– Кара… я… – На его лицо будто туча набежала, он плотно сжал губы. Не говоря ни слова, взял ее за руку и с силой сжал. Она даже не поморщилась, боль в руке несопоставима с болью в груди.
Наконец-то он достучался до ее сердца. Закрыв глаза, сидел неподвижно, с перекошенным от муки лицом. Не произносил ни слова. На сей раз красноречие изменило ему, и это обстоятельство сказало ей больше, чем все слова мира.
Киту явно было тяжело, но его присутствие приободрило Кару и дало силы продолжить, излить разъедающую изнутри быстро ширившуюся черноту.
– Беременность была незапланированной, но я хотела ребенка. А потом его не стало, и вместо того чтобы наслаждаться медовым месяцем на Арубе, мне пришлось делать дилатацию и кюретаж.
– Что это такое?
– Не хотелось бы мне снова пережить эту процедуру. – Она содрогнулась. Кит поправил одеяло. – Поищи объяснение в Интернете, если духу достанет.
Предупреждающе зарычав, Кит взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза:
– Тебе же достало духу пережить это в одиночестве. Хочется думать, что я так же силен, как и ты. Расскажи. Я имею право знать, что произошло.
Полыхающее в его взгляде пламя лишило дара речи, и ее охватила паника. Паника.
– Хочу еще вина.
Кит немедленно повиновался, наполнив ее бокал почти до краев, а потом, не перебивая, выслушал откровенную историю о том, что случилось накануне свадьбы. Ее мучили озноб и рвота, поначалу она решила, что просто перенервничала, однако потом открылось кровотечение. Мередит с Карой целую вечность просидели в кабинете врача, прежде чем подтвердился неутешительный диагноз. Выкидыш.
Затем Кара поведала, как сдерживала свое горе во время репетиции званого приема, вымученно улыбаясь во время тостов членов семьи и друзей, все больше уходя в себя. Впоследствии она не раз задавалась вопросом, не уловил ли Кит ее настроение, но он был на удивление тих и сдержан.
Оглядываясь назад, она решила, что на самом деле он с ужасом думал о вступлении в брак с женщиной, на которой в действительности вовсе не хотел жениться. По трезвом размышлении выходило, что он этим оказывал ей поддержку, а она не оценила. А ведь решение наверняка далось ему с большим трудом.
О произошедшем на следующий день после неудавшейся свадьбы она рассказала очень кратко. Кит не выпытывал деталей, лишь сильнее сжимал ее ладонь, глядя в пространство невидящим взором. Когда она наконец закончила, он крепко обнял ее. Слова не требовались, ведь он предложил себя самого.
Это очищение имело для Кары решающее значение.
* * *
Она высвободилась из его объятий, кажется, спустя целую вечность. Он решил пропустить стаканчик скотча, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок. Убеждая ее остаться, он воображал, что они займутся любовью не торопясь, чего до сих пор были лишены из-за стремления Кары после соития поскорее улизнуть.
Мини-бар позволил ему занять трясущиеся руки. Рассказывая о случившемся, Кара нисколько не щадила его чувства, поэтому Киту лишь со второй попытки удалось положить в стакан лед и плеснуть щедрую порцию янтарной жидкости. Он сделал большой глоток. Укрепив, таким образом, свой дух, он повернулся к ней.
Его падение в пропасть началось в тот момент, как он заметил Кару в баре «Стрекоза» в Хьюстоне. Теперь он чувствовал, будто его затягивают зыбучие пески.
– Не знаю, как себя вести.
Смотря, чего он хочет добиться. На сей раз перед ним не стояло реальных целей, не было списков, решений проблем.
Кара, как обычно, перевернула его привычный мир с ног на голову. Эмоциональная глубина его чувства к этой женщине была заложена давным-давно, и это обстоятельство никак не изменить.
Кроме того, Кит чувствовал себя в долгу перед Карой за то, что бросил ее два года назад, и за то, что охотно согласился возобновить отношения, но более всего задолжал за ее бескорыстное прощение.
– Ты не думай, я тебя не осуждаю. Не мне указывать, правильно ли ты себя ведешь.
Налив себе вторую порцию скотча, Кит, приободренный улыбкой Кары, вернулся на диван.
– Я… Спасибо, что рассказала о выкидыше.
– В самом деле? Честно говоря, не знаю, какую реакцию я от тебя ожидала, но точно не такую.
Нужно достойно признать правду, хотя бы в той части, которую Кит мог высказать вслух.
– Два года я прожил, не зная, что ты на самом деле была беременна, а последние несколько дней только и думаю о том, как катастрофически все испортил. – И пытался справиться с чувством вины. – Гадал, почему случился выкидыш, через что тебе пришлось пройти. Мне очень жаль.
Его поражало мужество Кары, восхищали деловая хватка и дух авантюризма. Он и не подозревал, что она изначально удивительная женщина, а он не заметил этого, стремясь избежать петли, которую сам же себе накинул на шею.
Упросив ее остаться, он поставил себя в весьма затруднительное положение. Осмысливая ее спокойный рассказ о минувших событиях, вдруг осознал, что Кара носила под сердцем ребенка. Его ребенка. Который прежде вообще не казался реальным. Сейчас в тусклом свете гостиничного номера, где он жил временно, выполняя временную работу и занимался любовью с женщиной под предлогом временной связи, ребенок вдруг обрел реальные очертания. Но тоже лишь на время.
Печаль затопила душу Кита и сдавила легкие так, что стало трудно дышать. Впервые в жизни он оплакивал то, что нельзя вернуть.
– Все в порядке. – Кара ободряюще сжала ему бедро. – Нам многое предстоит переосмыслить. Да и ты сейчас здесь. Это имеет для меня огромное значение.
Да, он здесь, но ей нужно куда большее, чем молчаливое присутствие. Сколько еще времени она будет мириться с его неспособностью подобрать правильные слова, чтобы выразить чувства? Их отношения стали слишком запутанными. Кит не видел немедленного решения.
– Кара…
«Я не могу этого сделать!»
Повисло молчание, с каждой минутой становящееся все более болезненным. Он неловко ерзал, сожалея о том, что не только не является человеком, которого заслуживает Кара, но и не может им стать. Более того, она ему не доверяет, и он ее в этом не винит. Сейчас они подводят итоги, чтобы Кара смогла с чистой совестью попрощаться с ним и уйти.
– Я понимаю, тебе это нелегко дается, Кит. – Ее глаза смотрели на него без порицания и ожидания, с пониманием.
Это обстоятельство окончательно выбило его из колеи.
– В самом деле, понимаешь? – Обвиняющий, жесткий вопрос. Кит отвел взгляд.
– Да. Тогда, в Хьюстоне, я, может, и знала тебя недостаточно хорошо, но лишь потому, что ты сам не пускал меня в свой мир. Я, конечно, знала, что ты вырос на Лонг-Айленде, твой отец работал на Уолл-стрит. Ты окончил Университет штата Пенсильвания по специальности «международная торговля». Но это поверхностные сведения. Когда же речь заходила о внутреннем мире, ты тут же превращался в молчаливого замкнутого типа, ревностно оберегающего свои тайны. – Она заставила его посмотреть себе в глаза. – Все в порядке. Я имела в виду мои слова. Ты здесь, и этого достаточно. Я вовсе не прошу изливать передо мной душу.
Пораженный, он смотрел на нее, все глубже погружаясь в океан сочувствия и испытывая невероятное облегчение. Она давала ему пропуск, скрепила сделку нежным поцелуем, легонько коснувшись губами его губ. Сочувственный жест. Но он принимал это с радостью.
– Идем со мной, – скомандовала она.
Кит повиновался, заинтригованный. Кара привела его в спальню, аккуратно раздела и откинула уголок одеяла на кровати:
– Завтра долгий день, поэтому нужно немного поспать. Ложись.
Она укладывает его в постель. Он бы рассмеялся, если бы не ком в горле.
– Да, мэм. – Он понимал, что она вот-вот уйдет. Снова.
Кит скользнул под одеяло, Кара расстегнула пуговицы рубашки и позволила ей упасть, легла рядом с ним, уютно прижавшись всем телом.
– Ты остаешься? – удивился Кит, пораженный настолько, что хотел услышать подтверждение из ее уст.
– Я хочу быть рядом с тобой, – просто ответила она, кладя голову ему на плечо, будто делала так всю жизнь. – Выключи лампу и прекрати болтать.
Комната погрузилась во мрак. Кит в смятении не мог заснуть. Чем дольше молчал, тем хуже ему становилось.
– Знаешь, почему я не привык распространяться о своих чувствах и мыслях?
– Потому что ты парень, – сонно отозвалась Кара, целуя его в шею.
Слабая отговорка. Обычно он пользовался именно ею, но Кара оказалась легкой в общении, понимающей, и это развязало ему язык.
– На самом деле из-за моей матери.
– Ну вот, всегда так.
– Пожалуй. Она не разрешала мне рассказывать о своих чувствах, всегда перебивала и меняла тему разговора. Митчеллы не говорят на иные темы, кроме денег, составляющих основу их мира. Деньги – осязаемая награда за труды и единственное, что можно сохранить. Во всяком случае, по мнению Джорджа и Джудит Митчелл.
