жизнь. Отчаянно желаю успеть и свершить возмездие. Мои мучения облегчает лишь одно: я успел надеть своей девочке кольцо, в которое вставил жучок, и теперь иду по следу. На хвост садятся еще две машины с подкреплением, однако в салоне сохраняется напряженная тишина. Уго злится. Он всегда злится, когда моя жизнь висит на волоске. Таков уж у него характер. Но я благодарен другу хотя бы за то, что в данный момент он держит язык за зубами. Ведь мне известно, как тяжело ему это дается.
– Они остановились на заброшенном заводе, – уведомляет Гирландайо, однако я и сам это вижу. Точка на GPS-навигаторе замерла там, где раньше находилась винодельня, но после десятков пожаров люди посчитали эту землю проклятой и оставили пустовать. Черт подери, надеюсь, мы не опоздали.
Как только автомобиль останавливается в полумиле от места назначения, мы распахиваем двери. Я хватаю друга за руку, и солдаты тоже замирают в ожидании.
– Уго, не забывай, что жена мне нужна живой. Без самодеятельности. Если придется, ты сложишь оружие.
– Обещаю быть паинькой. – Звериный оскал искажает лицо Гирландайо, а разгорающийся азартный блеск в глазах не предвещает ничего хорошего. Главное, чтобы его запал сыграл нам на руку, а не против.
– Идем, – хмуро командую под звук затвора автомата.
Уго выбирается из машины первый, каждое движение говорит о том, что он полон предвкушения, и я не скажу, что мне это нравится. Сегодня придется быть вдвойне аккуратным, а это окажется весьма проблематично сделать, ведь отвлекаться у меня просто нет времени.
– Давненько я не веселился, девочки!
Взяв в обе руки по пушке, Уго устремляется вперед и выскакивает из укрытия, тут же открывая пальбу. Вот мерзавец. Он в курсе, что бронежилет не прикроет его башку?
Я устремляюсь следом прежде, чем наши люди успевают покинуть свои внедорожники. Шаг за шагом мы выкладываем тропу из окровавленных туш. Адреналин кипятит кровь, и только это помогает мне двигаться дальше. Едва входим в заброшенное здание, в нос ударяет затхлый запах сырости. Быстро отдав указания, я посылаю по несколько человек на верхние этажи, остальных в восточное и западное крылья. Нижние этажи на нас с Уго.
Темнота внутри не облегчает нам задачу. Голова, кажется, вот-вот расколется на куски из-за того, что приходится сильнее напрягать зрение, чтобы не угодить под пулю. Неаполитанцев оказывается больше, чем мы предполагали, и вскоре запас патронов подходит к концу. Перезарядив последнюю обойму, я продолжаю продвигаться дальше. Уго вооружается кинжалом, который уже в следующую секунду торчит из черепа ублюдка Пелагетти. Гирландайо едва успевает вытащить его, как в коридоре появляются еще три человека и открывают по нам огонь. Одна из пуль рассекает Уго ушную раковину.
– Им крышка!
– Не вздумай…
Наплевав на мои слова, Гирландайо выходит из укрытия и с первого взмаха вонзает нож прямо в глаз отморозку Каморры. Мне приходится стрелять, чтобы успеть спасти шкуру этого психа. Правда, одна пуля все же находит себе место у него в плече.
– Дерьмо! – рявкаю и рывком оттаскиваю его за шкирку, вбивая спиной в стену. – Приди в себя, гребаный засранец, ты нужен мне живым!
– Не надо со мной нянчиться, Раф, мы почти всех уложили!
Уго пытается оттолкнуть меня, но я вновь перехватываю его за простреленное плечо, только из-за зашкаливающего адреналина он совершенно не чувствует боли.
– Ты теперь идешь позади! Ясно?!
Небрежно выпустив его из хватки, устремляюсь вперед и по пути укладываю еще троих. Проклятье, нужно поймать хоть одного живого, ибо так мы теряем слишком много времени.
Заходим в новый коридор, где сталкиваемся еще с двумя солдатами.
– Один нужен живым, Уго! – выкрикиваю прежде, чем всадить пулю в лоб первому открывшему огонь, второму Уго подрезает сухожилия под коленями, отчего тот мгновенно валится на пол.
Быстрым шагом сокращаю расстояние до стонущей туши и, встряхнув, поднимаю ублюдка прямо за грудки.
– Где она? – цежу сквозь зубы.
Клянусь, если бы можно было убить взглядом, я бы это сделал. В ответ мне достается лишь омерзительный смех и жирный средний палец, который я в ту же секунду ломаю. Вытащив нож, отрезаю под сопровождение сдавленных воплей неаполитанца.
– Один, – машу обрубком прямо перед исказившимся от боли лицом. – У тебя еще девять. Скажи, и я позволю тебе умереть быстро.
На этот раз смеха не слышно, но все же отморозок продолжает упрямо молчать, задыхаясь от болевого шока. Уго присаживается рядом и, харкнув ему в рожу, обхватывает пальцами его щеки, поднося острие кинжала прямо к деснам.
– Предлагаю оказать ему услуги дантиста, терпеть не могу зубную боль. Что скажешь, Раф?
– Он твой. – Поднявшись на ноги, достаю и прикуриваю сигарету.
Мать твою, останавливаться нельзя даже на миг. Тело моментально наполняется тяжестью. Правда, уже спустя несколько с хрустом выломанных зубов я различаю среди надрывных воплей указание места, где держат Джи. Не теряю больше ни секунды, пускаясь вниз и пересекая ржавые лестничные пролеты.
А уже через мгновение из подвала доносится истошный вопль, принадлежащий моей жене. Сердце пропускает удар, дыхание сбивается, и я срываюсь со всех ног на зов своей женщины. И, даже если рассвет сегодня для меня не наступит, я искуплю прошлые ошибки и освобожу от кошмара свою розу, чтобы она могла свободно цвести.
Глава 55
ДЖИА
Из сонного забытья меня вырывает резкая боль. Очередной хлесткий удар приходится по лицу так мощно, что в голове начинает звенеть. Еще один глухой щелчок вынуждает шокировано распахнуть глаза и ощутить, как горят мои щеки от беспрестанных пощечин.
Я отчаянно моргаю, чтобы выбраться из окутавшего мрака, но вокруг по-прежнему темно, а зловещую тишину нарушают лишь издевательские мужские голоса. Я в очередной раз пытаюсь сфокусировать зрение, но получается не сразу. А когда все же удается, до меня доходит, что я лежу на полу внутри микроавтобуса, а надо мной нависает молодой парень. И его лицо… оно мне смутно знакомо…
Медленно поворачиваю голову из стороны в сторону и на мгновение прикрываю глаза, чтобы подавить подкатившую к горлу тошноту.
