Это была очередная, хотя и не последняя ошибка. Замысел советской стороны как раз в том и состоял, чтобы ввести противника в заблуждение! Предугадав, что Енеке будет, вероятнее всего, ждать удара у Крымской, командующий 18-й армией генерал Леселидзе предложил смелый план: не брать «одну сопку за другой», а нанести удар в Новороссийске.
— Ключ к взятию Тамани и Крыма не на этих сопках, а во взятии Новороссийска, — сказал он.
Обсуждая этот план, советское командование учитывало и такое обстоятельство: советские войска обычно предпочитали не брать в лоб крупные узлы сопротивления, а обходить их. Зная об этом, противник посчитает, что то же будет и с Новороссийском...
План операции предусматривал три удара: один — в Цемесской бухте, по ее восточному берегу, другой — с Малой земли, третий — с моря, прямо по Цемесской бухте, по Новороссийскому порту.
И этот план не был разгадан врагом.
Много лет спустя генерал Енеке, потерпевший поражение под Новороссийском, хвастливо заявил в вестнике реваншистских солдатских союзов, что, мол, знал о предстоящей высадке советского десанта и все предусмотрел...
Куда ближе к действительности воспоминания солдата 4-й горнострелковой дивизии Вольфганга Менделя: «Когда мы с высоты 300 метров наблюдали за бухтой и городом Новороссийском и высматривали тонкие линии молов, защищавших внутреннюю часть гавани от весенних штормов, то нам казалось невероятным, что противник может атаковать с моря и прорваться через узкий проход между молами. И все-таки Советы прорвались! В половине второго ночи они открыли неслыханный доселе артиллерийский огонь из тысячи стволов. С особой силой он обрушился на причал подводных лодок, на район холодильника, на элеваторную пристань. Русские действительно прорвались через проход, считавшийся недоступным».
Десант в Новороссийске «по своему замыслу и осуществлению явился выдающейся военной операцией», — писал впоследствии Форстмайер. В частности, как отмечает западногерманский историк, советские войска сумели воспрепятствовать полному разрушению гавани и порта. Форстмайер пишет, что удался и другой замысел советского командования — пробиться с восточного берега Цемесской бухты через восточную часть города к поселку Мефодиевскому.
По журналам боевых действий соединений вермахта, оборонявшихся в Новороссийске, можно судить, как настойчиво требовало высшее командование не сдавать город. Что же касается развития событий, то генералы вермахта оценивали их по испытанному стандарту. Так, утром 10 сентября 17-я армия доложила в группу армий о высадке первого советского десанта и сообщила, что «высадка дальнейших десантов была сорвана огнем нашей артиллерии...». К вечеру начальник штаба армии заверял, что «до наступления темноты должна быть создана безупречная оборона». Со своей стороны командир 5-го армейского корпуса — теперь уже не Ветцель, а генерал Альмендингер — выразил надежду, «что после подхода резервов положение будет восстановлено».
Это было очередное самообольщение. Через пять дней штаб 17-й армии отмечал: «Наступление противника на Новороссийск оказалось гораздо более крупной операцией, чем это предполагалось в момент десанта»[82].
Командование группы армий «А» принимало экстренные меры. Фельдмаршал Клейст 10 сентября отдал приказ «еще сегодня уничтожить» высадившиеся части. Когда же это оказалось невозможным, в Новороссийск пошли подкрепления. Клейст обратился к флотскому начальству с просьбой войти в гавань и заминировать ее, дабы сделать невозможным дальнейшую высадку советских войск. Однако «адмирал Черного моря» ответил отказом; он боялся входить в бухту, ибо не хотел терять свои корабли.
Борьба шла за каждый дом, даже этаж — ведь долгие месяцы оккупации превратили Новороссийск в настоящий укрепленный район. Ожесточение боев можно понять: от удержания города 5-м немецким корпусом зависела судьба армии Енеке, судьба операции «Брунгильда». И вот 11 сентября начальник штаба 17-й армии услышал из штаба Клейста такое заключение:
«Наверное, не удастся выбросить русских из Новороссийска».
Что верно, то верно!
...В работах военных историков, воспоминаниях участников боев подробно рассказывается о боях 10 — 15 сентября 1943 года в Новороссийске. Что касается некоторых западногерманских авторов, то они, следуя за версией генерала Енеке, пытаются утверждать, что, мол, Новороссийск был сдан гитлеровцами, а не взят советскими войсками. Любопытный свет на эти утверждения проливает журнал боевых действий группы армий «А». 15 сентября, когда зашла речь о том, что пора осуществлять первый этап «Брунгильды», выяснилось, что практически Новороссийск уже в руках советских войск и войска 17-й армии уже выбиты из города. Так, 17-я армия докладывала: когда было решено начинать отход, то «в Новороссийске речь шла фактически лишь об отводе остатков одного саперного батальона численностью 40 человек». Действительно, к вечеру 15 сентября войска 18-й армии уже выбили противника с ключевых позиций. На следующий день над Новороссийском взвился красный флаг, а Москва салютовала его освободителям.
Поражение под Новороссийском чуть ли не поныне кое-кому не дает покоя. Так, в вышедшей в 1958 году в Мюнхене монографии Ю. Майстера утверждалось даже, будто советский десант «не смог проникнуть в гавань» и оборонявшие город части «добились успеха». Оказывается, можно называть «успехом» действия 17-й немецкой армии, в результате которых она была выбита из Новороссийска и вынуждена эвакуироваться в Крым, где через несколько месяцев она была окончательно разгромлена. Нет, переписать историю войны нельзя, а выиграть проигранное сражение — тем более.
* * *
...На экране аппарата для просмотра архивных микрофильмов появляется сводка ОКВ за 16 сентября 1943 года. Сделав последнюю выписку, можно зажечь свет. Вот и ушли во тьму зловещие документы вермахта.
Эти документы и сегодня говорят о многом. Это своеобразный комментарий к боям на Малой земле, который надо читать «с обратным знаком». Когда в нем злоба и страх — это значит, что советские воины побеждают. Когда в нем угрозы и бессильная ярость — это значит, что вермахт терпит поражение. Но и такие свидетельства очень важны. Недаром великий русский поэт говорил, что можно слышать
...звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
Под Новороссийском врагу, вторгшемуся в Советскую страну, был дан суровый урок — и это был не последний урок. За провалом операции «Нептун» последовали другие провалы вермахта. Советские воины изгнали агрессора с родной земли и освободили Европу от нацистского ига, Пришла долгожданная Победа.
К южной окраине Новороссийска примыкает этот мыс, вошедший в историю Великой Отечественной войны. Его омывают воды Черного моря, над ним поднимается поросшая густым лесом гора Мысхако, прозванная «Колдуном». Снимок был сделан в дни, когда смертельная опасность нависла над городом.
Вот он, необыкновенный памятник одному из подвигов: остов товарного вагона. Он стоит на рубеже, на котором в сентябре 1942 года было задержано продвижение дивизий фон Клей ста к Туапсе и Сухуми.
Долго и тщательно готовился десант, который вошел в историю Великой Отечественной войны. Этих людей назовут куниковцами, по имени их командира - майора Цезаря Куникова, который смотрит на нас с фотографии, сделанной за несколько дней до его героической гибели.
Десант советских войск врагу не удалось ликвидировать ни в феврале 1943 года, ни позже. Начались суровые малоземельские будни. В окопах держали оборону морение пехотинцы. В здании радиостанции (снимок внизу справа) разместился один из штабов. А на «Большой земле» готовилось к погрузив новое пополнение.
Опасен был путь к Малой земле. Но, невзирая на это, не раз бывал здесь начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев (на снимке третий справа). В один из весенних дней 1943 года он посетил командный пункт генерала А. Гречкина (в центре).
Тщательно готовилась операция «Нептун», что подтверждают сохранившиеся в архивах нарты и схемы. Но Малая земля была готова к обороне. На снимке: командный состав 255-й краснознаменной бригады морской пехоты готовится н выполнению боевого задания.
