"Кремль выглядел безлюдным. Передняя квартиры Сталина открыта. Вошел и оказался один из первых, если не первым, вешалка была пуста. Разделся и прошел по коридору в столовую. Одновременно из спальни появился Сталин. Поздоровался, закурил и начал молча ходить по комнате.
В этот момент в комнату вошли Молотов, Щербаков, Косыгин и другие. Сталин поздоровался, продолжая ходить взад-вперед. Все стояли. Сесть он никому не предложил. Внезапно Сталин остановился и спросил:
- Как дела в Москве?
Все промолчали. Посмотрели друг на друга и промолчали.
Не выдержав, я сказал:
- Был на заводах утром. На одном из них удивились, увидев меня: а мы, сказала одна работница, думали, что все уехали. На другом рабочие возмущены тем, что не всем выдали деньги, им сказали, что увез директор, а на самом деле не хватило в Госбанке дензнаков.
Сталин спросил у Молотова:
- А Зверев где?
Молотов ответил, что нарком финансов в Горьком.
Сталин сказал:
- Нужно немедленно перебросить самолетом дензнаки.
Я продолжал:
- Трамваи не ходят, метро не работает, булочные и другие магазины закрыты.
Сталин обернулся к Щербакову:
- Почему?
И, не дождавшись ответа, начал ходить.
Потом сказал:
- Ну, это ничего. Я думал, будет хуже.
И, обратившись к Щербакову, добавил:
- Нужно немедленно наладить работу трамвая и метро. Открыть булочные, магазины, столовые, а также лечебные учреждения с тем составом врачей, которые остались в городе. Вам и Пронину надо сегодня выступить по радио, призвать к спокойствию, стойкости, сказать, что нормальная работа транспорта, столовых и других учреждений бытового обслуживания будет обеспечена.
Помолчав еще немного, Сталин поднял руку:
- Ну, все.
И мы разошлись, каждый по своим делам".
Как видим, никто, кроме наркома, во время описываемой сцены не доложил о положении в Москве. А ведь, кроме напряженной обстановки на заводах, еще большее напряжение царило на улицах, особенно на вокзалах.
Но об этом мы можем прочитать не в воспоминаниях должностных лиц, а в романе Константина Симонова "Живые и мертвые", где описывается то, что было "хуже" закрытых магазинов и замершего транспорта: "Десятки и сотни тысяч людей, спасаясь от немцев, поднялись и бросились в этот день вон из Москвы, залили ее улицы и площади сплошным потоком, несшимся к вокзалам и уходившим на восток шоссе, хотя, по справедливости, не так уж многих из этих десятков тысяч людей была вправе потом осудить за их бегство история".
Были, однако, в этом потоке люди, которым вскоре после 16 октября пришлось держать ответ не перед историей, а перед судом военного времени, трибуналом. Об этом сообщили газеты, дав информацию о суде над директорами магазинов и заводов, убежавших со своих постов.
Переполненные вокзалы не могли за день отправить массы неорганизованных, стихийных пассажиров. Трудно передать состояние людей, попавших в толпы, осаждавшие станции в тот черный день.
Чтобы покончить с растерянностью, поддержать мужество людей, необходима была правдивая информация. Но по радио 16 октября никто из руководителей не выступил...
По Можайскому шоссе катилась лавина беженцев, крестьяне уводили с собой кормильцев - коров, овец, лошадей, люди тащили на себе узлы, везли вещи в детских колясках, на велосипедах...
И на следующий день, 17 октября, в городе было неспокойно. На шоссе Энтузиастов, бывшей Владимирской дороге, которая вела на восток, собралась толпа, не выпускавшая из людского кольца колонну машин, следовавших в тыл.
Председатель исполкома Моссовета срочно направился к месту происшествия, а чтобы не подумали, что и сам он стремится покинуть город, проследовал к заставе Ильича кружным путем, через Бакунинскую улицу и Измайловский парк.
"Подъезжаем. Неподалеку от заставы Ильича толпа не пропускает несколько грузовых и легковых автомашин, требуя их возврата на заводы. Разъяснили причины эвакуации, рассказали, что руководство остается на месте, что на подступах к столице строятся укрепления и никто Москву сдавать не собирается".
В тот день выступил по радио А. С. Щербаков: "Под давлением вражеских войск, прорвавших на одном из участков фронта нашу оборону, части Красной Армии отошли на оборонительный рубеж ближе к Москве. Над Москвой нависла угроза. Но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови. Планы гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало..."
Как видим, из этой речи жители города не узнали, где находится "оборонительный рубеж ближе к Москве".
В тот день выступил по радио также председатель исполкома Моссовета. Василий Прохорович Пронин рассказывал автору этих срок:
- Предполагалось, что немцы окружат Москву и начнут налеты, начнется уничтожение города, поэтому началась массовая эвакуация. За 15 дней удалось вывезти миллион человек, эвакуировать 500 заводов и фабрик. В середине октября у нас не было достаточно войск, положение было очень серьезное, но Москву сдавать мы не собирались. Эвакуировался ли Московский Совет? Нет, московские организации не уезжали, аппарат исполкома Моссовета работал. Мы предполагали было вывезти сотрудников-женщин, но они отказались.
Но нашлись такие, кто побежал. Так, сбежали в тот день Фрумкин и Пасечный, один руководил отделом искусств, другой - местной промышленностью. Их поймали под Владимиром и судили, отправили в штрафные роты. Полная уверенность, что Москву отстоим, появилась только в ноябре, когда подошли резервы, несколько армий.
Но вот что до сих пор остается невыясненным: почему прекратилась работа метрополитена? Именно это происшествие стало для многих сигналом, что нужно бежать, сигналом особой опасности и тревоги.
С тех пор прошли десятилетия. Бывший председатель исполкома многое сохранил в памяти, но на вопрос, почему замер метрополитен, ответить не смог или не захотел.
Однако факт остается фактом: утром 16 октября метрополитен двери не открыл как обычно. Потому что часть вагонов использовали ночью для эвакуации. А также потому, что начали, например, на станции "Динамо", демонтаж эскалаторов. Напряжение с контактного рельса было снято по всем линиям... По-видимому, это распоряжение поступило, минуя городские организации, исполком Моссовета. Оно могло идти от наркома путей сообщения или наркома НКВД.
Двадцать лет назад встречался я с бывшим начальником метрополитена И. Новиковым. Вот кто мог бы рассказать о былом. Но его уже нет на свете. К счастью, информацию мне дал бывший начальник отдела метрополитена, Степан Евдокимов Теплов. Начальник метрополитена и он были срочно вызваны в Наркомат путей сообщения 15 октября.
- В наркомате мы увидели нечто невероятное: двери раскрыты, суетятся люди, выносят кипы бумаг - одним словом, паника. Нас принял нарком Л. М. Каганович. Он был, как никогда, возбужден, отдавал направо и налево приказания.
И вот от человека, чье имя носил тогда Московский метрополитен, ставший гордостью народа и достопримечательностью советской Москвы, лучшим в мире, от Кагановича услышали Новиков и Теплов слова, которым не сразу поверили:
- Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом.
Поезда приказывалось с людьми эвакуировать в Андижан. Что нельзя эвакуировать - сломать, уничтожить. Насколько Теплов помнит, нарком сказал, что Москву могут захватить внезапно, поэтому нужно срочно начать эвакуацию.
Далее С.Е. Теплов сказал:
- Я сочинил нечто вроде клятвы о неразглашении приказа, и все, кому он был объявлен, подписывались под этой клятвой.
Ночью шло минирование, его выполняли прибывшие пиротехники. Рубился кабель, в реку сбросили трансформаторы.
Я зашел домой, переоделся потеплее на случай, если придется уходить из Москвы, Новиков показал мне билет на спецпоезд. Мне было приказано уезжать на машине начальника метрополитена.
Мы ждали у телефона звонка наркома. Наконец он позвонил и спросил, что сделано во исполнение приказа. Когда Новиков доложил, то услышал в трубке, что приказ отменяется и нужно срочно возобновить движение, пустить хотя бы один поезд. Это было выполнить трудно, пиротехники сделали свое дело и ушли, не оставив нам плана. Но поезда пошли, те, конечно, что не успели отправить из Москвы.
В 18 часов 45 минут пошли поезда от "Сокольников" до "Парка культуры", пошли мимо станции метро "Кировская", которая была, как известно, объектом ГКО, на ней находился подземный пункт связи Сталина.
Очевидцы вспоминают, что Москва выглядела непохожей сама на себя, люди стремились к центру, на главные улицы, тянулись к Кремлю: окраины казались покинутыми жителями. Уголовники в открытую грабили магазины.
Но замешательство продолжалось недолго. 17 октября пошли поезда по линии, что вела к "Соколу". Здесь задержка на сутки произошла потому, что в ночь на 16-е демонтировали эскалаторы, требовалось время, чтобы их снова собрать и пустить.
