голос.
Жидкость как никогда кстати сейчас. Я уже начала протягивать руку к стакану, как Джексон схватил меня на запястье.
— Я обновил рабочий класс и забыл предупредить. Отныне помните, что у хозяйки этого дома аллергия на цитрусовые.
В глазах девушки застыл испуг. Она поспешно извинилась и унесла подношение.
Я посмотрела на Джексона и даже немного улыбнулась. Этот момент стал доказательным тем, что он знает обо мне все. Негативные эмоции слегка рассеялись, и я расслабилась.
Джексон показал мне все комнаты особняка. Самой уютной мне показалась каминная. Громадный камин с колоннами в темном помещении, которая освещается лишь огнем. Рядом с камином кресла-качалки, огромное окно-арка и полки с книгами вдоль всей противоположной от камина стены.
Напоследок мы вошли в комнату, в которой я сразу распознала спальню. Нашу с ним спальню. Нет, не воспоминания мне подсказали и даже не сердце. В этой комнате просто очень много наших фотографий. Для них выделен отдельный угловой стеллаж.
Я подошла ближе и начала их рассматривать. Вот я на его руках в осеннем парке. Вот я с ним обнимаюсь среди красивых цветов. Вот я в свадебном платье и он меня целует.
Я ждала реакции мозга, ведь передо мной картинки из моего прошлого. Я надеялась, что они начнут двигаться в моей голове и начнется визуализация данных моментов, запечатленных на фото. Но ничего. Пустота. Мрак. Как, впрочем, и всегда. Не только отсутствие воспоминаний меня волнует, но и отсутствие трепета в груди. Я смотрю на фотографии, где точно счастливая рядом с Джексоном, но внутри ни капли эйфории и чувств, которые должны пробудиться или даже вовсе не угасать.
Как же тяжело, когда ты пустая…
Я чувствую всем естеством присутствие Джексона за моей спиной. Он дышит мне в затылок и не прерывает моего любования фотографиями. Когда я вздохнула, только тогда его руки скользнули по моей талии. Он осторожно притянул меня к себе и теперь я была прижата к его жесткому телу. Я ощутила себя в тисках.
Да что со мной.
— Ты обязательно вспомнишь меня. Вспомнишь, как сильно я тебя люблю, а ты любишь меня.
Джексон стал осыпать нежными поцелуями мою щеку. Его пальцы на моем животе напряглись, а поцелуи опускались ниже, к моей шее, и приобретали жадный характер.
Я стояла напряженная и всеми силами сдерживала вырывающуюся панику. Мне не нравятся его действия, но так быть не должно.
— Я очень соскучился, Алиса, — прошептал он между одержимыми поцелуями на моей шее.
Его сильные руки с собственнической хваткой легли на мои бедра, а поцелуи смешались с легкими укусами. Паника одолела меня. Помимо этого, я ощутила презрение.
Я резко вырвалась из хватки Джексона и ударилась спиной о стеллаж с фотографиями. Некоторые из них сильно покачнулись и упали на пол.
— Я не могу, прости, — дрожащим голосом проговорила я и сглотнула, не в силах поднять на него глаза.
Все мое тело дрожит от страха. Я не понимаю, что со мной происходит. Меня бросает из стороны в сторону — от одних эмоций, к другим. Я не способна воспринимать реальность происходящего адекватно, продолжая считать, что это не моя зона комфорта. Это чувство усиливается, стоит Джексону коснуться меня.
Касания любимого человека должны носить иной характер. Мне должно быть хорошо и комфортно. Я должна хотеть касаний этого человека. Но почему-то пока боюсь их как огня, будто они так же причиняют боль, дискомфорт.
Не знаю, что сейчас на лице Джексона, какие эмоции, что он почувствовал, увидев мою реакцию. Но его слова и поведение не говорят о том, что ему это жутко не понравилось.
— Прости меня за мою резкость, — проговорил он и накрыл мои щеки своими ладонями. — Конечно я должен дать тебе время на то, чтобы ты привыкла ко мне. За меня сейчас действовала тоска по тебе. Пока ты лежала без сознания в клинике я очень сильно боялся потерять тебя. У меня просто поехала крыша. Прости.
Джексон осторожно притянул меня к себе и обнял, елейно касаясь меня руками, будто боялся спугнуть вновь.
Я поставила себя на его место и поняла его порыв, его чувства. Снова успокоилась и взвалила этот непростой день на то, что это всего лишь начало пути моего восстановления. Через пару месяцев все изменится и Джексон не будет казаться мне чужим. Я не буду бояться его касаний, а наоборот буду принимать их и желать.
Но ничего не изменилось…
Все стало гораздо хуже.
Меня охватил приступ, когда я пыталась что-то перебрать в своей голове. Когда пыталась разобраться со своими эмоциями. Когда пыталась принять свою нынешнюю жизнь, которая до сих пор считается чужой.
Тогда и появились психотерапевт, диагноз деперсонализации, психотерапия, медикаментозное лечение.
Я не здорова и опасна для себя.
Я пуста и ни на что негодна.
Я практически непонятное для самой себя явление.
Я просто пустой сосуд, не знающая, что она хочет и как жить дальше.
И это уже продолжается пять лет.
Наши дни.
Чтобы не портить день собственного дня рождения, я все же решила подготовиться к приезду Джексона. Я взяла себя в руки, буквально заставила себя это сделать и не омрачать хотя бы вечер этого дня.
Я достала из гардеробной красивое, синее платье в пол, которое облегало мое тело. Выпрямила волосы и убрала их за спину. Нанесла макияж, освежив лицо. Надела подарок Джексона. Попросила поваров накрыть на стол и создать романическую обстановку — свечи, приятная музыка.
Я только собиралась спуститься вниз и оценить труд моих помощников, как дверь в спальню отворилась и вошел Джексон. Закрыв ее за собой, он засунул руки в передние карманы своих брюк и вздохнув, начал оглядывать меня с ног до головы. Точнее обглодал меня им как собака свою кость. Взгляд на мне хищный и мрачный. Наверное, я перестаралась с образом и привлекла слишком много его внимания, чего всегда избегала.
— Стол внизу шикарный, — низким голосом подчеркнул он. — Ты выглядишь потрясающе. За эти пять лет ты для меня так еще не одевалась. — В голосе подчеркивается грубая тональность.
Уголки моих губ нервно дергаются. Это маленькое, едва заметное явление показывает большое беспокойство, зарождающееся в моей душе. Чем больше я смотрю на мрачного Джексона, тем сильнее моя тревога.
Джексон начинает шагать в мою сторону. Эти медленные шаги оттачивают мои нервные окончания. Я стою на месте, словно обездвиженная.
— Соскучилась по мне? — спрашивает он, когда встает передо мной на расстоянии в несколько сантиметров.
— Конечно, — отвечаю я, стараясь сохранить призрачное,
