43. Отклик на этот эпизод см. А.М. Schlesinger. Op. cit., p. 264–300. T.С. Sorensen. Kennedy, p. 391–415.
44. Кроме указанной работы Роберта Ф. Кеннеди отметим: Elie Abel. La crisi dei missili. Milano, 1966 (на с. 178–181 данной работы имеется анализ никогда не публиковавшегося письма Хрущева); Herbert S. Dinestein. The Making of a Missile Crisis: October 1962. Baltimor, 1962. Изложение этих событий имеется у Соренсена и Шлезингера. Советское изложение событий см. А.А. Громыко. Карибский кризис. – «Вопросы истории», 1971, № 7, 8 (в № 8 на с. 125 упоминание о письме Хрущева).
45. Н.С. Хрущев. К победе разума над силами войны. М., 1964, с. 137–138. Еще более отрицательное мнение выражено Хрущевым в частном порядке. См. Khruschev Remembers, v. 1, p. 504; v. 2, p. 512.
46. M. Tatu. Op. cit., p. 245–249; A. Ulam. Op. cit., p. 957–963.
47. T.C. Sorensen. Kennedy, p. 959–960; Robert F. Kennedy. Op. cit., p. 95–98.
48. Robert F. Kennedy. Op. cit., p. 36–37, 64–65, 72–75, 90–91.
I. Имя Сергея Павловича Королева (родился 12 января 1907 г. в Житомире), выдающегося творца основных советских космических объектов, длительное время было известно в СССР только немногим посвященным. Общественность его не знала. В печати его называли Главным конструктором, а не по имени. О личности и роли этого великого ученого заговорили лишь после его смерти, в январе 1966 г. Все теоретические расчеты орбитальных полетов осуществил Келдыш, математик, долгое время возглавлявший Академию наук, и его сотрудники.
II. «...Потому что большинство людей наслаждается как тем, что кажется, так и тем, что есть; напротив, поступки часто вызываются больше вещами, которые кажутся, чем теми, которые есть» (Niccolo Machiavelli. Opere. Milano-Napoli, 1954, р. 151).
В 1955 г. население СССР достигло предвоенного уровня. В 1959 г. численность городского населения сравнялась с численностью сельского, а в 1960 г. превысила его. По переписи 1959 г., первой за 20 лет, имелось 25 городов с населением более 500 тыс. жителей, в 1969 г. их стало 33. Эти общие цифры скрывали известные территориальные различия. В районах, наиболее пострадавших от войны, предвоенный уровень населения не был восстановлен и в 1959 г. Например, в Белоруссии это произошло только в 1970 г. На значительных пространствах доминировало сельское население — в 60-е гг. оно вдвое и втрое превосходило городское[1].
Число городов росло, но прирост населения замедлился. Он уже больше не достигал предвоенного уровня и составлял 1%, как и в других индустриальных странах. Важным исключением было нерусское население Средней Азии и части Закавказья, увеличивающееся примерно на 3%. Разрыв этот сохраняется и сейчас[2].
Во второй половине 50-х гг. СССР наконец выполнил основные задачи индустриализации. Эта фаза была пройдена, позади остались и острые социальные противоречия. В 1960 г. занятые в сельском хозяйстве составляли еще 39% активного населения, то есть столько же, сколько в промышленности, строительстве и транспорте, вместе взятых. Однако сельское хозяйство давало только 16% национального продукта, в то время как промышленность — 62 и строительство — 10%[3].
62 млн. человек работали в различных отраслях государственной экономики. Более 22 млн. были заняты в промышленности, 18,5 млн. из них составляли рабочие. Они представляли рабочий класс, достаточно изменившийся с 30-х гг.: более компактный, состоявший в основном уже не из молодежи, а из различных возрастных групп. Это не были недавние выходцы из деревни; они уже давно работали на заводах. Остальные 4,5 млн. были строительными рабочими. Около 6 млн. человек работали в административном и управленческом аппарате. Почти 9 млн. имевших высшее или среднее специальное образование, включая военных и пенсионеров, можно считать интеллигенцией в узком смысле[4]. Все эти показатели, особенно последние, в рассматриваемый период были подвержены ощутимым годовым колебаниям. Мы выбрали 1960 г., когда население превысило 210 млн., как типичный для послесталинской эволюции.
Эти общие замечания показывают, насколько сложным было это общество и какие новые по сравнению с прошлым проблемы оно должно было решить. На первый план выдвигалась необходимость повысить уровень жизни, который, как мы знаем, в момент смерти /479/ Сталина был низким. При этом руководствовались скорее политическими факторами, чем социальными. Промышленность была создана. Внешняя опасность — отдалена. Хрущевскому правительству было нужно создать новую базу для консенсуса. Хрущев и его ближайшие сотрудники считали, что осуществить обещание большей демократии, данное XX съездом, можно лишь после ощутимого роста народного благосостояния. Иначе можно было бы вызвать неконтролируемый взрыв требований и недовольства[5]. Придерживаясь схематической концепции, Хрущев верил, что прогресс коммунистических идей в мире, особенно в более развитых странах, станет реально возможным только после того, как СССР покажет, что сумел обеспечить своим народам лучшую жизнь, чем в других странах[6].
«Догнать и перегнать» наиболее развитые капиталистические страны СССР стремился давно. Сталин в 1939 г. впервые сказал о необходимости достичь более высокого промышленного производства на душу населения. Это, говорил он, основная экономическая задача[7]. Война и послевоенные трудности отодвинули ее решение. Эта мысль снова появилась уже на XX съезде в форме предложения «мирного экономического соревнования с капитализмом». Хрущев предупредил, что понадобится еще много усилий для ее достижения[8]. По сравнению с 1939 г. изменилось соотношение сил и между капиталистическими странами. США были богаче любой другой страны. В экономической области решающее соревнование для СССР предстояло с заокеанскими соперниками.
Осуществив первые послесталинские реформы, Хрущев захотел добиться ощутимых результатов как в соревновании с США, так и в повышении уровня жизни. Он говорил о необходимости работать больше и лучше, об эффективности стимулирования, о привлекательности близких целей. В 1959 г. на XXI съезде партии он выдвинул самую авантюрную из своих идей: догнать и перегнать США по промышленному и сельскохозяйственному производству на душу населения к 1970 г., а «может быть, и раньше». Это значит, добавил он, что СССР имел бы «самый высокий жизненный уровень», став страной, где люди имели бы самое высокое благосостояние[9].
Оптимистические расчеты Хрущева основывались на простой экстраполяции годовых уровней промышленного развития двух стран в мирный период. Эти уровни были в пользу СССР. Его расчеты не учитывали не только богатство и многообразие американской экономики, но и изменения экономики советской. Существовали целые отрасли — обслуживания, народного потребления, — в которых разрыв между СССР и США оставался глубоким[10]. С другой стороны, советские руководители не могли и не хотели сконцентрировать все ресурсы на повышении благосостояния (как Сталин сконцентрировал их на тяжелой промышленности). Напротив, перед ними стояло много новых задач.
Как мы уже видели, много средств требовали гонка вооружений и космическое соревнование. Значительные финансовые и технические /480/ ресурсы поглощал подъем сельского хозяйства, что было главным для повышения уровня жизни как на селе, так и в городе. Уровень развития промышленности даже в основных отраслях был среднеинтенсивным ниже, чем в более развитых странах, и требовал значительных инвестиций. Были и очень важные отрасли, такие, как химия, энергетика; в которых годовое производство США в абсолютных цифрах превосходило советское[11]. Как предполагалось догнать США в этих условиях? Когда в 50-х гг. СССР осуществлял свою промышленную революцию, в мире уже разворачивалось новое глубокое преобразование производства. Сами советские люди назвали его потом «научно-технической революцией». Традиционных отраслей было теперь недостаточно. Нужно было развивать химию, электронику, изменять энергетический баланс, увеличивать добычу нефти вместо угля, электрифицировать железные дороги, в основном остававшиеся на паровой тяге, строить дороги и обновлять транспорт — слабую точку советской экономики. Традиционное разделение между тяжелой и легкой промышленностью («группа А» и «группа Б») становилось все более устаревшим[12]. Если мы посмотрим, чем занимался ЦК партии, который стал собираться регулярно, то увидим, что эти проблемы наряду с аграрными стояли в повестке дня.
Годы после смерти Сталина стали скорее периодом реального повышения уровня жизни, чем внутренней разрядкой. К выгодам полной занятости и постепенного роста заработной платы, которая еще оставалась низкой (в промышленности, средняя заработная плата изменилась с 703 рублей в 1950 г. до 913 рублей в 1960 г. [I]), добавилось расширение системы социального обеспечения. В 1956 г. были существенно увеличены и унифицированы пенсии, остававшиеся неизменными с начала 30-х гг.[13] Повышение заработной платы коснулось прежде всего малообеспеченных категорий. На заводах уменьшился разрыв в оплате инженерно-технических работников и рабочих.
