оставил в творческом багаже Шехтеля весомый остаток. По мнению биографов Шехтеля, именно после работы у Каминского у него сложился устойчивый и проходящий через всю его жизнь интерес к средневековому зодчеству. Не без влияния Каминского развился, вероятно, и колористический дар Шехтеля, благодаря чему его и по сей день считают непревзойденным мастером цвета в архитектуре. Наконец, Каминский сыграл большую роль в судьбе молодого зодчего, введя его в круг московского просвещенного купечества и обеспечив его рекомендациями среди состоятельных заказчиков.
С конца 1870‑х гг. Шехтель начинает работать самостоятельно. Но первое время занятия архитектурой занимают в его творчестве сравнительно небольшое, скромное место. Молодой зодчий иллюстрирует и оформляет книги, журналы, рисует виньетки, адреса, театральные афиши, обложки для нот, меню торжественных обедов. Вместе с братом А.П. Чехова, художником Николаем Чеховым, с которым он учился в Москве, Шехтель пишет иконы и создает монументальные росписи и панно.
Но самое большое место в деятельности молодого Шехтеля до конца 1880‑х – начала 1890‑х гг. занимает работа театрального художника. Он создает костюмы и эскизы декораций. Шехтель как театральный декоратор более всего тяготеет к сфере искусства, бывшей для конца XIX в. анахронизмом, – к эпигонской романтической декорации казенной оперной сцены. Он работает помощником известного декоратора Большого театра К.Ф. Вальца. Это одна сторона театральной деятельности молодого Шехтеля. Вторая – народный театр. Это направление своего творчества Шехтель реализовал в театре «Скоморох» М.В. Лентовского. Самая известная оформленная им постановка называется «Весна‑красна», о ее оригинальности можно судить по специально изданному альбому.
Так сформировались предпосылки для перехода Шехтеля из качества рисовальщика и оформителя в стезю архитектора. Что было довольно типичным для данного исторического периода конца XIX – начала XX в.: в архитектуру стали приходить люди, не получившие специального образования.
Объективно сложилась тенденция к всеобщему и радикальному обновлению устоявшихся норм, и не только в России. Повсюду в Европе это время выражается в наплыве в архитектуру лиц, минимально зараженных свойственными профессионалам предрассудками и потому более склонных к новшествам. Едва ли многие исторические периоды, разве только что эпоха Возрождения, могут похвалиться таким обилием проектирующих, работающих в области архитектуры и художественной промышленности живописцев. Все это, очевидно, было вызвано необходимостью переосмысления догматов своего искусства и искусства архитектуры, издавна считавшегося стилеобразующим.
Однако то, что для большинства художников – В.М. Васнецова, В.Д. Поленова, К.А. Коровина, А.Я. Головина, А.Н. Бенуа, С.В. Малютина, М.А. Врубеля и других – осталось все‑таки эпизодом, «архитектурными упражнениями», для Шехтеля стало делом и смыслом жизни. Уже в середине 1880‑х гг. по его проекту ведется застройка имений Кирицы и Старожилово в Рязанской губернии, строятся загородные дома в Московской и Ярославской губерниях, отделываются интерьеры московских особняков.
В 1886 г. Шехтель нанимает дорогую квартиру в доме на Тверской улице, а во дворе он устраивает свою первую мастерскую. Отрезок жизни, проведенный на Тверской, стал для него счастливым. В июле 1887 г. он привел сюда свою молодую жену, которой стала его дальняя родственница Наталья Тимофеевна Жегина. Тогда же Шехтеля причисляют к московскому второй гильдии купечеству. В апреле 1888 г. в семье Шехтель произошло пополнение – родилась дочь Екатерина, а в июле следующего года родился сын Борис. В 1889 г. Шехтели переехали уже в дом на Петербургском шоссе. С этого времени и до 1917 г. карьера зодчего развивалась только вверх.
Сдав в 1894 г. экзамен на право производства строительных работ и получив звание техника‑строителя, Шехтель стал работать самостоятельно. В этот год он трудился над крупным заказом от Саввы Морозова. Здесь журнальные виньетки были преобразованы в монументальный архитектурный мотив – прием, ставший родовой чертой всех последующих произведений зодчего. Оформляя этот особняк, Шехтель привлек к работе еще мало известного тогда Врубеля. Цикл из трех панно на тему «Времена дня» – «Утро», «Полдень», «Вечер», плафон «Муза» и другие художественные работы были выполнены Врубелем и органично вписались в архитектурный замысел Шехтеля.
Строительство дач, особняков и отделка интерьеров московских домов разветвленной фамилии Морозовых, сопутствовавшие этим работам творческий успех и признание определили дальнейшую судьбу молодого Шехтеля. Как подчеркивают искусствоведы, работы зодчего, начиная от наиболее ранних, обнаруживают устойчивость и определенность интересов и симпатий, свидетельствуют о его увлечении средневековым зодчеством во всех его модификациях – древнерусским, романским, готикой. Это и вестибюль в особняке Морозова во Введенском переулке в египетском стиле, гостиная того же особняка и гостиная особняка Морозова на Спиридоновке в стиле рококо, ванная в доме Ушкова в мавританском стиле.
В 1890‑х гг. архитектор строит «готическую» дачу И.В. Морозова (1895) в Петровском парке, особняк М.С. Кузнецова на Мясницкой и собственный дом в Ермолаевском переулке (1896). В последней постройке ясно обозначился характерный прием Шехтеля – нанизывание парадных помещений на умозрительную спираль, рождающуюся из противоречивого взаимодействия холла и лестницы. В собственном доме Шехтель, несмотря на скромные размеры и формы жилища, создал тот же уют, виртуозную планировку, ощущение возвышенности, гармонии и покоя. Здание похоже чем‑то на средневековый замок, и сам Шехтель шутливо писал про него Чехову, что «построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирху, то ли за синагогу».
Черты принципиально нового направления проступили в торговом доме Аршинова в Старопанском переулке (1899) с гигантским трехэтажным арочным окном с женской маской в замке и лихо нарисованными «барочными» картушами, явившимися ответом на последние веяния в архитектуре Западной Европы. Хотя некоторые видят здесь проявление уже «некоторой паллиативности, несамостоятельности, отголосков венского модерна».
В июне 1900 г. Шехтель проектирует свое самое известное модернистское сооружение раннего периода – особняк С.П. Рябушинского. Формы этого особняка впервые в его творчестве были освобождены от какого бы то ни было историзма и представляли собой интерпретации природных мотивов.
Из разнообразия новых художественных впечатлений зодчему удалось отобрать то, что было созвучно русской архитектурной традиции, его собственной натуре, графической манере, и преобразовать это в цельный и очень индивидуальный стиль. Увлекаясь фантастической игрой пластических форм, Шехтель уходит от традиционных заданных схем построения и утверждает в планировке здания принцип свободной асимметрии. Каждый из фасадов особняка скомпонован по‑своему, образуя уступчатую композицию. Своими прихотливо асимметричными выступами крылец, эркеров, балконов, сильно вынесенным карнизом здание напоминает растение, пустившее корни и органично врастающее в окружающее пространство.
Светлые стены отделаны керамической плиткой, их венчает декоративный майоликовый пояс с причудливыми изображениями ирисов. Мотивы растительного орнамента многократно повторяются: и в рисунке мозаичного фриза, и в ажурных переплетах цветных оконных витражей, и в узоре уличной ограды и балконных интерьеров, достигая своего апогея внутри здания – в причудливой форме мраморных перил и мраморной лестницы, трактованных в виде взметнувшейся и опадающей волны. Широкие
