смирился, что она рожать не хочет. Детей не хочет.
Понимаю, что для нее это больная тема. Но я-то хочу детей, и много. Только пока соглашаюсь, не давлю. Потом, потихоньку я ее подготовлю.
А сейчас мне надо засунуть глубоко в одно место свою ревность и сказать, что мы не едем клинику. Что ее мамы больше нет, что мы должны успеть на похороны. У них хоронят в тот же день, в который умер человек.
— Майя… — я прикрываю глаза и крепко обнимаю ее, — ты должна переодеться.
— Знаю, — смеется и целует коротким поцелуем в губы, — не знаю только, зачем ты надел на меня свою рубашку? — она начинает расстегивать пуговицы и моя извращенная фантазия уже целует все ее тело и раскладывает на кровати, я сглатываю.
— Майя…
— Я надену… а что мне надеть? Наверное, лучше платье… — Майя вслух размышляет, по очереди доставая вещи из гардероба.
Я стою, как истукан и не могу сказать ей, что красное платье явно не подходит. Но я, сука, молчу! Тру переносицу.
— Ты чем-то встревожен? — она откладывает красное платье и подходит ко мне в одних лосинах и лифчике, — если не можешь отвезти меня, ничего страшного. Я поеду со Златой…
— Нет. Майя… подожди. А у нас нет никаких таблеток, да? Лекарств. Нужно обязательно заехать в аптеку и купить все самое необходимое. Начиная с успокоительного.
— Что случилось? Марк…
— Майя… понимаешь…
— Марк…?
— Ты как себя чувствуешь? Может воды принести? — я беру ее за руку и помогаю сесть на кровать.
— Я в порядке Марк, — она смотрит взволнованным взглядом, не моргает, — Марк?
— Понимаешь, — я опускаюсь на корточки, беру ее руки в свои, целую, — все люди… мы все умрем.
— Марк…
— Майя, прости, что вынужден сказать тебе такое…
— Марк… — повторяет дрожащим голосом, руки леденеют в моих руках, глаза застилают пеленой и я понимаю, что она уже догадывается, что я хочу сказать. Лишь ждет подтверждения.
— Мамы больше нет…
Два месяца спустя.
Я стою в окружении своих самых близких друзей и наблюдаю за своей девочкой.
Моя малышка стоит в коралловом длинном платье и высоких каблуках. Темно-русые волосы крупными локонами спадают на одно плечо, открывая взор на чуть оголенное плечо. Я сглатываю, когда рот наполняется слюной, хочу ее сейчас целовать, начиная с плеч, спускаться по груди и слышать ее стоны. Пиздец, я маньяк.
Майя стоит с шампанским в руке и мило смеется, что-то бурно обсуждая с девочками. Они со Златой очень подружились с девушками моих друзей. Теперь их можно назвать бандой. Шучу. Демид, на удивление всем нам, крепко держится за Злату, боясь ее потерять и души не чает в Жене, как и я. Женю невозможно не любить. Мы часто забираем ее к себе и весело проводим время. Я теперь не понимаю, как все это время жил без них?
Сегодня долгожданная свадьба Вени и Нади, которая должна была состоятся двадцать восьмого февраля, но ее перенесли, из-за того, что Надя лежала в больнице, на сохранении. Я чертовски рад за друга и за его жену. Утром у них была регистрация брака и сейчас их смело можно назвать мужем и женой. А сейчас мы все в банкетном зале, празднуем свадьбу, только пока еще без молодожен. Ждем их появления с минуты на минуту.
Я ловлю взгляд Майи, она поднимает вверх бокал, салютует, улыбается. Не прерывая зрительного контакта, двигаюсь в ее сторону. Несмотря на то, что зал полон людей, здесь мои родные, папа, мама и родные моих друзей. Близкие и знакомые, но меня ничто не останавливает, когда я вижу блеск в глазах любимой. Вжимаю ее тело в свое, демонстрируя свою готовность пронзать ее тело своим, шепчу на ушко:
— Потерпишь чуть-чуть или хочешь прямо сейчас?
— Марк, — она легонько толкает меня в плечо, прислоняется ко мне, — кто сказал, что я сейчас хочу?
— Мне не нужно говорить, я вижу сам. Так потерпишь? — смотрю на ее горящие огнем глаза и понимаю, что нет. Она хочет меня именно сейчас, — пошли, — я извиняюсь перед девочками и тяну Майю за руку за собой.
— Куда ты меня ведешь? Сейчас уже приедут жених с невестой, — молчу, весь в предвкушении, что сейчас я войду в любимое лоно, тяну ее за собой. Поднимаемся по лестнице вверх.
Этот банкетный зал принадлежит отцу Вени, поэтому двери в кабинет его отца для нас всегда открыты.
— Пока они приедут, я успею доставить тебе удовольствие, — открываю дверь, щелкаю замок изнутри, включаю свет, хватаю ее на руки, несу на диван, расположенный посреди кабинета.
— Боже, Марк! Нам нельзя!
— Почему это? — опускаюсь на диван и сажаю ее сверху, поднимая ее платье до пояса, оголяю округлые бедра, обтянутые кружевными чулками… Глажу, поднимаю руки вверх, поддаюсь вперед и целую нежную кожу. Плечи, руки, грудь. Покрываю все ее тело, куда имею доступ, поцелуями. Ее запах дурманит, опьяняет, кружит голову.
Моя девочка зарывает пальцы в мои волосы, оттягивает и стонет в губы:
— У меня эти дни, я не могу! — спустя пару недель после похорон, она все таки настояла и мы пошли к гинекологу, которая выписала нам контрацептивные таблетки.
— А я могу, сколько раз я говорил, не стесняйся этого. Ты моя, я твой. Ты хочешь меня, я тебя, — отодвигаю полоску ее трусиков и глажу горячие и влажные складочки, — я хочу тебя, трахать и трахать, ты такая мокрая, пиздец, малыш, — не узнаю своего голоса, хриплю и стону в губы Майе, она прикусывает мой язык.
— Марк… можно не употреблять такие слова, я же просила… аххх, — громко кричит и шире разводит ноги, приподнимается, когда я ввожу палец, насаживается, стонет.
— Других слов не знаю, — она второпях расстегивает мой ремень, опускает молнию на брюках, член подпрыгивает в боевой готовности и тяжко ноет когда пальцы Майи направляют его в скользкое лоно.
— Боже! — Майя, не сдерживаясь, громко стонет и сильней насаживается на мой член, даря безумное наслаждение. С каждым движением кричит, прикрывает глаза, кусает губы, — надеюсь, никто не догадается, куда мы ушли.
— Нет, конечно, — глупышка моя, улыбаюсь и сильней толкаюсь. Глубже, приподнимаю бедра, помогаю двигаться, знаю, опять оставлю синие пятна на ее бедрах, но не могу контролировать себя. А потому снимаю ее с себя, она разочарованно смотрит, когда я поворачиваю ее к себе спиной.
— Встань на диван, на колени, — моя девочка тут же наклоняется к дивану и шире разводит ноги.
Пиздец, что я творю?
Вдалбливаюсь в ее тело, будто в последний раз. Не жалея ее, толкаюсь глубже и чаще.
