изгнания из высшей школы иностранных еврейских студентов, которых царский деспотизм загнал из России в германские храмы науки. Немецкие студенты еврейского происхождения, порою даже выкресты, не принимались в «национальные» студенческие кружки и гимнастические ферейны. Вопреки закону, евреи во многих местах не включались в списки заседателей в суде присяжных. Выслужившиеся евреи-солдаты редко производились в офицеры запаса: прусское юнкерство не допускало еврея в свое «благородное» сословие. Купцы и лавочники, разумеется, особенно старались. Плакаты с надписями: «Не покупайте у евреев!» раздавались прохожим на улицах накануне больших праздников. Владельцы гостиниц в курортах часто не пускали еврейских гостей для того, чтобы их отели слыли «judenrein», очищенными от евреев, и пользовались доброю славою у истинных немцев. Литературная пропаганда также усилилась: «Антисемитский катехизис» Теодора Фрича распространился в десятках тысяч экземпляров, отравляя души догмами религии ненависти.
На этой почве, пропитанной миазмами средневековья, вырос новый ритуальный процесс. В июле 1891 г. в городке Ксантене, в области Нижнего Рейна, был обнаружен труп с перерезанным гордом пятилетнего сына столяра-католика. Пошли слухи, что убийство совершено с «религиозною» целью местным еврейским «шохетом» и мясоторговцем Бушгофом, несмотря на то что он пользовался в городе репутацией честного человека и дружил с соседями-христианами. Врачебный осмотр и первоначальное следствие не давали никаких улик против арестованного Бушгофа, и его пришлось освободить. Тогда в антисемитской прессе и партийных собраниях поднялась сильнейшая агитация. Выносились резолюции, требовавшие от министра юстиции возобновления следствия. Против этой агитации выступил с протестом в рейхстаге депутат-прогрессист Риккерт (февраль 1892 г.). Он выразил свое возмущение по поводу давления, оказываемого антисемитами на судебное следствие, рассказал об их попытках устроить погромы в Ксантене и других местах и требовал, чтобы были приняты меры для прекращения преступной травли. Риккерту ответил «отец антисемитизма» Штеккер в длинной речи, представлявшей собою образец иезуитской изворотливости. «Я не могу себе представить, — говорил он, — чтобы еврейский культ требовал убиения людей, употребления крови для какой бы то ни было цели. Но тут спор идет больше о словах. Ведь никто из знающих историю не станет отрицать, что в течение веков христиане, в особенности дети, погибали от рук евреев вследствие суеверия или фанатизма». Поэтому Штеккер готов допустить, что евреи употребляют христианскую кровь не по велению своего закона, а из суеверия; он согласен упразднить термин «ритуальное убийство», лишь бы сохранить его сущность. Свою речь он закончил вызовом по адресу Риккерта как члена «Союза для борьбы с антисемитизмом»: «Я знаю свой народ и убежден, что в нашем немецком народе три четверти будет на нашей стороне, а не на вашей». Министр юстиции Шеллинг заявил, что суд честно исполняет свой долг и не поддается давлению с чьей бы то ни было стороны. В действительности, однако, правительство уступило требованию антисемитов, и в те же дни Бушгоф был вторично арестован. Дело разбиралось судом присяжных в Клеве, в течение 11 дней (4-14 июля 1892 г.). Свидетельские показания, научная экспертиза и судебные прения были благоприятны для подсудимого. Один из авторитетнейших экспертов, ориенталист Нельдеке, категорически заявил, что в талмудической и раввинской письменности «нет указаний на ритуал крови»; два государственных прокурора, участвовавших в процессе, превратились в горячих защитников подсудимого, и один из них воскликнул: «Невозможно с большею математическою точностью доказать невиновность подсудимого, чем это сделано в данном случае». Бушгоф был оправдан судом единогласно. Приговор, обрадовавший всех друзей правды, огорчил антисемитов, которых косвенно заклеймил как клеветников. Агитация в темных низах народа возобновилась. Настроение в Ксантене было такое тревожное, что оправданный Бушгоф и несколько еврейских семейств были вынуждены покинуть город.
«Позор века», являвшийся, главным образом, позором Германии — антисемитизм, — вывел наконец из пассивного состояния лучших людей немецкого народа. После десятилетней пропаганды расовой ненависти, давшей уже обильные плоды, они поняли, что движение в такой же мере гибельно для германской культуры, как и для еврейства. Возникла мысль о создании противоантисемитской лиги, которая вела бы систематическую борьбу с сеятелями ненависти и раздоров между гражданами. В конце 1890 года был учрежден «Союз защиты против антисемитизма» (Verein zur Abwehr des Antisemitismus), во главе которого стояли известный юрист Рудольф Гнейст и лидер оппозиции в рейхстаге Генрих Риккерт. В начале 1891 г. союз опубликовал воззвание от имени многих выдающихся людей Германии, приглашая граждан вступить в ряды борцов против юдофобской реакции. В течение года в союз вступило около 12 000 членов, а в 1893 г. число их превысило 13 000. В первые годы Союз развил широкую пропаганду, устраивал во многих городах публичные собрания, где выступали известные ораторы, издавал брошюры и листки, а также еженедельные «Сообщения» (Mitteilungen), содержавшие подробную хронику антисемитского движения и борьбы с ним. Некоторый успех имела изданная союзом полемическая книга «Антисемитское зеркало» («Antisemitenspiegel», 1891-1892), направленная против «Антисемитского катехизиса»; однако в то время, как «Катехизис» распространился в сотне тысяч экземпляров, показывавшее его уродство «Зеркало» едва разошлось в количестве десяти тысяч. Во время Ксантенского процесса союзом была издана книга берлинского профессора теологии и еврейского языка Германа Штрака о происхождении и развитии «кровавого суеверия» среди народов.
«Союз защиты» был общенемецкой организацией для противодействия антисемитизму; в состав его членов входили также евреи, но не играли там активной роли, предпочитая для данной цели нееврейских деятелей. Вскоре, однако, для многих выяснились ошибочность и унизительность тактики отказа от самозащиты в ожидании помощи извне. Послышались новые слова: «Никогда немецкие евреи не забудут, что такие люди, как Гнейст, Момзен, Риккерт и другие, смело и мужественно вступились за них в годину бедствий. Но освобождают ли подвиги этих благородных мужей нас, германских граждан иудейского исповедания, от обязанности самим бороться за наши угрожаемые права, вместо того чтобы в качестве клиентов трусливо держаться на заднем плане и позволять другим сражаться за нас?» Пробудилось чувство гражданского достоинства в германском еврействе, но еще не пробудилось национальное самосознание. В исходившей из ассимилированных кругов брошюре: «Опекаемый или полноправный гражданин?» («Schutzjude oder Staatsbürger?») был выставлен старый тезис: «Мы твердо стоим на почве германской национальности. С евреями других стран мы имеем столько же общего, сколько имеют немецкие католики и протестанты с католиками и протестантами других стран». Эта идеология легла в основание учрежденного в 1893 г. в Берлине «Центрального союза германских граждан иудейского исповедания» (Centralverein deutscher Staatsbürger jüdischen Glaubens). Председателями союза в первые годы были люди малоизвестные (приват-доцент Мартин Мендельсон, юрист Максимилиан Горвиц), но тем более типичные для ассимилированной середины немецкого еврейства. Деятельность союза выражалась, главным образом, в судебной защите еврейского равноправия. Эта работа производилась в
