Оглядевшись, я внутренне сжалась. Знала, что здесь будут люди, которые могут меня узнать… с конференций, где я побывала. Но как-то не думала, что это будут те же самые люди, которых я оскорбила визитными карточками, те, от которых чуть не сбежала с трибуны, и кое-кто, на кого меня вырвало…
— Ладно, — объявила Андреа, — пойду пообщаюсь с народом, пока Графиня не усадила всех за столики.
Она исчезла. Я осталась с Ритой.
— Не вижу Линдси. — Она вглядывалась в мельтешащих вокруг людей.
— В такой толпе трудно ее найти.
Рита посмотрела на меня как на слабоумную.
— В топике с дельфинами? Ее невозможно не заметить.
Рита, разумеется, была права, хотя среди присутствующих не только Линдси блистала отсутствием вкуса. Сама Графиня сверкала в сплошь расшитом золотом платье, которое более всего напоминало слишком длинный жакет. Я никогда не видела ее раньше, узнала по фотографиям в «Романс джорнал».
— Может, Линдси отправилась в другой «Хелмсли»? — предположила она. — Тот, что в Мидтауне.
Я говорила Линдси, что она должна быть более уверенной в себе, а теперь почувствовала необходимость защитить ее.
— Уверена, она приедет сюда. В последнее время она очень старается. Разве вы не заметили?
— Это правда, ошибок стало поменьше, — признала Рита, пусть и с неохотой. А потом, заглянув через мое плечо, воскликнула: — Посмотри, кто к нам пришел!
Я повернулась, почему-то ожидая увидеть Линдси. Ошиблась, конечно. Рядом со мной, так близко, что я едва не наступила ей на ногу, стояла Мюриэль, чуть позади — ее подруга.
Рита приветствовала Мюриэль так, словно не виделась с ней целую вечность, хотя та сидела за своим столом, когда мы уходили с работы. То есть полчаса назад.
Я, наверное, скользнула взглядом по телефонам Мюриэль, а вот на нее саму не посмотрела. Потому что нарядом Мюриэль могла посоперничать с Линдси: блузка с гофрированными рукавами, длинная бесформенная юбка из синего вельвета, черные туфли без каблуков. Если бы она удлинила юбку еще на три дюйма, то могла бы пойти в ней на выпускной школьный бал в 1976 году.
— Я так рада видеть тебя здесь, Мюриэль, — проворковала Рита.
— Спасибо, Рита. Кэти Лео передала мне свое приглашение, потому что не смогла пойти сама. Я привела с собой подругу, Мелиссу.
Мы все поздоровались с Мелиссой, которая выглядела куда более нормальной, пусть и нервничала заметно сильнее.
— Все эти люди… — Голос у нее подрагивал. — Фотографии многих я видела на обложках. Посмотрите, вон Валери Мартин. Она пишет любовные детективы!
Валери Мартин разговаривала с Графиней.
— Так вы любите читать дамские романы? — спросила Рита Мелиссу.
Женщина кивнула:
— Да, я много читаю.
— Это Мелисса Макинтош. — Мюриэль уставилась на меня в упор.
Мне это показалось странным, поскольку Мюриэль уже представила нам свою подругу.
Рита толкнула меня локтем.
— Пойду на террасу, хочу подымить.
— Ладно, — кивнула я.
Мюриэль улыбалась мне.
— Мелиссе не терпелось встретиться с тобой, Ребекка.
— Правда? — Я искренне удивилась. Никак не могла считать себя знаменитостью.
— Не только встретиться, но и поговорить.
Я почувствовала, как застывает моя улыбка. Что-то тут было не так. Перевела взгляд на Мелиссу и по озабоченному блеску глаз все поняла. Я уже видела этот блеск — в глазах авторов, произведения которых еще не публиковались. Встречалась с такими на конференциях. Неужели и она — автор?
Но при чем тут я?
«Господи! — Я едва не ахнула, потому что все вспомнила. — Мелисса Макинтош!»
Сердце у меня упало, мысли начали путаться. Эта женщина не могла быть Мелиссой Макинтош. Мюриэль Салга была Мелиссой Макинтош!
А может, не была.
— Вы отвергли мою книгу. — Теперь Мелисса могла бы это и не говорить. — «Ранчер и леди».
— Ага! — воскликнула я. — Точно!
— Мелисса так обрадовалась, когда я сказала ей, что ты хочешь посидеть с ней, поговорить.
Я такое ляпнула?
Возможно. В больнице. Но тогда я предполагала, что Мюриэль и есть Мелисса. Я же не знала, что мне доведется встретиться с настоящей Мелиссой.
— Она сказала, что у вас много идей, которые позволят улучшить книгу. — В голосе девицы звучала надежда. А я не могла ничего вспомнить.
Собственно, а каким образом я могла вообще что-то помнить? Я ведь так и не прочитала «Ранчер и леди».
Я начала оглядываться в надежде, что кто-нибудь меня спасет. Андреа или Рита. Как выпутаться? Я никогда не встречалась с авторшей, книгу которой отвергла…
И вот тогда я увидела ее. Меня уже накрывала волна паники, когда на горизонте появилась моя Немезида.
Касси.
Не знаю, почему надеялась, что ее не будет на приеме, но вот надеялась. Откровенно говоря, в последние недели я напрочь забыла о ее существовании, а теперь едва узнала, потому что она буквально светилась от счастья. Кроме того, коротко подстриглась, накрасилась, надела сережки и — что поразило меня больше всего — явилась в темно-бордовом платье от Мейнбокера с плеча Наташи Флейшман.
В моем платье, в ярости подумала я. Хотя на самом деле я его так ни разу и не надела.
Да и моим оно никогда не было.
Но почему оно на Касси?
Мой взгляд чуть сместился, и я увидела его. Герберт Даулинг Флейшман-третий и Касси Сондерс. Команда.
Я застыла с разинутым ртом. Пол закачался под ногами.
Неужто я была такой дурой? За неделю, прошедшую после того, как Дэн Уитерби уведомил меня, что кто-то еще купил «Разрыв», мне в голову не приходило, кому могла достаться рукопись! Прежде всего потому, что я зациклилась на собственном поражении. Иной раз пыталась представить себе, какое издательство перебило наше предложение, но только не конкретного редактора. Собственно, тот же вопрос интересовал и Мерседес.
Но действительность оказалась хуже — гораздо хуже того, что мы себе представляли.
Все эти месяцы я из вечера в вечер жаловалась Флейшману на Касси, которая притесняла меня. Превращала мою жизнь на работе в ад. Так кому же Флейшман мог отдать свою рукопись?
Разумеется, Касси.
Возможно, он даже сказал Дэну, что рукопись следует показать Касси. Вероятно, решил, что Касси горы свернет, чтобы вырвать рукопись у меня.
И оказался прав.
А пока я стояла, ощущая себе буксиром, в который только что попала торпеда, в поле зрения нарисовался Дэн Уитерби. Завершив тем самым формирование моей личной оси зла.
Я, должно быть, излучала страдание, потому что в этот самый момент голова Дэна повернулась и он увидел меня. Помахал рукой (так он приветствовал многих). И тепло улыбнулся, словно доброй знакомой.
