В обширной Речи Посполитой собственно поляки и католики жили на сравнительно небольшой территории. Некоторые воеводства, например Волынское, Подольское или Черниговское, были населены почти сплошь православным крестьянством и шляхтой, лишь кое-где ополячившейся. Существовало даже воеводство, так и называвшееся - Русским - и включавшее земли Львовскую, Холмскую и Галицкую - прежнюю Червоную Русь. Эти территории отходили к Польше в разное время либо в результате захватов, либо благодаря унии с Великим княжеством Литовским.
Православные и католики сосуществовали в польском государстве сравнительно мирно до тех пор, пока в XVI веке в Европе в ответ на реформацию не поднялась волна Католической реакции. К концу столетия эта волна докатилась до Польши и вызвала здесь серьезные последствия. Подавив реформацию, католические фанатики взялись за искоренение "русской веры". Это привело ко многим кровавым событиям и сыграло не последнюю роль в том, что в середине XVII века Украина восстала против Польши и объединилась с Россией.
В Речи Посполитой православное крестьянство подвергалось тяжелому гнету и, естественно, смотрело на единоверную Россию как на свою заступницу. Все основания для недовольства были и у православного дворянства, ибо на него фактически не распространялись те многочисленные права и вольности, которыми пользовалась шляхта католическая. Поэтому Панин считал, что, если наделить православных хотя бы ограниченными политическими правами, в Польше возникнет влиятельная и дружественная России сила, способная противодействовать любым враждебным начинаниям. Но в таком случае отпадет необходимость поддерживать в этой стране политическую анархию, ибо чем сильнее союзник, тем он полезнее. Поэтому Панин считал, что следующим шагом должно стать упорядочение государственного устройства Польской республики, и в частности ликвидация печально знаменитого "либерум вето".
Между тем события в Польше развивались, как и было задумано. После того как сейм постановил выдвигать в кандидаты только природных поляков, иностранные послы - французский, австрийский, испанский и саксонский - в знак протеста покинули Варшаву. Коронационный сейм собрался в удивительно спокойной обстановке. 26 августа 1764 года стольник литовский граф Станислав Понятовский единогласно был избран королем. Теперь он стал обладателем длинного и высокопарного титула: Пресветлейший и державнейший князь государь Станислан Август, Божией милостью Король Польский, великий князь Литовский, Русский, Прусский, Самогитский, Мозоветский, Волынский, Подольский, Подляшский, Ливонский и иных.
Получив сообщение об этом событии, Екатерина написала Панину записку: "Никита Иванович! Поздравляю Вас с королем, которого мы делали. Сей случай наивяще умножает к Вам мою доверенность, понеже я вижу, сколь безошибочны были все Вами взятые меры; о чем я не хотела обойтить показать Вам мое удовольствие. У меня так чрезвычайно спина болит, что я никак не в состоянии долго перо держать, и для того, сказав причину, извольте вместо меня на сей раз написать к графу Кейзерлингу и к князю Репнину мое удовольствие за их труды и радение... Если у меня не рюматизм в спине, то умираю: боюсь, чтоб не камень был; только то, что после бани первый раз мне легче было, несколько обнадеживает, что простуда..."
Потом императрица взяла подготовленное Паниным поздравительное письмо новому королю и подписала его. Письмо начиналось словами: "Государь брат мой! Единогласие, возводящее Вас на трон, доказывает как свободу выбора вашего народа, так и добродетели, привлекшие его".
У Панина были все основания быть довольным. Россия добилась избрания на польский престол своего кандидата, причем так, что и в Польше сохранялось спокойствие, и прочие европейские державы восприняли это событие как должное. Начинала складываться его, Панина, внешнеполитическая система.
По складу характера Панин был человеком основательным, привыкшим действовать целенаправленно и методично. Поэтому свою внешнюю политику он постарался свести в единую, продуманную систему. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что к середине XVIII столетия политическая мысль обогатилась множеством новых идей и понятий, с которыми Панин был неплохо знаком.
В 1625 году во Франции был опубликован объемистый трактат, называвшийся "О праве войны и мира". Принадлежал он перу знаменитого впоследствии голландского правоведа и политика Гуго Гроция. Революцию, которую это сочинение произвело в политической науке, нередко сравнивают с переворотом в мышлении естествоиспытателей, вызванным работами Декарта. Гроций, подобрав для большей убедительности огромное количество высказываний древних и средневековых авторов, доказывал, в частности, что государство не божественного, а земного происхождения и есть результат договора между людьми.
С легкой руки Гроция понятие общественного договора и сопутствующие ему идеи естественного состояния, законов разума и т. д. быстро получили распространение и нашли множество приверженцев. В Англии Томас Гоббс, а затем Джон Локк рассуждали о пределах и назначении государственной власти, о роли морали и права в политике. Во Франции идеи Локка начали проповедовать Вольтер и развивать Монтескье, поэтому они быстро распространились в континентальной Европе. Так, "государство", потеснив "суверена" и даже самого господа бога, легло в основу политического мышления, а служение государству было провозглашено основной целью дипломатии.
На протяжении XVII - XVIII веков многочисленные политические писатели усиленно разрабатывали теорию взаимодействия государств, появлялись новые понятия, например "сила" и "равновесие сил", возникали бесчисленные проекты союзов государств для установления в Европе такого равновесия. Государствоцентризм и концепция баланса сил широко используются в буржуазной политической науке и поныне, но уже тогда, в XVIII веке, стали появляться теории, построенные на иных принципах.
Пока французские моралисты рассуждали о естественных природных законах и разуме, призванном их отыскивать, размышляли о типах государственного устройства, на Британских островах подошли к политическим проблемам с другой точки зрения. Конечно, человечество едино в своем стремлении следовать закону разума на пути к прогрессу и благоденствию. Но, с другой стороны, человечество все же разделено на народы, различающиеся и языком, и обычаями, и национальным характером. По-видимому, рассуждал, например, английский политик Болинброк, бог заложил в человеческую природу неискоренимое стремление к образованию отдельных национальных общностей. Поэтому кроме общего закона разума должны существовать и особые законы, которыми предпочитают руководствоваться отдельные народы.
Англичане, например, отличаются от других европейцев тем, что у них своя оригинальная конституция и своя национальная английская церковь. Это - выражение особого британского национального духа. У англичан есть и особые внешнеполитические интересы, к примеру стремление к преобладанию на море и приобретению колоний. Выходит, что в основе политики лежит интерес не государственный, ибо государство производно от народного духа, а национальный.
Во Франции идею "народного суверенитета" обосновывал Жан-Жак Руссо, в Германии вопросом о культурном своеобразии народов, в первую очередь немцев, занимался И. Гердер. Буржуазия западноевропейских государств боролась с династической политикой монархов и, объявляя себя "нацией", выдвигала собственных идеологов. Иным было положение в России.
К середине XVIII столетия в России не успел сформироваться капиталистический класс, способный, подобно своим западноевропейским собратьям по сословию, выдвинуть национальные лозунги. Иначе развивалось русское Национальное самосознание и с культурно-исторической точки зрения. После того как в 1453 году под ударами нечестивых пал Константинополь, Московская Русь оказалась единственным государством, где правил православный монарх. Прочие единоверные народы оказались под игом бусурман. Россия, окруженная со всех сторон иноверцами - латинянами, мусульманами и язычниками, вела тяжелую борьбу за существование. Эти исторические обстоятельства не могли не наложить отпечатка на самосознание народа. Основа национального мировоззрения - это осознание народом своей самобытности, тех черт, которые отличают его от других народов. Но для Московской Руси ее самой очевидной и политически значимой особенностью было православие. Поэтому русское национальное самосознание, по крайней мере по форме, долгое время носило религиозную окраску.
Реформы Петра I круто изменили положение. Великий преобразователь настойчиво объяснял своим подданным, что их самобытность никуда не годится и что наперед должно во всем походить на иноземцев, предпочтительно голландцев, немцев и англичан. К тому же Петр I, довольно равнодушно относившийся к религии, существенно принизил роль православия. Но если на народных массах эти идеологические новшества существенно не отразились, то правящие классы оказались в полной растерянности. В середине XVIII века в умах петербургского общества причудливо смешивались старомосковские православные традиции, стихийное народное чувство национального достоинства и космополитические идеи, навеянные западноевропейской литературой и переходящие в вульгарное чужебесие.
