— Спасибо, — поблагодарила Бернарда. — Спасибо. — Слезы бежали по ее щекам, голос от волнения стал похож на детский. — Спасибо, мадам Герреро. — Наконец Бернарде удалось справиться с волнением и слезами. — Возможно, я просила слишком много для себя на пути, предначертанном мне Господом Богом, но я должна быть справедливой, я обязана вам счастьем своей дочери. Вы смогли дать ей всю ту любовь, которую я должна была таить от нее. Ваши руки заменили мои, даря ей ласку, а я ласкала ее вашими руками. Мне не дано было это делать в силу сложившихся обстоятельств.
Иногда человеку задают вопрос о том, хотел бы он вновь прожить свою жизнь, или что-то изменил бы в ней. Задай кто-нибудь Бернарде такой вопрос, она была бы в большом затруднении, как ответить. Скорее всего она выбрала бы другую жизнь, потому что в ее жизни было слишком много плохого. Но это лишь на первый взгляд. Да, в ее жизни были дни черные. И быть может, их не меньше, а больше, чем светлых. Но все равно Бернарда не смогла бы отказаться от любви к Коррадо. Ведь эта любовь подарила ей Исабель. Вторая половина ее жизни прошла в доме мадам Герреро. Эта жизнь тоже не была ровной. Было хорошее и плохое. Ей больше не встретился мужчина, который смог бы стать спутником ее жизни. Скорее всего потому, что она до сих пор не могла забыть Коррадо. Она родила дочь, но не имела на нее никаких прав. Но зато Исабель никогда ни в чем не нуждалась. А разве смогла бы она дать ей это сама? Вряд ли. Возможность видеть дочь каждый день и что-то делать для нее вполне устраивала Бернарду. Это уже потом, когда Исабель стала старше и красивей, когда все приближался день, определенный ими с мадам Герреро для открытия тайны рождения Исабель, ей мучительно не хватало возможности подойти к дочери, обнять и признаться в том, что она ее настоящая мать. И чем меньше времени оставалось до двадцатилетия Исабель, тем нетерпеливее становилась Бернарда. Она, кажется, жила тем моментом, когда предстанет перед Исабель в ином качестве. Она почему-то забыла подумать лишь об одном: а будет ли рада сама Исабель этой новости, так круто меняющей ее жизнь.
Мадам Герреро слушала, что ей говорила Бернарда, не возражая пока. Лишь изредка легкая улыбка трогала ее губы.
— Я могла лишь мечтать об этом, — продолжала Бернарда. — Так вот… мою дочь ласкали и холили не мои руки, и не мои глаза, а ваши. — Непонятно было пока, жалуется ли на сложившиеся обстоятельства или обвиняет в чем-то мадам Герреро Бернарда. — И этой любовью были вы, мадам Герреро, и благодаря вам моя дочь Исабель смогла узнать, что такое материнская любовь.
— Я всегда знала, Бернарда, — заговорила тихо мадам Герреро, — что за моими ласками были твои руки, а за моей любовью к Исабель стояло твое сердце.
— Вы смогли дать ей то, — Бернарда прикрыла руками лицо, будто стыдилась слез, — чего я не смогла бы дать ей никогда! Но потом во мне смешались отчаяние и безнадежность из-за невозможности подойти к ней и обнять как свою дочь. Радость, когда я видела, как она растет и все больше хорошеет, тускнела. Я поняла, что скорее всего моя дочь никогда не сможет полюбить меня как мать. Но все равно я должна быть благодарна вам, мадам Герреро, за то, что вы сделали для нее. Я благодарю вас, — Бернарда, не стесняясь, рыдала, — от всего сердца.
Мадам Герреро не могла сейчас плакать, у нее просто не было для этого сил. Она сострадала Бернарде, сопереживала ей, и все, на что она могла быть способна в данный момент, она сделала. Она протянула ей лежащую поверх одеяла руку, такую слабую, что уже сам вид ее мог вызвать слезы умиления. Бернарда осторожно взяла ее в свои руки, как некую драгоценность, и стала ласково гладить. Они долго сидели так, не разговаривая, но прекрасно чувствуя, что делается в душе у каждой.
— Тебе придется решить очень трудную задачу, Бернарда, — нарушила наконец тишину мадам Герреро. — За твою дочь, — потом добавила с улыбкой: — За нашу дочь.
— Если только понадобится это сделать, я без колебаний отдам жизнь за Исабель, — решительно произнесла Бернарда. — Ведь смысл моей жизни в ней.
— Твоя жизнь понадобится тебе, Бернарда. Ты нужна ей живая. Потому что Исабель будут угрожать тысячи опасностей и ты должна будешь помочь ей. Счастье не должно отворачиваться от нее, — мадам Герреро говорила все это так, словно не надеялась уже встать с больничной кровати. — Ты должна сделать все, чтобы Исабель была счастлива. Жизнь ей не дала счастья сполна, а я не смогу дать уже ничего, потому что ухожу из этой жизни. — Если до этого мадам Герреро держалась достаточно спокойно, то сейчас она разволновалась, дыхание ее становилось все более прерывистым, она начала задыхаться. Ей не хватало воздуха. — Ты должна будешь занять мое место возле Исабель. Бернарда, ты должна стать ее щитом от всех опасностей.
— Боже мой, мадам, зачем вы это все говорите? — взмолилась пораженная Бернарда.
— Потому что ей захотят причинить зло, Бернарда, — я это чувствую, — что ее жизнь будет очень трудной, — она замолкла, словно последние силы иссякли.
А Исабель спешила в клинику. Лишь только такси остановилось у входа, она тотчас же выскочила из машины и бросилась по лестнице вверх. С водителем она расплатилась заранее, чтобы потом не тратить на это драгоценное время. Ловко обходя в коридоре многочисленных посетителей, снующих туда-сюда медсестер, Исабель подошла к палате мадам, но дорогу ей преградила та самая медсестра, что разрешила посещение Бернарде. Она сказала Исабель, что у мадам Герреро уже есть посетитель и что ей придется подождать, пока этот посетитель не выйдет. Исабель была возмущена этим.
— Меня совершенно не интересует, кто сейчас находится в палате моей матери, — довольно резко отчитала она медсестру, — я хочу ее видеть как можно скорее!
— У нее находится Бернарда, — сообщила медсестра, надеясь на то, что гнев Исабель исчезнет, едва она узнает, что посетитель никто иной как Бернарда. Но это только увеличил гнев Исабель.
— Тем более! — крикнула она, не обращая внимания на то, что находится в клинике и что некоторые посетители уже стали обращать внимание на их громкий разговор.
А Бернарда, не зная, что происходит за дверью палаты, продолжала беседу с мадам Герреро.
— Если ты решила, что Исабель должна оставить фамилию Герреро, — говорила мадам, — то приняла самое разумное в этой ситуации решение. Ты должна помочь Исабель. Твоя задача еще не выполнена, Бернарда. Наоборот, еще очень много следует сделать, чтобы Исабель стала счастливой и спокойной.
— Что именно?
— Ты должна уничтожить те документы, что находятся у тебя, — сказала мадам Герреро. — Они могут однажды очень ей навредить, возможно, даже испортить всю жизнь.
