— Уже нет. — Она прицелилась и сделала смертельный выстрел, пронзивший цель, оставивший после себя опустошение, затем она повернулась и, не оглядываясь, скрылась в доме.
Уокер развернулся и зашагал по дорожке к внедорожнику Тейта. Тейт разблокировал двери, и Тай, без промедления, запрыгнул в салон.
Тейт сел за руль и повернулся к Уокеру.
— Что теперь? — спросил он.
— Найдем место для ночлега, поспим, поедем домой, — ответил Уокер лобовому стеклу.
— Домой? — Слово прозвучало низко, сердито и с недоверием, и Уокер медленно перевел взгляд на друга.
— Домой. Там твой компьютер. Там твоя база данных. Там ты займешься тем, чем обычно занимаешься. Они оставят след или засветятся, ты их найдешь, скажешь мне, где они, черт возьми, и тогда я, бл*ть, отправлюсь за своей гребаной женой.
Тейт секунду смотрел на него.
Потом ухмыльнулся.
Повернувшись к лобовому стеклу, он включил зажигание и направил внедорожник к ближайшему отелю.
*****
Лекси
Две недели спустя…
Панама-Сити-Бич, Флорида
Мне нравились вечера на пляже. Время ужина. Когда почти все ели, с залива дул легкий ветерок, воздух все еще оставался теплым, но прохладным, а пляж почти пустел.
Пара ребят играли в фрисби. Мужчина с золотистым лабрадором бежал у кромки воды, это занимало некоторое время, потому что собака, не переставая, прыгала в волнах, и человеку приходилось разворачиваться, бежать назад, кричать, собака его игнорировала, он бежал вперед, собака выскакивала из воды большими прыжками, мужчина поворачивался и бежал еще немного, только чтобы собака отскочила обратно в прибой. Чуть дальше по пляжу высокие гребни волн обрушивались на песок, иногда вынося что-то на берег.
Но на этом все. В основном, была только я, и все, что я видела и слышала — это песок и волны.
Я не находила в этом покоя, но в те дни это было лучшей альтернативой.
Вздохнув, я опустила подбородок на согнутые и подтянутые к груди колени в джинсах, обхватила их руками и смотрела на волны.
Я могла так сидеть часами, что и делала.
Я услышала позади себя шаги по песку, но не обернулась. Кто-то шел из нашего мотеля. Определенно, из мотеля. Это был маяк. Я подозревала, что его построили в конце пятидесятых, начале шестидесятых, и с тех пор ничего не изменилось. Ни шторы, ни покрывала.
Он был чистым, чертовски дешевым, и вам предоставляли скидку, если заплатить за неделю вперед, и он стоял прямо на пляже. Но это его единственные плюсы.
Конечно, этот мотель далеко не то шикарное место, где Тай поселил нас в Вегасе.
Даже близко нет.
Но он стоял на пляже, поэтому люди останавливались там. Как мы с Бесси.
И кто бы ни шел сзади, он направлялся к океану.
Я перестала думать о шагах и уставилась на воду.
И тут до меня дошло, что шаги прекратились.
Потом я почувствовала его за спиной.
Почувствовав его движение, я напряглась.
И когда его присутствие, которое казалось таким внушительным, окружило меня, я крепко зажмурилась.
Он сел позади меня, прямо за спиной, прижав длинные ноги, согнутые в коленях, по обе стороны от меня. Обняв длинными руками. Прильнув массивным телом к моей спине и касаясь челюстью моих волос.
И тут он прошептал:
— Мамочка.
Одно это слово пронзило меня, словно лезвие.
Я открыла глаза и увидела океан.
— Как ты меня нашел? — спросила я у волн, и в ту же секунду его руки судорожно сжались.
— Тейт, — ответил он.
Точно. Конечно. Его друг — охотник за головами.
Надо бы вычеркнуть Тейта из моего списка рождественских подарков.
— Нам надо поговорить, — нежно сказал он.
— Нам не о чем говорить.
— Детка, ты же знаешь, что есть, — продолжал он все также нежно. Так приятно. Я слышала его нежным. Слышала ласковым. Слышала милым. Слышала спокойным. Но ни один из тех голосов не звучал так нежно, ласково, мило и спокойно, как сейчас.
Но это не имело значения.
Ничто больше не имело значения. Когда такие вещи имеют значение, они могут причинить боль.
Так что ничто больше не имело значения, и я была полна решимости продолжать в том же духе.
— Нет, говорить не о чем, — ответила я.
Его руки снова сжали меня.
— Лекси…
Я оборвала его.
— Если только ты не привез документы о разводе. Ты сказал, что уладишь это, и все, что мне останется сделать, — это подписать. Ты здесь поэтому?
Его руки сжались на словах «документы о разводе», но не ослабли даже после того, как я закончила говорить.
И его ответ был мгновенным.
— Нет, черт возьми.
— Тогда ты зря потратил время.
— Лекси, детка, послушай меня.
— Думаю, ты сказал достаточно.
Его крепкие руки легонько встряхнули меня.
— Я злился…
— Да, я поняла.
— Детка, — еще одно нежное пожатие, — послушай меня.
Я замолчала. Чем скорее он сделает то, зачем явился, тем лучше. Потом он исчезнет, и останусь только я и океан.
Он выждал секунду, а потом продолжил:
— Ты знаешь, почему я разозлился.
Я не ответила.
— Пять лет жизни, Лекси.
Я по-прежнему молчала.
— Я потерял их. Я взбесился от бессилия, когда полицейский Карнэла захотел поиграть с моей женщиной, а я не мог разыграть свою партию. Я долгое время был бессилен, Лекс, а когда такой мужчина, как я, — да любой, бл*ть, мужик, детка, любая женщина, — теряет свою силу, это чертовски неприятно. И вот они издеваются над тобой, я слышу твой страх по проклятому телефону и ни хрена не могу с этим сделать. Я отправился к Тейту остудить пыл, чтобы не натворить глупостей и не потерять тебя, а он решил выложить мне все, чем занимался, и как ты подговорила его на это дерьмо. Я обезумел. Слишком много навалилось на меня сразу, я действовал бездумно и неправильно, облажался и снова причинил тебе боль. Но все это, ты уже должна была понять, из всего, что я тебе сказал тогда.
— Ты прав, — ответила я.
Колебание, наполненное удивлением, затем:
— Повтори?
— Ты прав. Я поняла все сразу.
Тай молчал.
Я решила, что пора заканчивать.
— Чего не понял ты, Тай, так это того, что я устала. С меня хватит. И на это… на это ушли все силы, которые у меня оставались.
Его руки снова напряглись, а ноги сжались, втягивая меня глубже в себя.
— Лекси…
Я перебила его.
— Мои родители были наркоманами, я родилась зависимой. Ты это знал? — спросил я, но не стала дожидаться ответа. — Нет. Не знал. Я не рассказывала об этом, и хотя это был не мой выбор, мне все равно стыдно. Ребенок, родившийся в наркопритоне, зависимый от крэка. Вот кем я была. Я попала в газеты, едва родившись. Не повезло сразу. Удача возненавидела меня с первого дня моего пребывания на земле. Но Госпожа Удача еще не закончила. Я же рассказывала тебе, что у мамы случился передоз. Она даже не обняла меня. Меня забрали у нее, а она даже не заметила, у нее не было шанса увидеть своего ребенка или просто обнять его. Она, вероятно, передержала во рту миллион трубок с крэком, но никогда не держала своего ребенка. Ни разу. Я также рассказывала тебе, что моего отца убил ростовщик, он задолжал стольким людям за дурь, которую курил, что пошел к ростовщику, а потом не смог вернуть долг. Мой дед ненавидел его так сильно, что не позволял видеться со мной, и он ни разу меня не видел, мой отец не видел меня. С другой стороны, он даже не пытался. Потом был дедушка, ты же знаешь, какой он мудак. Мой первый парень — сутенер. Его лучший друг — наркодилер, использовал меня в качестве девочки на побегушках. — Я замотала головой. — С меня хватит. Пи*дец как хватит. Мне больше нечего дать. А тебе. Тебе нужно найти женщину, которая может дать многое, помочь во всем, что бы ты ни решил предпринять, найти женщину, у которой есть все необходимое, чтобы поддержать тебя.
— Я играю по правилам Тейта, — сказал он, и мое сердце подпрыгнуло.
Но я не подала виду.
