— Я изменил тебе, Элли, с Кимберли Тэйлор. Она беременна, и я обязан жениться на ней. Между нами все кончено.
Элли понимала смысл сказанного, но ее мозг отчаянно отказывался верить.
— Что это значит? Как? Когда? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Зейн молча стоял перед ней, стиснув зубы и нервно теребя поля своей шляпы.
— Я был очень пьяным и переспал с ней в тот день, когда ты разорвала нашу помолвку. К несчастью, она забеременела.
— Я не верю тебе, — прошептала Элли.
— Как бы я хотел, чтобы это было ложью. У меня нет слов, чтобы выразить все, что я чувствую. Я сыграл с тобой прескверную шутку.
Элли даже не шелохнулась. Еще немного — и оцепенение пройдет, а на смену ему придут боль, отчаяние и ужас.
— Ты собираешься жениться? — спросила она, не узнавая собственного голоса.
— Я столько думал об этом, но это единственный выход для меня. Прости, я ничего не могу изменить.
— А как же я? Что будет со мной? — Ее трясло как в лихорадке.
Зейн опустил глаза.
— Ты найдешь человека, который действительно стоит тебя.
И, круто развернувшись, он направился к своему пикапу.
Тогда Элли пронзительно закричала. Она проклинала его, обзывала самыми оскорбительными словами. Зейн стоял около машины и молча слушал. Затем поднял кольцо, которое девушка в сердцах бросила к его ногам, сел за руль и уехал. На следующий день он женился на Ким Тэйлор.
Сейчас для Элли уже не имело значения, женат он или вдовец. Она приехала на ранчо, только чтобы помочь лошади, а не для того, чтобы увидеть Зейна или его дочь, унаследовавшую рыжие волосы матери.
Девочка качалась во дворе на самодельных качелях, сделанных из толстой веревки, сунув ногу в петлю. При виде подъезжающей машины малышка коснулась ногами земли, пытаясь остановиться. Элли, не обращая внимания на ребенка, открыла дверцу трейлера и осторожно вывела Куппера.
— Привет, Элли.
— Здравствуй, — отрывисто произнесла девушка, желая, чтобы девочка поскорее отошла.
— Папа сказал, что я не должна надоедать тебе.
— Он прав.
— А как зовут твою собаку?
— Муни. Только не подходи близко и не гладь ее, она может укусить.
— Какой он забавный, только худой.
Приказав Муни оставаться возле трейлера, Элли взяла Куппера под уздцы и пошла к пастбищу. Девочка поспешила за ними.
— Как зовут твою лошадь? Мою лошадку зовут Милая. Меня так иногда называет папа.
Элли с болью заметила, что манера Ханны говорить и ее мимика напоминают Зейна. Малышка ловко залезла на металлические ворота.
— Он так называет меня, потому что любит. А я люблю Милую.
Элли подвела Куппера и испытующе взглянула на девочку.
— По-моему, папа велел не мешать мне. Возвращайся обратно и покачайся, если хочешь, но сюда не подходи.
Милая стояла в середине небольшого табуна. Элли с Куппером направилась на пастбище. Гнедая кобыла заржала, приветствуя красавца коня, и он радостно заржал в ответ. Привыкшие к человеку лошади дружелюбно встретили приближение девушки. Их поведение успокоило кобылку.
Медленно и осторожно Элли оттеснила табун к открытым воротам загона. Лошади послушно одна за другой следовали в загон с пастбища. Получилось, облегченно вздохнула Элли, когда на пастбище осталась только Милая. Не обращая внимания на лошадку, Элли закрыла ворота и пустила Куппера аллюром.
Сначала кобылка лишь испуганно смотрела на них, но девушка разговаривала с конем тихим и спокойным тоном. И очень скоро лошадь присоединилась к Купперу. Затем, не спеша подойдя к лошадям, Элли принялась гладить и похлопывать коня. Сначала при каждом ее движении Милая отскакивала в сторону, но постепенно привыкла к ним и уже не реагировала так бурно. Когда же девушка открыла ворота, кобылка проскочила мимо нее и присоединилась к другим лошадям. Но, пробежав несколько ярдов, она замедлила шаг, обернулась и посмотрела на Элли.
— Ну что, старушка, для начала неплохо, — сказала девушка.
— У тебя терпения больше, чем у кого-либо. Я всегда говорил, что ты была прекрасной учительницей. Ты никогда не выходишь из себя и не повышаешь голоса.
Внимательно наблюдая за лошадьми, Элли не заметила, как Зейн подошел к ней.
— Или почти никогда, — добавил он. Он вспомнил тот день, когда, не владея собой, она выкрикивала оскорбления в его адрес.
— Я никогда не претендовала на роль святой, — парировала она. — А если тебе по душе покорная и сентиментальная женщина, то нечего было со мной обручаться.
Зейн удивленно поднял брови.
— Почему такая реакция? По-моему, я сделал тебе комплимент.
Но Элли резко оттолкнула его руку, когда он попытался поправить седло на Куппере.
— Я сама позабочусь о своей лошади и не нуждаюсь в твоей помощи и комплиментах. И мне не нравится, что ты следишь за мной и проверяешь меня. Если ты мне не доверяешь, то работай сам, я не возражаю.
— Я вовсе не собирался проверять тебя. Просто хотел поговорить.
— Нам не о чем разговаривать. Зейн немного наклонился вперед.
— Мы еще не обсудили такой щекотливый вопрос, как деньги. Сколько я должен платить в день за работу?
Элли крепко зажмурилась — ей хотелось закричать во весь голос. Этот человек чувствовал себя в долгу перед ней за полчаса работы, но за то, что он сделал с ее жизнью, ему никогда не расплатиться!
— Я занимаюсь этой лошадью не из уважения и любви к тебе. — Она резко отвернулась, чувствуя, как в душе закипает гнев.
— Ханна будет счастлива.
— Это ваши дела. Я не несу ответственность за твою дочь.
Серые глаза Зейна сузились.
— Вот тут ты ошибаешься, Элли, — с расстановкой произнес он. — Ханна — это не ответственность, а награда и счастье.
Загоняя Куппера в трейлер, Элли была рада, что Зейн не видит ее лица. Когда-то они вместе мечтали о ребенке. Она даже представляла своих детей на плечах у отца, в его крепких объятиях. Ее Ханну. А не эту девочку от другой женщины.
Элли спрыгнула с подножки и закрыла дверцу трейлера на щеколду.
— Завтра утром я приеду. И скажи своей дочери, чтобы не мешала. Следуй своим собственным советам. Зейн оглянулся.
— А где же Ханна? Куда она подевалась? Ей так хотелось посмотреть, как ты будешь работать с лошадью. Да и Рут давно должна была позвать ее обедать.
Он постоял в нерешительности, а затем направился к дому. Элли вдруг стало неловко за свои резкие слова. Девочка была маленькой и очень многого не понимала, однако было ясно, что она крайне избалована и знает, как манипулировать отцом.
Девушка тревожно огляделась, ища Муни. Это было так не похоже на собаку — уйти с места, где ей было приказано ждать.
— Муни, Муни, ко мне, мальчик! — позвала Элли. — Мы едем домой. Домой, Муни!
