не плачет.
Ну вот, идиот чёртов… Довёл любимую опять! Но я уже не знал, что мне сделать, чтобы ей угодить! Все мои попытки — мимо.
— Надя, у тебя теперь есть машина с водителем. Он же и будет дом охранять, всегда в твоем распоряжении. Живёт тут на территории с супругой, она экономка — будет следить за домом, убирать его.
— То есть, со мной еще и чужие люди жить будут?
Ох, Надя! Как же с тобой тяжело-о!
— Нет. Живут они рядом — в гостевом домике. Тут, в доме, только няня жить будет, пока она тебе нужна.
— Зачем это мне няня? — с подозрением уставилась она на меня. — Я сама могу позаботиться о ребёнке! И я рожала не для няни! Ты полагаешь, я не справлюсь с нашим сыном?
Я шумно выдохнул.
— Надя, не кипятись… Дело не в этом. Ты сейчас слаба. Врач же тебе сказал: роды были сложными, кровопотеря, нужно поберечься. Няня просто поможет тебе, и всё. Если не нужно — она лезть не будет. Будешь звать её по мере надобности. Ну, искупаться захочешь, поесть спокойно, поспать… Просто помощница. Пойдем, я тебя с ней познакомлю.
Надя поджала губы, я видел, что у неё слезы на глазах.
Понимал, что всё сделал не так, но Надя потом поймёт, что всё это ради неё и для неё, и что ей так будет гораздо удобнее и проще: в своём доме, с помощниками.
— Проходи, — пригласил её пройти в гостиную, где нас уже ждали. — Добрый день.
— Здравствуйте!
Посреди комнаты стояли две женщины. Одной за пятьдесят, второй, кажется, чуть больше сорока.
— Нина Гавриловна — экономка и жена водителя Павла. И Светлана Сергеевна — няня.
Представил их Наде. Она стояла в большом напряжении, и меня это очень волновало. Не думал, что она так бурно отреагирует. Негативно.
Другая на её месте счастлива была бы, что мужчина все проблемы за неё решил.
Но Надя всегда отличалась от всех…
— Надюша, можно я покажу вам дом, вашу спальню и детскую? — спросила Нина Гавриловна Надю. — Пойдемте. Светочка пойдет с нами.
— Хорошо, а… ты? — Надя повернулась ко мне.
— Если ты позволишь, я зайду.
— Ладно. Заходи. Это же твой дом…
Я видел, что ей безразлично, зайду я или уйду навсегда. Она смотрела на всё вокруг, но я понимал, что ей не то, что не нравится, ей моя забота совершенно не по вкусу пришлась, и мне было это больно. Опять больно.
Однако дом мы посмотрели все вместе. Лицо Нади посветлело — дом ей понравился. Ну, уже хоть что-то. Есть шанс, что она всё же останется в доме, который я выбирал для неё и сына с любовью и из лучших побуждений.
В спальне, к которой примыкала детская, оборудованная специально для них, мы остались вдвоём.
— Я устала, — сказала она мне, нарушив тишину. — Хочу покормить ребёнка и полежать.
Надя стояла у кроватки, в которую положила сына. Он заворочался, заворчал.
— Да, дорогая, конечно, отдыхай. Я тогда поеду.
— Куда? — Она посмотрела на меня.
— К себе на квартиру.
— Понятно, — ответила она односложно и отвернулась.
Неужели ей совсем всё равно на меня? В роддоме мне временами казалось, что она всё ещё ко мне не остыла, но сейчас она была так холодна и равнодушна, что хоть волком на Луну вой…
Не выдержал: сделал шаг, сгреб её в объятия и нашёл её губы. Хотел почувствовать от неё хоть что-то…
Целовал долго, страстно, жадно, так, чтобы понимала, как она мне нужна. Отпустил только, когда Надя начала постанывать. Отстранилась от меня, и я увидел, как на груди у неё появились влажные пятна.
— Вот что ты сделал, Богдан? — возмутилась она. — Молоко пришло. А я хотела в душ.
— Сходи быстро, я побуду с сыном. Надь, а я могу… посмотреть, как ты кормишь?
Она удивилась и смутилась от моего вопроса.
— Нет. То есть… Мне же нельзя пока грудью, это… надо сцедить, а малыш на смеси.
— А-а, точно. Тогда я няне скажу, чтобы приготовила.
— Я сама. Она не знает…
— Надя, она всё знает. Я специально такую искал… Иди в душ, я за Богданом присмотрю.
Надя скрылась за дверью, а я сел рядом с сыном.
Он начал плакать.
В первые секунды я даже растерялся и не знал, что делать.
Понимал, что будет непросто, но всё равно к такому оказался не готов.
Но я справлюсь — я же люблю её!
И сына люблю.
Хочу, чтобы они счастливы были…
Вымыл руки и вернулся в комнату, склонился над сыном в кроватке.
— Ну что, Богдан Богданович? Иди сюда, к папе.
Минут через десять Надежда вышла из ванны в махровом халате и замерла, увидев сына на моих руках. Я держал бутылочку и смотрел, как он жадно чмокает губками.
Я видел, хоть она и не хотела показывать, что эта сцена её растрогала.
— Ты руки помыл, прежде чем брать ребёнка и бутылочку? — спросила она.
— Конечно, Надя… Иди к нам.
Она подошла, села рядом со мной на кровати, ноги поджав. А я обнаглел и свободной рукой ей к себе притянул. А она… голову мне на плечо положила. Меня такое счастье затопило, больно стало в груди. Распирало аж. Теперь уже от счастья, что получил от неё маленький кусочек нежности.
Надюша.
Любимая моя.
Всё сделаю, чтобы завоевать тебя снова!
Чтобы таких вечеров в нашей с тобой жизни стало больше: ты, я и сын.
Всё, что хочешь за это отдам. Мир переверну. Луну с неба достану.
И звезды тоже опрокину, если нужно будет.
НАДЕЖДА.
Ох, Богдан, Богдан!
Этого я точно не ожидала.
И сначала просто дико разозлилась. Да и кто на моём месте не разозлился бы?
Я не давала ему согласия, что вернусь. Не говорила, что готова жить вместе! А он взял и привёз меня в новый дом! Да еще и мою квартиру, оказывается, освободил, чтобы её другим сдали.
Нет, это вообще неслыханно!
Хотел мне не оставить выбора в итоге — я поняла.
Сразу хотелось снова взяться за сковородку.
Только где тут она — бог ее знает! Не найду.
Ох уж эти Кантемировы! Сильные мужчины!
Никому такого добра не
