Из всех потребностей советских граждан самая основная — жилищная — в середине 50-х гг. была наиболее острой. Стало катастрофически тесно. В 1954 г. состоялся ряд совещаний, на которых было решено перейти к строительству индустриальными методами на основе серийного производства. Настоящий план городского развития впервые в советской истории был принят в 1957 г. С 1956 по 1963 г. в СССР было построено больше жилья, чем за предшествующие 40 лет. Только в Москве в 1961 г. было построено 3700 тыс. кв. м жилья против 500 тыс. в 1950 г.[14] Его качество было низким, но острая необходимость требовала спешить. После десятилетия массового строительства в 1967 г. в советских городах приступили к ликвидации /481/ такого бедствия, как коммунальные квартиры. Полностью эта проблема не решена и сейчас.
Для многоцелевой экономики больше не подходили методы управления и планирования сталинской эпохи, заключавшиеся в абсолютном приоритете некоторых целей, которым подчинялись остальные. Постепенно в управлении предприятиями и государством вводились некоторые изменения. Доходная часть бюджета в большей степени обеспечивалась доходами производственных и торговых предприятий и в меньшей — налогом с оборота, оказывавшим сильное влияние на потребительские цены и бывшим основным источником дохода при Сталине[15]. Предприятия в значительной степени переводились на самофинансирование из собственных доходов при уменьшении государственных дотаций. Были расширены кредитные функции банковской системы. В 1955 г. произошел первый пересмотр оптовых цен[16].
Налоговое давление на трудящихся было уменьшено как в прямой форме, так и путем отмены государственных займов. Однако взамен правительство ввело 20-летний мораторий на выплату по всем предыдущим займам[17]. Ежегодное снижение розничных цен, продолжавшееся еще два года после смерти Сталина (1953–1954) в размерах, не соответствующих возможностям рынка, было прекращено. Исчезновение последних мер по милитаризации труда заставило внимательнее изучать политику в области заработной платы. Тотчас же резко возросла текучесть рабочей силы — старая болезнь советской промышленности[18]. Повышение заработной платы стало основным фактором стабильности и производительности. Расценки и разряды были пересмотрены, возросла роль повременных ставок за счет сдельной оплаты труда[19]. Профсоюзы, оставаясь «приводным ремнем» в сталинском смысле, все же расширили сферу своей компетенции.
Середина 50-х гг. стала периодом кризиса старого планирования. Мы уже видели, как между 1953 и 1955 гг. новые руководители значительно изменили план, унаследованный от Сталина. Однако и шестая пятилетка, торжественно принятая XX съездом в феврале 1956 г., была пересмотрена еще до конца года. Затем в разгар выполнения она показалась завышенной и была отложена, уступив место новому, семилетнему плану, рассчитанному на 1959–1965 гг.[20] Для его одобрения был созван новый, XXI съезд партии, названный внеочередным, тот самый съезд, на котором Хрущев обещал перегнать Америку. Эта неуверенность и последующие пересмотры неудивительны: советские руководители искали такой тип плана развития, который обеспечивал бы равновесие не только противоречивых потребностей, но и различных отраслей. План должен был не ставить две-три цели, достигаемые любой ценой, а использовать имеющиеся ограниченные средства самым эффективным образом для достижения многих целей. Наконец, он должен был удовлетворить потребности растущего внутреннего рынка. Никакой из советских планов прошлого реально не ставил таких целей. /482/
Три реорганизации: промышленности, МТС, школы
Между 1957 и 1958 гг. Хрущев попытался решить все новые проблемы и провел три реформы, на которые возлагал большие надежды. Они касались промышленности, сельского хозяйства и системы образования и были далеко не бесспорны. Может быть, поэтому еще до принятия они широко обсуждались в стране. В советской истории был только один прецедент такого рода — обсуждение Конституции 1936 г.[21] Однако эта мера не обеспечила успеха реформ — все они завершились частичным или полным провалом.
Руководство промышленностью через отраслевые министерства с самого начала создало большие трудности для преемников Сталина. Маленков попытался уменьшить количество министерств, но был вынужден отступить, снова разделив только что объединенные ведомства. Хрущев, напротив, поощрял децентрализацию управления промышленными предприятиями, находящимися в отдельных республиках Союза, так как возрастали трудности управления из Москвы огромным производственным комплексом, растущим год от года и разбросанным по разным районам страны.
Радикальные предложения Хрущева в 1957 г. основывались на организационных формах первых лет Советского государства. Промышленные предприятия должны управляться местными органами (совнархозами), а не отраслевыми органами управления. Совнархозы должны управлять всеми промышленными предприятиями на своей территории вне зависимости от их профиля. Госплан должен был заниматься общим руководством и планированием, а также координацией во всесоюзном масштабе. Реформе не подлежали только военная промышленность и несколько важнейших отраслей, например энергетика. При помощи новой системы надеялись наиболее рационально использовать сырьевые ресурсы, устранить отраслевую изолированность и ведомственные барьеры. Ожидалось, что новое местное руководство полнее оценит местные возможности, и это будет способствовать более гармоничному развитию отдельных районов. Наконец, Хрущев думал и о политических целях: нанести удар по московской бюрократии, которой он не верил и считал даже враждебной себе[22].
Общественное обсуждение было не настолько свободным, чтобы выявить сильную оппозицию этому проекту. Однако кое-что было не лишено интереса. Появилось много поправок; они касались этапов проведения реформы, требований большей самостоятельности отдельных предприятий и руководящих ими органов. Наиболее здоровое мнение было выражено директором крупного завода Уралмаш. Он спрашивал, можно ли усовершенствовать организационную структуру, если наука не подскажет более рациональных, эффективных критериев функционирования экономики[23]. Тем самым он коснулся самого слабого пункта реформы, то есть показал, что она не изменила принципов управления и планирования, а лишь заменила отраслевую /483/ организацию территориальной. Порок этот не был устранен — закон о новой системе лишь усугубил его[24]. По закону сеть совнархозов практически совпала с административным делением, существовавшим в стране, а не обусловливалась организацией территории на основе экономических критериев. Новые органы стали просто многоотраслевыми министерствами со схожими задачами, но только на областном или республиканском уровне.
Новая организация сохранялась до тех пор, пока Хрущев был у власти. Она эффективно стимулировала местную инициативу. Однако очень скоро проявились те же слабости, что и у предыдущей системы. Если раньше отраслевые интересы препятствовали более экономичному использованию ресурсов, то теперь местные интересы каждого совнархоза требовали использовать все имеющиеся средства для удовлетворения прежде всего местных потребностей. С другой стороны, так как каждая отрасль промышленности сохранила свои специфические потребности, то распущенные министерства очень скоро снова появились в Москве под видом отделов Госплана или технических комитетов. Над ними создавались новые органы связи. Административный аппарат экономики не упростился, а стал еще более тяжелым и сложным. Реформа свелась к бюрократической реорганизации.
Гораздо значительнее на структуру производства повлияли преобразования в сельском хозяйстве. Они были подготовлены другими структурными изменениями, которые осуществлялись после смерти Сталина для преодоления кризиса сельского хозяйства. В 1955 г. Хрущев вопреки сопротивлению изменил критерии планирования в сельском хозяйстве. Теперь колхоз получал только обязательные задания по заготовкам вместо жесткой регламентации деятельности. Он впервые мог решать сам, как использовать собственные ресурсы и организовать производство[25].
При Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов, то есть государственных хозяйств. Именно они, как мы уже видели, господствовали на целинных землях. Начиная с 1954 г. самые бедные колхозные хозяйства постепенно были объединены и для их оздоровления преобразованы в совхозы. Совхозов в 1950 г. было около 5 тыс., в 1964 г. стало около 10 тыс., в среднем по 27 тыс. га земли каждый[26]. За этот же период число колхозов уменьшилось с 91 тыс. до 38 300. Продолжался процесс слияния, начавшийся еще при Сталине и продолжавшийся по инициативе Хрущева. Речь шла о крупных хозяйствах, в каждом из которых в 1954 г. было в среднем более 400 семей и около 6 тыс. га земли[27]. Этими рамками и ограничилась новая реформа Хрущева, основанная на предложениях, выдвинутых еще при Сталине, но им отвергнутых.
