с ним здоровым делать буду? Сдёрнул одеяло совершенно бесцеремонно.
– Люба! – строго и требовательно произнёс Раф, я аж затрепетала, как двоечница перед учителем. – Секретов между нами быть не должно. Разве мало того клубка, который даже разведка никак не распутает? Что ты скрываешь?!
Я вздохнула и села, взъерошенная, как воробей.
– Ну! – рыкнул он.
– Давай не будем об этом, а?
– Нет. Говори. – Ничего хорошего взгляд Рафа не предвещал, кроме харакири.
Α и ладно, будь что будет! И я выпалила:
– То, что я скажу, будет ужасно! Но ты сам напросился! После встречи в метро я навела о тебе справки. Вычислила по отпечаткам пальцев, кто ты. Через папу. Οстальное узнала у Петьки,твоего бывшего одноклассника. Он сказал, что ты это… немного… того… после случившегося. Вот я и подумала, что тебе жить не на что, и решила тебя на работу устроить. Чтобы подкормить. И чтобы был в тепле. А ты ничего не хотел, вот я и придумала… про опасность.
Глаза Рафа расширились до размера пятирублевых монет.
– Ты наняла «ненормального»?! Телохранителем?!
– А ты бы разве пошёл офис-менеджером? – насуплено ответила я. – И не думай, я вовсе не собиралась принуждать тебя к неуставным отношениям! Даже в мыслях не было! Только зарплату заплатить, честно-честно!
Раф закрыл ладонью лицо, покачал головой. Выдохнул. Его плечи мелко затряслись.
Я напряглась: неужели плачет от унижения? Но Ρаф убрал руку и я увидела, что он хохочет. Отлегло от сердца. Фух.
– Ох, Кнопочка, ну ты даёшь! Я уже надумал чёрт знает чего! После Таши… А ты просто…
– ...обманщица?
– Сумасшедшая, – он с нежностью коснулся моей кисти пальцем, – и очень добрая. Только почему пришлось клещами из тебя это вытягивать?
Я виновато улыбнулась и опять легла напротив.
– Боялась, что ты обидишься.
Ρаф медленно поцеловал меня в губы, в щёки, в лоб:
– Не дождёшься. На Солнечных зайчиков не обижаются. Даже если они щекочут нос.
Лёжа рядышком, мы разуютились и вырубились одетые. Сказалось напряжение предыдущих дней. Медсестра уже без возмущения нашла беглого пациента, уколола. Затем прикатила из палаты металлическую тележку-тумбочку и установила её рядом с кроватью, поняв, что Рафа не удержать от меня вдали, даже если его стреножить, как коня.
В солнечное морозное утро с хрустким снегом, на который Люба осторожно вывела меня «подышать», ворвались сюрпризы. Бодрой рысью по дорожке к нам ринулся Сёмин с чемоданчиком, в котором только ядерную кнопку носить. Αндрей посмотрел на меня странно, без своей обычной залихватской улыбки и сказал:
– Ρебята, гулянка кончилась. Через десять минут конференц-связь.
– С кем? – спросил я.
– С папой? – улыбнулась Кнопка, разрозовевшаяся, сияющая и свежая, как гимназистка на морозце, притоптывающая каблучком края сугробов. Но шубки ей точно не хватало.
– Увидите, – заявил Сёмин. – Жду вас в переговорной. От холла налево.
Не к добру, – подумал я.
А Любе, сегодня романтично-весёлой, кажется, было больше дела до синиц, перепрыгивающих по тонким веткам безымянного куста, чем до чёрного чемоданчика. Она звонко сказала:
– Надо будет с обеда им крошек принести, да?
– Да.
С ней приятно было соглашаться. Только чертовски надоело чувствовать себя инвалидиком. Схватить бы Любу в охапку, поднять на руки и закружить над снежными тропками, чтобы она смеялась заливисто на зависть небу и солнцу. Но чёртов бок… Без обезболивающих и не вздохнуть по-человечески.
Когда мы вошли в указанную комнату, показалось, что попали не в конференц-зал, а в передвижной пункт связи или прослушки, как в американских фильмах у ФБР, разве что значительно пошире. Несколько плоских мониторов были включены, двое парней в наушниках что-то настраивали. Посреди овального стола стоял аппарат для конференц -связи, похожий на летающую тарелку из чёрного пластика.
– Садитесь, – велел Сёмин, а сам плотно закрыл за нами дверь.
– Что-то случилось? – спросила Люба.
– Случилось.
Я сел рядом с Кнопкой, незаметно под столом взял её руку. Маленькие пальчики похолодели. Меня тоже накрыла тревога.
Связисты ещё повозились пару секунд,и тот, что повыше, сказал:
– Всё готово, Андрей Степанович.
– Хорошо, ребятки. Оставьте нас, я позову, если понадобитесь.
Сёмин сел через стул от меня и открыл ноутбук. Широкие мониторы ожили, как по команде. В одном я узнал полковника Ерохина. В другом появился седовласый джентльмен с погонами генерала. Я чуть не присвистнул: неужто сам Лисицкий нами заинтересовался?! В третьем – Соколов.
Первый вопрос, заданный мне полковником Ерохиным, чуть меня не добил:
– Рафаэль Маркович, какова может быть вероятность того, что ваша жена, Наталья Николаевна Гарсия-Гомес, жива?
Я поперхнулся воздухом, закашлялся. Сёмин подставил мне стакан воды. Я глотнул и с силой мотнул головой:
– Нулевая вероятность. Я сам нёс гроб.
– Тогда как вы объясните следующие факты? Покажите, Αндрей Степанович, – жёстко сказал Ерохин.
Сёмин повернул ко мне ноутбук и на экране я увидел жёлто-зелёную диаграмму с баснословными цифрами.
– Что это? – сипло спросил я.
– Финансовые операции, – ответил Соколов, – по тому счёту, что вы прислали вчера. Он открыт на имя Натальи Гарсия-Гомес. И, как можно видеть по графику, только вчера была выведена сумма в размере пятисот тысяч долларов. Что вам известно об этом счёте?
Теперь закашлялась Люба, а я завис. Смотрел на столбики с тридцатью миллионами долларов и выше, и не мог ничего сказать. Мой лоб покрылся холодным потом от одной лишь мысли…
– Рафаэль Маркович! – одёрнул меня Ерохин. – В ваших интересах сотрудничать с нами.
– А я что делаю?! – взбесился я и ткнул пальцем в график. – Вы считаете, что я в курсе? На самом деле считаете или это идиотская форма ведения допроса?
– Рафаэль расшифровал этот счёт вчера сам, – подала голос Люба. – Из стихов в дневнике своей жены, который ему передали в Исфахане. Вы хотите сказать, что Наташа… не погибла?
– Кто-то пользуется счётом, – ответил Сёмин. – И пользовался все эти три года. И ранее. Суммы сами видите, впечатляют.
Я облизнул пересохшие губы и прохрипел:
– Этого не может быть… Таша… не может быть жива.
– Но ведь её хоронили в закрытом гробу? – поинтересовался Соколов.
Я лишь кивнул и вытер рукавом стекающую с виска каплю пота.
– В таком случае мы обязаны просить вашего разрешения на эксгумацию, – заявил Ерохин.
Его голос расплылся в
