Слышала ли Лили эти объяснения? Или просто пропускала мимо ушей все, с чем не могла смириться?
До этого он все время гадал, как она себя поведет, если худшее все же случится. А теперь он это узнал. И от ее беспомощных всхлипов Бен сам почувствовал себя совершенно беспомощным и бесполезным.
Всего три недели назад он даже и не подозревал, что у него есть ребенок. А узнав, больше всего боялся, что так и не сумеет ничего к ней почувствовать, но стоило ему только увидеть крошечного бледного и невероятно хрупкого ангела на больничной койке, как его сразу же захлестнул целый водоворот чувств. Тех самых, в существовании которых, он всегда сомневался. Узнав о ребенке, он лишь мечтал, что рано или поздно научится его любить, но оказалось, учиться вообще не пришлось. Все вышло легко и естественно, как дыхание.
Полностью отдавшись новым неизведанным чувствам, Бен теперь с ужасом думал, что, если бы Лили случайно не забеременела, он, боясь оказаться таким же бессердечным, как мать, или холодным, как отец, добровольно бы от них отказался.
Двухлетняя малышка оказалась храбрее его самого! И как он только посмел в чем-то обвинять Лили? Он теперь на всю жизнь у нее в долгу. Да и в любом случае, как минимум половина ответственности за случившееся лежит именно на нем. Так чего удивляться, что она до сих пор не слишком стремится впустить его в жизнь Эмми? Это не право, а привилегия, и ему еще только предстоит доказать, что он ее заслуживает.
Вот только уже слишком поздно. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул, вспоминая краткие встречи с Эмили Роуз. Две недели назад ей ввели его клетки и с тех пор он каждый день обязательно ее навещал, ненавидя себя за собственную беспомощность, потому что ничем не мог облегчить страданий малышки, но посещения эти были совсем краткие, потому что его пускали лишь в те минуты, когда бессменно сидевшая у кровати дочери Лили выходила поесть или помыться.
Лили ходила с приклеенной улыбкой, но порой он ловил и в ее глазах то беспомощное отчаяние, от которого ему самому порой хотелось врезать кулаком в стену. Но, вместо того чтобы распускать руки, он решил перенаправить переполнявшую его злость в полезное русло. Он всегда считал, что знание – сила, и теперь жадно поглощал всю доступную информацию о болезни, чтобы лучше понимать докторов.
А еще ставил четкие цели и старательно к ним стремился, даже если они на первый взгляд и казались совсем простыми, например, заставить Эмми хотя бы два раза в день засмеяться. Он до сих пор еще не стал папой, но успел превратиться в смешного дядю. Уже неплохо. А еще он следил, чтобы она ежедневно съедала минимум по две ложки всего, что приносили ей на обед. И еще убедился, что они не окажутся в положении тех семей, что живут слишком далеко и в экстренном случае не успевают приехать, потому и встречался с агентом по недвижимости.
Но с каких это пор он стал думать о них, как о семье?
Последней цели было добиться проще всего. Для этого всего лишь потребовалось купить подходящий дом, бумаги на которой он этим утром и подписал, но тихое удовлетворение мгновенно смыли слезы Лили. Чувствуя себя так, словно с размаху получил в солнечное сплетение, Бен прирос к месту.
Наконец-то высвободившись из материнских объятий, Лили краешком глаза заметила какое-то движение и, обернувшись, увидела ерошившего себе волосы Бена. За последние недели волосы у него отросли и начали немного виться, а сквозь обязательный белый халат просвечивал один из тех ярких галстуков, что он надевал специально для Эмми.
Раньше этот нелепый наряд заставлял ее улыбаться, но сегодня она едва ли не взвыла.
Бен осторожно поймал ее за руку:
– Мне так жаль.
На этот раз привычная фраза, что не стоит на него полагаться, потому что, возможно, завтра его уже здесь не будет, не помогла. Сегодня она слишком волновалась, а от облегчения даже голова кружилась, и, не сумев с собой справиться, бросилась ему на шею.
И лишь спустя пару секунд осознала, что он не просто гладит ее по голове, но еще и приговаривает:
– Мне жаль, так жаль…
Отстранившись, она взяла его руку обеими руками:
– Нет… нет… Я плачу от счастья.
Выпустив руку, она вытерла катящиеся по щекам слезы.
– От счастья?
Несмотря на огромные синяки под глазами после бессонных ночей, Лили так и светилась.
– Прижились. Эмми идет на поправку, клетки прижились. В прошлый раз врачи сказали, что анализы дают надежду, а сегодня все подтвердилось. Клетки прижились.
В ответ Бен лишь молча на нее уставился и, наверное, выглядел сейчас так же, как и она сама, когда доктор отвел ее к себе в кабинет и вывалил на нее хорошие вести. Сама не понимая, что творит, Лили снова ухватила его за руку, потерлась о нее щекой и поцеловала.
Рассмеявшись, она отстранилась и снова обняла маму.
– Прижились, они действительно прижились.
Смеясь и плача, Лили снова схватила его за руку.
– Я подумал… – начал он, понемногу оттаивая.
– Извини, я понимаю. – Она глубоко вдохнула. – Я не успела еще тебя поблагодарить. Если бы не ты, Эмми могло бы уже не быть. Ты был так добр… Я никогда этого не забуду.
Чувствуя, что начинает злиться, Бен высвободил руку:
– Не нужна мне твоя благодарность.
А что будет, если она спросит, что же ему тогда нужно?
Но она не спросила, удивленно в него всматриваясь и явно ничего не понимая. А сам Бен невольно задумался, что же ему действительно нужно.
– С тобой все в порядке? – спросила она, осторожно дотрагиваясь до его плеча. Но не успела она еще ничего добавить, как у нее подкосились ноги, а пол стремительно бросился ей навстречу.
Подхватив на руки обмякшую Лили, Бен оглянулся по сторонам:
– Есть тут доктор? Куда они все подевались, когда нужны?
– Она дышит? – У всех есть свой предел, и, похоже, Элизабет дошла до своего. – Она не дышит!
– Дышит, – заверил Бен. – Это всего лишь обморок. Слишком уж она устала.
– Бог ты мой, я же знала, что все этим и закончится! – Не найдя другого выхода материнской заботе, Элизабет осторожно похлопала Лили по щекам. – Просто не верится, что она такая упрямая. Ну разве так сложно принять помощь? А эти ее бесконечные «не хочу никому навязываться»… Навязываться? Она моя малышка, я хочу ей помогать, мне нужно ей помогать.
Мне нужно ей помогать…
Бен вдруг понял, как выразить словами те чувства, что копились в нем все эти дни. А еще он отлично понимал, что после трансплантации никто и не рассчитывал, что он останется. И, наверное, даже предпочли бы, чтобы он ушел.
Стиснув зубы, Бен посмотрел на отчаянно пытавшуюся доказать свою независимость женщину, что, уткнувшись лбом ему в плечо, без чувств лежала у него на руках. Наверное, ему стоило бы разозлиться на ее глупость, но вместо этого он почему-то испытывал лишь нежность и желание защищать.
Что ж, видимо, это есть любовь.
И, похоже, правы те, кто говорил, что любовь окрыляет. Вот только он сам пытался отрубить себе крылья.
– Элизабет, с ней все будет в порядке, – постарался он успокоить взволнованную мать, а еще через пару секунд к ним подошел доктор, и Бен неохотно опустил драгоценную ношу на каталку.
В детстве Лили никогда не верила в киносцены, где героини подносят дрожащую руку ко лбу и томно спрашивают, где они и что с ними.
А теперь сама с трудом разлепила глаза и невнятно выдохнула:
– Я упала в обморок?
– Да.
Одного звука этого голоса хватило, чтобы она широко распахнула глаза и увидела стоящего рядом Бена.
– Ладно, хотя бы со временем угадала. – Лили попыталась сесть, но ее удержала сильная рука. – Пусти, я…
– Тебе нельзя резко вставать. Для начала выпей чаю, я же пока схожу к твоей маме, скажу, что с тобой все в порядке, а потом отвезу тебе домой и уложу спать.
– Я…
– Дай угадаю, в порядке?
– Да. – Она опустила взгляд на все еще прижимавшую ее к кровати руку. – Но если ты не дашь мне нормально дышать, мое состояние точно ухудшится.
Бен послушно убрал руку, только дышать все равно легче не стало. Закрыв глаза, Лили медленно вдохнула аромат Бена, ясно сознавая, что даже с закрытыми глазами безошибочно нашла бы его в полной людей комнате. Она уже в который раз замечала, как в его присутствии обостряются все ее чувства, и чем дальше, тем сильнее эта обостряющаяся чувствительность ее пугала.
– Теперь-то можно встать? – Несмотря на стремление сохранить полную независимость, за последние недели Лили привыкла, что в случае необходимости на него всегда можно опереться. Но иллюзий она не строила и отлично понимала, что теперь, когда Эмми поправилась, все изменится.
Но одно она знала точно. После всего случившегося она не имеет права отказать ему в общении с дочерью.
– Можно, только осторожно.
Аккуратно спустив ноги на пол, Лили осмотрела ряд пустых коек.
– Ты в порядке? – уточнил Бен.
– Да. – Притронувшись к голове, Лили постаралась справиться с приступом тошноты.
