Талли не смогла удержаться от смеха.
— Было время, мы с твоей мамой тоже торопились поскорее стать взрослыми. Мы выбирались ночью из дома, воровали у моей матери…
— Талли! — резко оборвала ее Кейт. — Маре неинтересно слушать старые истории.
— Моя мама убегала ночью из дома? А что делала бабушка?
— Приговаривала ее к пожизненному заключению. И заставляла носить вещи с распродажи у «Фреда Майера», — смеясь, ответила Талли.
Мара вздрогнула при одной мысли о таком наказании.
— Из полиэстера, — добавила Кейт. — И я все лето боялась близко подходить к открытому огню.
— Вы обе мне врете! — заявила Мара, сложив руки на груди.
— Мы? Врем? Никогда! — воскликнула Талли, отпивая из бокала.
Мара встала со стула, одарила их долгим, полным страдания взглядом и отправилась в дом. Как только за девочкой закрылась дверь, Талли и Кейт рассмеялись.
— Скажи мне сейчас же, что мы такими не были, — потребовала Талли.
— Моя мама говорит, что я была именно такой. А вот тебя она считала маленькой мисс Совершенство. Разумеется, пока нас не арестовали по твоей милости.
— Да, это была первая пробоина в броне.
Кейт, смеясь, села в кресло рядом с подругой и завернулась в вязаный платок матери.
Талли даже не понимала, в каком напряжении она была все это время, как затекли у нее спина и плечи. Пока не наступил момент расслабления. Как всегда, Кейт была для нее спасением, ее вечной тихой гаванью. Рядом с лучшей подругой она могла наконец-то доверять самой себе. Откинувшись на спинку кресла, Талли смотрела в ночное небо. Она никогда не была из тех, кто чувствовал себя ничтожной, но она вдруг поняла, почему люди испытывают это чувство. Все дело было в перспективе. Она провела столько лет в своей жизни в непрерывной гонке, что в какой-то момент выдохлась. Если бы она обращала больше внимания на окружающий пейзаж и меньше — на цель, к которой стремилась, она не была бы сейчас сорокадвухлетней женщиной в тщетном поиске хоть какого-то подобия семьи.
— Мне что, придется тебя расспрашивать? — спросила ее Кейт.
Глупо было скрывать правду, хотя в первую минуту Талли хотелось поступить именно так.
— Я встретила Чада, — наконец произнесла Талли.
— Несколько месяцев назад, насколько я помню. В Центральном парке, правильно?
— Да.
— И эта встреча заставила тебя вскочить в самолет и прилететь ко мне? Что ж, понимаю.
Прежде чем Талли успела ответить, дверь дома открылась, и появился Джонни со стаканом пива. Он подвинул себе кресло и присел рядом. Какое-то время они молча смотрели на залив. Лунный свет серебрился в накатывавших на песок волнах.
— Она уже рассказала тебе?
— Да вы двое что — телепаты? — воскликнула Талли. — Я как раз собиралась начать.
— Ну, пока что, — сказала Кейт, — она только напомнила мне, что пару месяцев назад встретила Чада.
— А-а… — Джонни кивнул с таким видом, словно сказанное полностью объясняло неожиданный приезд Талли.
— А что означает «а»? — Талли неожиданно почувствовала раздражение.
Вот и Чад говорил с ней примерно таким же тоном.
— Он — твой Моби Дик, — сказал Джонни, — огромный белый кит.
Талли дерзко посмотрела на Джонни.
— Я никогда ничего не говорила о размерах его члена.
— Ну, говори же, Талли, — перебила Кейт, сжав руку мужа. — Что произошло?
Талли посмотрела на этих двоих, сидящих рядом. На мужа и жену, которые все еще смеются вместе и после стольких лет супружества стремятся коснуться друг друга, и в ее груди возник болезненный ком.
— Я устала быть одна, — наконец-то выдавила из себя Талли.
Она так долго носила в себе эти слова, что теперь, когда Талли наконец произнесла их, они казались какими-то затертыми, словно обточенные морской водой камни на берегу.
— А что насчет Гранта? — спросил Джонни.
— Но ты вроде сказала, что Чад живет с женщиной, — отреагировала Кейт.
— Тут ведь, по правде говоря, дело не в Чаде. То есть, конечно, в нем, но не в том смысле, в каком вы думаете. Он напомнил мне, что у меня тоже есть семья.
Кейт внимательно посмотрела на подругу.
— Ты сейчас имеешь в виду Облачко?
— Она — моя мать.
— Биологическая. Из любой рептилии мать лучше, чем из нее, хотя они зарывают яйца в песок и уползают.
— Я понимаю, что ты просто стараешься меня защитить, Кейти, но тебе хорошо говорить, — у тебя ведь есть семья.
— Она делает тебе больно каждый раз, когда вы видитесь.
— Но она ведь все время возвращалась. Может быть, это что-то значит?
— Но потом она всегда уходила. И каждый раз разбивала тебе сердце.
— Я стала сильнее.
— О чем вы двое сейчас говорите? — поинтересовался Джонни. — Вы словно придумали какой-то код.
— Я хочу найти ее. У меня есть ее последний адрес, я каждый месяц посылаю ей деньги. Может быть, если мне удастся организовать ей грамотную программу реабилитации, у нас появится шанс.
— Она не раз проходила реабилитационные программы, — напомнила Кейт.
— Я знаю. Но ни разу при моей поддержке. Может, именно это ей и нужно.
— Я слышу слишком много «может быть», — откликнулась Кейт.
Талли перевела взгляд с Кейт на Джонни, затем снова на Кейт.
— Я знаю, что это безумие, что это может не сработать, и кончится тем, что я буду плакать или пить, или и то и другое, но я устала быть такой чертовски одинокой, и у меня нет ни любовника, ни детей. Кто у меня есть — так это мать со всеми ее недостатками. И, Кейти, я хочу, чтобы ты поехала со мной и помогла мне найти ее. Это займет всего несколько дней.
Кейт выглядела изумленной.
— Что?
— Я хочу найти ее. Но я не смогу делать это одна.
— Но… я не могу просто вот так взять и уехать на несколько дней. Завтра карнавал в младшей школе, я — ведущая всех игр. Мне надо быть там, организовывать ребят и раздавать призы.
Талли разочарованно вздохнула.
— Ну что ж, а как насчет выходных?
— Извини, Тал, не получится. Правда. Мы с мамой проводим раздачу еды от церкви в субботу и воскресенье. Без меня там не справятся. А в понедельник и среду я волонтерствую в департаменте парков и зон отдыха. Может быть, я смогу поехать с тобой на несколько дней в конце следующей недели.
— Если я буду ждать, я передумаю ехать, — сказала Талли, пытаясь представить себе, сможет ли осуществить эту поездку без поддержки. — Придется ехать одной. Я просто ужасно волновалась…
— Ты должна ехать с командой, — заявил Джонни.
Талли посмотрела на него.
— Что ты имеешь в виду?
