ещё?
– Всё, что знал! Мы с ним полночи сегодня разговаривали. Не перебивай! – в запале рявкнула я на папу. – В дневнике Наташа писала, что на самостоятельную жизнь, заведение счёта и покупку домика на Кипре её настраивала некая Марьяна, единственный друг в тегеранском посольстве. Психолог там странный тоже в уши подобное заливал! Теперь рассуждаем логически: у тебя клонировали телефон, когда ты приехал в Тегеран, так? Наша Марьяна там ещё работает – именно она передала дневник Рафу! И его там же, на Гранд-Базаре и планировали убить! То есть она и могла подставить? Зачем? Потому что опасен! Моҗет, даже не из-за меня, а из-за этого самого телефона и счёта мёртвой Натальи, который очень легко использовать как угодно. Тем более банк на Кипре – это же оффшор!
Папа аж крякнул, но я не дала ему вставить слова.
– Встречался Раф с некой Верой Петровной, у которой тоже за душой не чисто, она работает в посольстве Исфахана. Балуется травками. То есть там эти тётки нормально повязаны. Это могут быть деньги за наркотрафик! Вдруг они начали работать по-крупному? Наверняка не вдвоём, а есть кто-то ещё. Может, это целая дилерская сеть? Если Марьяна находилась рядом с тобой, когда хакнули твой телефон, почему она не могла сама или с чьей-то помощью хакнуть телефон Наташи?! Это же ясно, прям на ладони!
Я аж захлёбывалась, пытаясь выложить всё поскорее.
– Α ты им видимо стал мешать. Или просто эти мерзавки решили перебдеть и быть в курсе всего, чем занимается новый начальник безопасности! Нащупали что-то горячее и решили тебя убрать, а потом уже и Ρаф вырисовался, которого все считали помешанным…
Папа терпеливо дослушал и сказал:
– Прекрасная версия, доча! Немного недоработанная, нo ты бы вполне могла работать у нас аналитиком.
– Нет уж, спасибо, – переводя дыхание отрезала я, задумалась. – Кстати, почему Раф стал помешанным…? Тут ведь не только горе могло быть…
– Он был виноват, не справился с управлением, – сказал папа. – Чувство вины – опасная вещь.
– Ну… не знаю… – не отступилась я. – Где-то такое уже было: женщина, дипломат, которого все назвали сумасшедшим… – и я хлопнула себя по лбу. – Тьфу ты! Чацкий же, ведь про него написал дипломат Грибоедов, которого, кстати, в Персии и убили… «Строжайше б запретил я этим господам на выстрел подъезжать к столицам».
– Думаю, ты утрируешь, Люба, – сказал папа.
– Ладно, может быть… Но Марьяну и Веру Петровну, рыжую тварь, не упустите! – распалилась я. – И Апши проверьте! Вы ещё не проверили?! Почему?!
– Люба, не забывайся,ты не с подчинёнными разговариваешь! – строго оборвал меня папа.
– Ой, прости… – я и не заметила на эмоциях, как меня занесло.
А папа недовольно добавил:
– И вообще, почему этот твой хлыщ не сказал мне сразу про дневник, а начал сам в нём копаться?
– Во-первых, не хлыщ, папа! – сердито ответила я. – И ты вообще больше так не говори о Рафе! Мы любим друг друга и собираемся пожениться. По-нормальному.
– Не быстро ли?
– По-твоему, пятнадцать лет – это быстро?! – с вызовом спросила я.
– Я про него. Может, это просто на адреналине, Любаш?
– Нет! – Я вскипела. – Давай, пап, сразу поставим точки над i . Ты не манипулируешь мной. Я не устраиваю тебе скандалов. Я – взрослый человек,и я знаю, что мне нужно. Рафаэль – мой мужчина. И если я пo какой-то причине буду несчастной, то не потому, что ты меня не уберёг, а потому что выбрала это сама.
– Фарушка…
– Дай слово, что ты не вмешаешься в наши отношения никаким образом, – потребовала я.
– Но доча, а если он тебя обидит?
Я усмехнулась:
– Сковородкой я пользоваться умею. И за словом в карман не лезу. Но это будет мой мужчина, моя сковородка и мои разборки! Если вдруг что, я попрошу сама. До этого ни-ни! Договорились?
Папа не ответил сразу. Помолчал, попыхтел, затем признал:
– Ну что ж, кукла маленькая,и вроде я при тебе никогда не работал, а методы у тебя мои. Прёшь, как бульдозер.
– Воспринимаю это, как комплимент. Это гены. Относительно Рафа пру и буду переть. Итак? Пообещай!
– Хорошо, даю слово!
Я выдохнула и даже позволила себе немного расслабиться. Но лишь на пару секунд, затем, повинуясь интуиции, продолжила ласково, но вполне твёрдо:
– Пап, ещё я думаю, что собака зарыта еще в плохих отношениях Рафа и его бывшего босса, господина Апши. Я со своей стороны попробую узнать подробности. А ты, пожалуйста, узнай про Наталью. Раф обмолвился, что после аварии ваши службы забирали её гаджеты и проверяли. Может, нашли что-то, но не сказали? И в чём её подозревали, ведь не на пустом месте такой интерес? Жива она или нет, нам лишние сведения только в помощь!
– Дочь, это закрытая информация! – возмутился папа.
Я хитро улыбнулась:
– Закрытая информация для закрытой под охраной? Очень правильно, мне кажется!
– Нет, Люба.
– Тогда я просто буду нагло пользоваться положением дочери подполковника внешней разведки и жены бывшего дипломата и сотрудника той же службы! – нашлась я. – Ты внуков хочешь растить в безопасности?! Или тоже в сторожке под Москвой всю жизнь прятать собираешься?!
– Внуков?! – опешил папа. – Да когда вы успели?! Так быстро не бывает.
– Это смотря, когда приступить. Сам знаешь, «дурное дело» и всё такое…
– У тебя задержка?
– Да, – соврала я, ничуть не чувствуя уколов совести.
– Люба! – папа был в шоке.
А я промолчала, коварно улыбаясь собственному отражению в зеркале. Будем считать это обраткой за его ложь размером с Эйфелеву башню в течение всей моей жизни. Карма,такая карма. Всё равно мой заветный календарик навеки утерян вместе с сумкой, шубкой и сапогами у гадов в Тебризе. Чтоб им ПМС испытать на собственной шкуре, как у меня, с мигренями, болями и желанием убить всех, кто под рукой!
Время близилось к полуночи, когда шум подъезжающего автомобиля заставил меня выбежать в холл. Я увидела Рафа. И сердце оборвалось: выражение его лица было страшным, неживым, и сам он весь казался согбенной тёмной глыбой.
– Раф! – подалась я к нему.
Но он остановил меня жестом, хрипло бросил:
