class="p1">Официант покорно удалился за очередной порцией алкоголя, а я вдруг поймала себя на мысли, что Терренс бы определенно оценил шутку. А ещё ― едва ли позволил бы мне выпить этот бокал. Вырвал бы его из рук, бросил бы в стену, подхватил бы меня на руки и выволок бы на улицу ― сделал бы что угодно, чтобы ни одна капля этого яда больше не попала мне в рот.
Я усмехнулась собственной никчемности, а затем вновь залпом осушила бокал.
Выпить четыре бокала вина на голодный желудок ― безответственно, но мне даже кусок в горло не лез. Тошнило от одного только вида еды, не говоря уже о запахе и вкусе.
Когда полчаса спустя Элиот вновь предложил уехать, я согласилась.
Через пятнадцать минут его хонда припарковалась у моего дома, но мне так не хотелось подниматься, что я уговорила его немного пройтись. Парк был рядом, и я поняла, что нуждаюсь в кислороде больше, чем в собственной постели.
И Элиот это понял.
– Знаешь, в тот день на обочине я что-то увидел в тебе. Сложно объяснить, но… ты показалась мне особенной. ― Он сунул руки в карманы брюк и усмехнулся. ― Это ужасно банально, да? Мне следовало сказать что-то более оригинальное.
Я вдохнула вечерний воздух и качнула головой:
– Всё замечательно.
– И тебе нравится этот вечер?
Я открыла было рот, чтобы ответить, но не знала, что.
Мне нравилось, что я была не одна. Потому что, если бы я была одна, то занималась бы самобичеванием. Либо ревела в подушку или ругалась с Терренсом. А всего этого мне сейчас до боли не хотелось. Поэтому да, возможно, мне нравился этот вечер, но вовсе не по той причине, на которую надеялся Элиот.
– Саманта, что тебя гложет? ― Его руки легли мне на плечи, а затем он осторожно развернул меня к себе. Мы остановились. ― Расскажи. Может, я смогу чем-нибудь помочь.
Я даже усмехнулась от такой иронии.
Терренс хотел помочь мне влюбить в себя Элиота, а теперь Элиот хотел помочь мне практически в том же.
– Нет, ты не сможешь помочь.
– Уверена? ― Он придвинул меня ближе к себе, и я подняла на него взгляд. Легкий ветерок заставил руки покрыться моросью. Я знала, что это был ветер, а не Элиот. Элиот уже давно не вызывал во мне желания. Я относилась к нему исключительно, как к другу.
И сейчас задумалась о том, действительно ли я хотела быть с этим человеком тогда? Или просто искала способ забыть Терренса? Как сейчас?
– Элиот…
– Ш-ш-ш… ничего не говори, ― он провел пальцами по моей щеке, затем осторожно заправил выбившийся локон за ухо. Взял меня за подбородок и, когда я вдохнула, собираясь отстраниться, наклонился ко мне и поцеловал.
Я ожидала чего-то подобного, именно поэтому хотела отменить свидание и расставить все точки в наших отношениях. Но оказалась слишком слаба, поддалась страху остаться одной, поэтому теперь Элиот целовал меня ― серьезно, настойчиво, с надеждой ― а я должна была сказать ему, что всё это было не по-настоящему.
И оттого ощущала себя самой настоящей сукой.
Собиралась мягко оттолкнуть его, но кто-то сделал это за меня. Чьи-то руки отшвырнули Элиота так, что тот едва устоял на ногах. Я сморгнула, увидев разъяренные глаза Хардинга. И эти глаза смотрели так, будто готовы были убить.
– Терренс… не надо.
Но он даже не повернулся в мою сторону.
– Ты целовал её, ― прохрипел он, не сводя с соперника взгляд, ― какого хрена, ты мать твою, её целовал?
– Нужно было спросить разрешения у тебя? ― Вызывающе бросил Элиот, и я вдруг увидела двух хищников, борющихся за одинаковую добычу.
И, судя по тому, как задрожала, моему пьяному мозгу это не понравилось.
– Нужно было не распускать свои мерзкие руки рядом с ней!
– А это не тебе решать.
– Черта с два, мудак. Мне.
Терренс двинулся на него. Элиот дернулся. А я резко встала между ними.
– Нет!
Казалось, только теперь Хардинг вспомнил о моём присутствии.
Он перевел на меня глаза, а я ужаснулась собственной реакции. Я встала между ними, загородив собой Элиота. Элиота. Не Терренса, как была должна.
– Саманта, ― выдохнул он, ― отойди.
– Не приказывай мне!
– Саманта, ― нетерпеливее предупредил он.
– Нет!
Терренс потянулся, чтобы отодвинуть меня, и я поняла, что у него получается.
– Хватит! Уходи! ― Оттолкнула его со всей силой, с которой только могла после четырех бокалов вина. ― Возвращайся к своей подружке, Хардинг!
Вспылила я, увидев, как он отшатнулся, будто от пощечины.
– Подружке? ― Переспросил, а затем в его глазах мелькнуло понимание. ― Снова что-то надумала, да? Или этот мудак тебе что-то сказал? ― Клянусь, я в самом деле услышала, как зубы Терренса скрипнули. ― Что ты сказал ей, а, Кэмпбел? Что придумал?
Элиот молчал, а я понимала, что медленно умираю.
– Он ничего мне не говорил, ясно? ― Процедила я сквозь зубы, собирая оставшиеся силы в кулачок. Ощутила, как руки Элиота успокаивающе легли на мои плечи, и после этого воздух вокруг напрягся сильнее.
– Если этот мудак не уберет от тебя руки, клянусь, Саманта, я его убью.
Спокойствие и одновременно ярость, с которыми Терренс произносил эти слова пугали и восхищали одновременно. Я ненавидела его за предательство и ложь, но знала, что сейчас он говорит чистую правду.
– За что? ― Нервно усмехнулась. И хотя отойти хотелось и самой, я заставила себя остаться на месте. ― За то, что он защищает меня от тебя?
– От меня? Ты считаешь, что тебя нужно защищать от меня?
Не знаю, почему, но, когда мои слова повторил Терренс, они зазвучали совершенно по-другому. И ударили болезненнее.
– Я считаю, что совершила ошибку, когда поверила тебе. ― Прошептала, чувствуя, как пальцы Элиота смыкаются на моих плечах. ― И когда дала нашим отношениям шанс.
– Что он сказала тебе, Саманта?
Я отвела глаза, потому что выдерживать его взгляд становилось невыносимо.
– Саманта?
– Тебе лучше уйти, Хардинг. И оставить Саманту в покое.
– Заткнись, Кэмпбелл, пока я не заткнул тебя сам.
– Полегче на поворотах…
– Полегче с моей женщиной, ясно? ― Закричал Терренс, и я вздрогнула. ― Думаешь, самый умный? Наговорил ей дерьма, и она тут же в него поверила?
– Я сказал ей правду.
– Да неужели? ― Усмехнулся он. ― И какую же? Что я изменил ей? Предал её? Эту правду ты ей сказал? ― Я зажмурилась, но кожей почувствовала, как Терренс подошел ближе. ― Долго сочинял?
– Хватит… прекратите.
– Прекратим, когда этот долбанный урод признается, что солгал.
Пальцы Элиота напряглись ― я ощутила, а затем он тихо ответил:
– Пошел к
