоляя его не отвечать.
— Возможно, — кивнул он, утерев мне слезы большим пальцем, и наклонился, чтобы поцеловать меня.
Слезы оставили две влажные дорожки у меня на щеках.
— Я думаю, ты должна делать то, что хочешь, то, что действительно хочешь. Послушай, мне надо идти, но я тебе позвоню. Или позвони мне сама, когда поговоришь с Дженни, ладно?
Я кивнула, не желая отпускать его руку. Он не позвонит. Я смотрела, как он проходит через двор, а затем удаляется по улице, потом он совсем пропал из виду.
— Энджел!
Теперь Дженни была тише воды ниже травы, какой я никогда ее не видела. Тушь растеклась у нее под глазами, а волосы напоминали птичье гнездо. Ее вид являл собой точное отражение моих чувств. Хотя, наверное, в тот момент я выглядела так же.
— Энджи?
— Прости, — прошептала я, когда она села на ступеньку рядом со мной. — Не следовало мне упоминать Тайлера и все такое. Я знаю, как сильно ты любишь Джеффа.
— Заткнись! — Дженни улыбнулась сквозь слезы. — Если не перестанешь вести себя столь чертовски вежливо, мы никогда не уживемся вместе. Мне определенно нужно было выслушать все, что ты хотела сказать. Джефф не может простить меня, ведь я сама не могу, а в этом ты вряд ли виновата. Я не должна была говорить тебе все, что сказала. И я не собиралась сообщать Алексу о Тайлере, это просто вырвалось. Я сказала ему, что он для тебя единственный. И я пойму, если ты не сможешь простить меня.
— И не вздумай извиняться, — сказала я, положив голову ей на плечо. — Но я считаю, что это ты проявляешь излишнюю вежливость. Если бы ты устроила мне хорошую словесную порку, когда мы только познакомились, я бы не вляпалась в такую историю.
— Значит, ты возвращаешься домой? — спросила Дженни, взяв меня за руку, и поднялась.
Ее руки были меньше и нежнее, чем у Алекса, но в них чувствовалась такая же сила.
— Мне предложили работу в Лондоне, Дженни, — спокойно произнесла я. — Мне осталось только согласиться.
— Серьезно? — Она снова села. — И ты так просто уедешь?
— Это было бы правильным решением, — кивнула я. — И логичным. Это прекрасная работа.
— Знаешь, что бы ты ни задумала, мы ведь все равно не расстанемся, да? — спросила Дженни. — Тебе не удастся избавиться от меня теперь, когда ты пережила два удара урагана по имени Дженни.
— Не знаю, что бы я сейчас без тебя делала, — улыбнулась я.
И не солгала. Невозможно представить жизнь без нее. Всего за три недели мы с ней сроднились, как и с Луизой.
— А что сказал Алекс по поводу отъезда? — поинтересовалась она.
Я попыталась улыбнуться и ответить, но у меня получилось лишь мотнуть головой и стряхнуть с ресниц пару слезинок.
Дженни притянула меня к себе и заключила в долгие крепкие объятия. Это помогло.
— По-моему, я съела еще не весь чизкейк, который ты оставила в гостиной, — прошептала она через пару минут. — Не хочешь пойти взглянуть, что от него осталось?
Я вяло кивнула, и она поставила меня на ноги. На сердце было тяжело, казалось, будто оно в любую минуту вывалится у меня из груди. Интересно, почему я не чувствовала такого с Марком, задумалась я. Значит, вот что испытываешь, когда теряешь дорогого человека.
— Что бы ты ни решила, — объявила Дженни, откидывая мои волосы назад и проговаривая каждое слово четко, словно у меня были проблемы со слухом, — это будет правильное решение. Я не очень грамотно выразила свои мысли сегодня утром, хотя... в чем-то и был смысл. Но все равно я продолжаю считать тебя потрясающей девушкой!
Я взяла ее за руку, и мы вышли на улицу. Никто не смотрел на нас, и никто не оглядывался. Две заплаканные девушки в несвежей одежде, вцепившиеся друг в друга так, словно от этого зависела их жизнь. О, если бы это было самое странное зрелище на нью- йоркских улицах в этот день.
Стояла такая жара, что я начала думать, будто в Нью-Йорке остановились часы, до тех пор пока я не решу, что делать. Стрелки показывали почти девять, но было так светло и невыносимо влажно, как в полдень. В полдень я рыдала на ступеньках музея, глядя, как Алекс уходит прочь, а теперь сижу на подоконнике и смотрю, как Дженни машет мне рукой, отправляясь на работу. Пришлось применить всю силу убеждения (а этим искусством я отнюдь не славилась), чтобы заставить ее поверить: я никуда не сбегу до ее возвращения и уж точно не выброшусь из окна. В крайнем случае предупрежу ее о своих намерениях по телефону за пятнадцать минут. Она и так пропустила одну смену, чтобы найти меня, и мне не хотелось, чтобы у нее появились новые неприятности. Даже несмотря на то что сейчас было самое время провести марафон с участием «Охотников за привидениями»/ «Охотников за привидениями-2» вкупе с тремя пинтами пива.
Люди внизу шли по улице и буквально поливали головы водой из бутылок, наблюдая, как капли с шипением испаряются с асфальта. Даже шпиль Крайслер-билдинг казался расплывчатым во влажном мареве. Я не была создана для такой жары. Или для того, чтобы меня бросали. Или для того, чтобы принимать судьбоносные решения в столь сжатые сроки. В следующем месяце я определенно попытаюсь свести количество таких проблем к одной. Ну, может, к двум. Я действительно не знала, что делать. Последние несколько недель оказались потрясающими, но какой смысл во всем, если в Нью-Йорке мне тяжелее, чем в Лондоне?
И правда, было бы здорово вернуться туда, во всем своем великолепии в стиле «Секса в большом городе», с новым шикарным гардеробом, умопомрачительной сумкой и потрясающей работой, о которой можно только мечтать... В душе я знала, что уже пережила разрыв с Марком, и не боялась встречи с ним. А мама и папа... Что ж, они порадуются, что я рядом, если некому будет посидеть с котом, когда они уедут в отпуск. С Луизой мы тоже все наладим. Теперь все будет по-другому. Потому что я сама другая.
