Когда же 26 июля Гитлер принимал командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Ганса фон Клюге и обсуждал с ним ставший неизбежным очередной отход на Восточном фронте, снова было произнесено роковое слово «Новороссийск». Вот стенограмма:
«Цейтцлер:
— Отходить надо и на Кубани!
Гитлер:
— Нет, отход нам мало даст...»
Цейтцлер пытался спорить. Гитлер настаивал на своем, апеллируя к фельдмаршалу:
— Как вы думаете, мы много выиграем? Ведь мы здесь должны быть сильными. Противник снова высадится у Новороссийска. Сначала мне все говорили: «Новороссийск можно сдать». Но я уже слышу вопли Клейста и иже с ним: мол, дело так не пойдет...
Действительно, «вопли» Клейста были достаточно громкими: с каждым месяцем положение 17-й армии ухудшалось. Войска Северо-Кавказского фронта нанесли ей несколько ударов. В мае они взяли станицу Крымскую. В конце мая — июне было предпринято наступление с целью прорыва обороны противника и освобождения Тамани. Однако оно встретило ожесточенное сопротивление.
Тем интенсивнее 17-я армия оборудовала свою «Готскую позицию». На это не жалели сил и средств. В первую очередь, безжалостно сгоняли на работу местное население. Еще 7 февраля 1943 года штабом 17-й армии был отдан приказ за № 286/43: «Все наличное гражданское население в возрасте между 16 и 40 годами должно быть немедленно учтено и мобилизовано на строительство рубежей и дорог». Этот приказ был повторен в марте, причем добавлялось, что население деревень и станиц, находящихся между оборонительными линиями, подлежит немедленной эвакуации в тыл.
19 июня 1943 года штаб армии издал очередной приказ о карательных мероприятиях в отношении гражданского населения, что было вызвано нарастанием партизанского движения: «Против всех лиц, которые совершают нападение на военнослужащих немецких и союзных войск и их учреждения, арест которых невозможен, следует немедля применять оружие, вплоть до полного уничтожения нападающих». Здесь же напоминалось об указании Гитлера о расстрелах партизан и разъяснялось, что эти расстрелы, как и другие расправы с мирным населением, «не подлежат фиксированию в документах».
О том, как осуществлялись подобные приказы, свидетельствует объявление, расклеенное 6 августа 1943 года в Новороссийске:
«Все мужское население южной части города Новороссийска должно явиться 6 августа 1943 года в 18.00 для регистрации в местную комендатуру.
С собой должны быть все документы, удостоверяющие личность.
Кто не явится на регистрацию, будет рассматриваться как партизан и расстрелян».
Это был не первый приказ. Опустошение Новороссийска гитлеровцы начали сразу после его захвата. Так, еще в ноябре 1942 года жителям ряда районов города вручили повестки с требованием явиться на пункты сбора — для выселения. «Если вы и ваши дети, — предупреждала повестка, — не явитесь на указанное место, вы по закону военного времени будете наказаны, а ваш поступок будет рассмотрен как попытка к саботажу». В результате к осени 1943 года город обезлюдел. Специальный приказ от 1 сентября 1943 года гласил: «Каждое лицо из гражданского населения, обнаруженное на территории города, будет расстреляно».
После освобождения было установлено, что около 7000 жителей Новороссийска были замучены в застенках гестапо, более 32000 угнаны в Германию. Таков был один из результатов кровавой деятельности зондеркоманды СС «10-а» оберштурмбаннфюрера Кристмана, которая действовала в тылу группы Клейста. То же было и в других городах. Чрезвычайная комиссия по установлению и расследованию нацистских злодеяний отмечала в своем акте, что в Краснодаре за время оккупации было замучено и расстреляно свыше 13000 мирных жителей, разрушено более 420 крупных зданий, вывезены все фонды библиотек и научных учреждений. В Майкопе было уничтожено 147 мирных жителей, в Тихорецке — более 400, в станице Белореченской — 272, в Белореченском районе — 429 человек. Палачи из зондеркоманды «10-а» только в душегубках уничтожили 6700 человек, а в городе Ейске закопали живыми 214 малышей-детдомовцев в возрасте от 4 до 7 лет[77].
Чем неотвратимее становился уход с Кубани, тем более зловещей становилась оккупационная практика вермахта. Поистине страшной стала судьба советских военнопленных. В акте, составленном после освобождения станицы Белореченской, засвидетельствовано:
«26 января 1943 года на железнодорожной станции Белореченская в двух запертых на замки вагонах сожгли 80 человек раненых военнопленных красноармейцев. 28 января 1943 г. на северо-запад за станцией Белореченской, на расстоянии 2 километров от станицы, в деревянном амбаре второй бригады колхоза «Красный огородник» сожгли 39 человек привезенных на двух автомашинах военнопленных красноармейцев... По дороге из станицы Белореченской до села Вечного пристрелено 62 военнопленных красноармейца и по дороге из хутора Кубанского до станицы Белореченской немецко- фашистскими захватчиками пристрелено 26 военнопленных красноармейцев, а всего замучено и пристрелено по этим дорогам немецко-фашистскими захватчиками 88 военнопленных красноармейцев». И это лишь у одной станицы!
Вот почему особенно зловещий смысл имеют документы 17-й армии, в которых сменивший Руоффа на посту командующего генерал саперных войск Енеке развивал планы обороны Кубанского плацдарма вплоть до зимы 1943/44 года. 30 июля 1943 года Енеке писал: «Армия в состоянии успешно оборонять нынешнюю хорошо оборудованную позицию на Кубанском плацдарме против дальнейших атак русских, если последние будут держаться в теперешних ограниченных пределах». Для усиления обороны на зиму он просил минимум две дивизии[78]. Тот же расчет «на зиму» Енеке повторил в докладе от 18 августа 1943 года, причем выражал готовность предпринять контрнаступление в двух районах — у Неберджаевской и на плацдарме, т. е. на Малой земле. Иными словами, режим оккупации, грабежа и убийств гитлеровское командование собиралось продлить на долгие месяцы.
Но это был всего лишь очередной план без учета реальной расстановки сил. После краха «Цитадели» вермахт стал перед неотвратимой необходимостью отхода. Что это означало для Кубанского плацдарма? Если в июле 1943 года 6-я армия (соседняя с 17-й) еще оборонялась на реке Миус у Таганрога и обе армии разделяло лишь Азовское море, то вскоре советские войска отбросили 6-ю армию к Днепропетровску, Запорожью и практически к Крыму. Разрыв между 6-й и 17-й армиями стал колоссальным. Неудивительно, что тот же Енеке начал поспешно обдумывать иные планы. Он предлагал совсем уйти с Кубани или на так называемую «малую Готскую позицию» у Темрюка. Клейст ответил, что уходить ни в коем случае нельзя. «Удерживать Тамань, чтобы обеспечить Крым», — таково было его мнение.
Но события развернулись иначе, чем хотелось гитлеровским генералам. В августе Южный и Юго-Западный фронты снова начали теснить войска Манштейна: Енеке пришлось отдать ему 13-ю танковую дивизию. А 14 августа Клейсту сообщили из генштаба, что Гитлер решил оставить Кубанский плацдарм — скоро, мол, придет письменный приказ...
Тут начался очередной трагикомический спектакль: генштаб настаивал на том, чтобы отвести войска Енеке, пока не поздно, Гитлер же цеплялся за любую «соломинку», лишь бы не расстаться с плацдармом, на который он возлагал столь большие надежды. 14 августа в журнале боевых действий ОКВ было зафиксировано, что в ответ на предложение об отступлении с Кубани Гитлер возразил, что «отход, видимо, не останется без политического воздействия на союзников и на нейтральные государства Черного моря». В тот же день, 14 августа, Гитлер заявил, что отход будет отложен. Но тут пришло донесение, что советские войска прорвались на реке Миус. Манштейн бомбардировал ставку паническими сообщениями. В ставку был вызван фельдмаршал фон Клейст. В этих условиях Клейст и Енеке решили подготовиться к любым вариантам. Так родились два военных документа, опять-таки носившие древнегерманские имена: «Кримгильда» и «Брунгильда».
«Кримгильда» и «Брунгильда»
Сколько их было в истории нацистской агрессии, этих тщательно разработанных планов! От плана «Барбаросса», в котором был изложен замысел нападения на Советский Союз, и до десятков оперативных планов вермахта в годы войны. Здесь и «Тайфун» (взятие Москвы), и «Цитадель» (Курская дуга) и многие, многие другие. Знакомясь с ними, диву даешься педантичному стремлению составителей систематично предусмотреть буквально все. Скажем, еще не началась война, а уже было намечено, сколько дивизий надо оставить для оккупации Советского Союза после победы вермахта. Сколько? 56. Не 55, не 60, а именно 56!
Замечу: это характерно не только для нацистских агрессоров. Недавно стал известен разработанный в 1949 году под руководством Объединенного комитета начальников штабов США план «Дропшот» — план войны против СССР. В нем тоже есть раздел о будущей оккупации Советского Союза — на этот раз войсками НАТО. Названа и цифра: для оккупации понадобятся 28 дивизий. Не 25 и не 30, а точным счетом 28!
