вернется в его дом, Ксавье все равно направился туда. В надежде. Он должен был удостовериться. Да, ее одежда все еще была в шкафу.
Как он мог так фатально облажаться?
Ее не оказалось в ее дуплексе. Когда он уставился на пустые окна, его челюсть сжалась так сильно, что зубы заскрежетали. Где она была? За рулем? Ей больно? Возможно, она плачет. Она может быть неосторожна. Может попасть в аварию.
Он обзвонил отделения скорой помощи. Все. Позвонил и попросил друга проверить полицейские отчеты.
Ничего.
Что, черт возьми, он натворил? Вчера вечером она сказала, что любит его. И будто в ответ, он отправился с ее сводной сестрой на вечеринку ее родителей.
Ксавье набрал еще один номер. Саймон сказал, что Эбби не звонила им.
Ее не было и в офисе университета.
Затем Ксавье поехал в «Темные небеса», чтобы в досье найти номер телефона Линдси. Но Эбби не звонила ей. Ее там не было.
Как он мог заставить ее поверить, что хочет быть с ней? Только с ней.
А что насчет ее родителей? В списке был указан номер Гарольда Эджертона. Он набрал его. Грейс наградила его несколько эпитетами, самым приятным из которых был «гнусный мерзавец», но, в конце концов, призналась, что Эбби нет в родительском доме.
Он вернулся в Милл-Вэлли. Припарковался у дороги и уставился на пустое парковочное место и черные окна. Она не вернулась к себе домой.
Ксавье откинул голову назад. И, наконец, дал волю своему гневу…
Чертов сукин сын. Если — когда — найдет ее, он собирается сделать ее задницу розово-красной, после того как он, блять, будет извиняться гребаную вечность. Он был чертовски доверчивым идиотом. Джанаэ пожалеет о том, что причинила боль Эбби, да, определенно пожалеет об этом, но в реальности именно он причинил вред любимой женщине.
Ксавье провел руками по лицу и сделал вдох. Вернул контроль над собой.
Он прикрепил сообщение к ее двери и оставил еще несколько на все голосовые почты, которые у нее были.
«Эбби, мне жаль. Я люблю тебя. Позвони мне».
Когда он сдался и вернулся домой, в доме оказалось слишком тихо. Не было Эбби — не было и тепла. За одну ночь его мир опустел.
Он вырвал ее сердце и растоптал — вот что она должна была чувствовать. Осознание того, что он причинил ей такую сильную боль — даже если и не собирался этого делать, — пронзило его зазубренным лезвием, оставив после себя агонию.
Как он может это исправить? Он должен все исправить.
***
На смотровой площадке в конце Пойнт-Лобос Эбби наблюдала за звездным светом над Тихим океаном. Луны не было видно. Волны разбивались о скалистые утесы внизу, скрывая шум города. Лэндс-Энд. Казалось, именно здесь и сейчас самое подходящее место. Корабли терпели крушение у скалистого побережья, не в силах ориентироваться в водах. Так же, как и ее попытка завязать отношения.
А, может, это и вовсе не было отношениями.
Что с ней было не так, что она была недостаточно хороша для мужчины? Сначала Натан, потом Ксавье. Влажный воздух, поднимающийся с утесов, холодил ее мокрое от слез лицо.
— Я не понимаю, — прошептала она темным деревьям. — Он вел себя так, будто я ему нравлюсь. Он хотел, чтобы я жила с ним. И я, глупая, влюбилась в него.
А кто бы не влюбился? Наряду с жестким доминированием он был нежным, любящим и заботливым.
Джанаэ назвала ее рабыней и просто той, кого он может трахать. Эбби опустила подбородок на колени, волосы хлестали ее по лицу. Если ему нужна только рабыня, то почему он вчера приготовил мне завтрак? И обнимал меня, когда я плакала?
Он снова и снова повторял, что ему не нужна рабыня. Ему нужен был кто-то, с кем можно поговорить за ужином, поспорить в игре в бильярд, поиграть в пятнашки в бассейне. Он говорил, что ему нравится спорить с ней.
— Я не рабыня, — пробормотала она, чувствуя знакомый гнев и досаду на сводную сестру. Волны внизу шлепались о камни. Ее рука дрожала от желания ударить Джанаэ по лицу.
Но насилие не изменит правды.
Как и все ее мужчины, Ксавье предпочел Джанаэ. Она даже не была достаточно хороша для свидания. Он никогда и никуда не водил ее. Даже в кино.
Эбби провела рукой по мокрым щекам. Прошлой ночью он был любящим и милым… пока она не сказала, что любит его.
«Дай мне день на размышление», — сказал он. А потом пригласил Джанаэ. Потанцевать с ней. Представить своим друзьям и быть представленным в свою очередь. На вечеринку ее мамы и Гарольда.
Она неправильно представила его своей матери и Грейс.
Это должно было быть: «Мам, это пара Джанаэ и мой хозяин, который держит меня рядом, чтобы трахать».
Год за годом Джанаэ оставляла ее с чувством неполноценности. Но никогда прежде Эбби не чувствовала себя настолько опустошенной. Над водой пронесся заунывный звук причаливающей лодки. Похолодало, а она была все еще в тонком платье. Оно было испачкано от сидения на камне. Я больше никогда не хочу его видеть.
Я больше никогда не хочу видеть Ксавье.
Поднявшись на ноги, она почувствовала боль в затекших мышцах. Эбби сотрясала дрожь от холода внутри и снаружи. Что ей теперь делать? Вся ее одежда осталась у него дома.
Ксавье захочет поговорить. Если она не вернется к нему, он сам придет к ней. Он мог не любить ее, но он никогда не отказывался от своих обязанностей. Он захочет убедиться, что с ней все в порядке.
Ну, она явно не была в порядке. И ей было все равно, что он думает.
Discedere ad inferos, Милорд. Катитесь в ад.
Ксавье припарковался перед дуплексом Эбби. Наступила среда, а ее машина все еще не появлялась у дома. До сих пор. Он проезжал мимо несколько раз за день и за ночь, и, насколько он мог судить, она не возвращалась домой с прошлой субботы, когда проходила вечеринка. Ее летние занятия закончились на прошлой неделе. В университете ее не было. Он прикрепил еще одну записку на ее дверь.
Она позвонила в волонтерский центр и передала свой любимый курс обучения грамоте другому преподавателю «на время». Он устало потер лицо, нахмурившись отросшей щетине. Ему нужно было побриться.
Ксавье оставил сообщения для Эбби везде, где только было можно.
Но, главное, она была жива. В последний раз, когда он
