43. L’URSS nella Seconda guerra mondiale, vol. 1, p. 356—357.
44. J. Erickson. Op. cit., p. 226; Г. К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 96; Военно-исторический журнал, 1976, № 9, с. 58, 108.
45. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 9.
46. История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 66—67; К К. Рокоссовский. Указ. соч., с. 42—43; H.H. Воронов. Указ. соч., с. 231.
47. W. L. Shirer. Op. cit., p. 936.
48. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 37.
49. Там же, с. 48—49.
50. Там же, с. 47; А.М. Василевский. Указ. соч., с. 179.
51. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 49—51; А. М. Василевский. Указ. соч., с. 173—174.
52. История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 272—273.
53. Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 46.
54. Там же, с. 48.
55. J. Erickson. Op. cit., p. 280.
56. H.H. Воронов. Указ. соч., с. 215.
57. Краткая история.., с. 139—141; H. Н. Воронов. Указ. соч., с. 233—234; К.К. Рокоссовский. Указ. соч., с. 113—114.
58. Наиболее подробно и правдиво об этих событиях рассказывает Г.К. Жуков (Г. К. Жуков. Указ. соч., т. 2, с. 53—56). См. также: И. Жоров. В тылу врага под Вязьмой. — «Военно-исторический журнал», 1965, № 6. О военных действиях корпуса Белова см. П. Белов. Пятимесячная борьба в тылу врага. — «Военно-исторический журнал», 1962, № 8.
59. Оборона Ленинграда, 1941—1944. Воспоминания и дневники участников. Л., 1968, с. 186—198 (далее: Оборона Ленинграда...). Перипетии 2-й ударной армии воспроизведены в: J. Erickson. Op. cit., p. 331—332, 352—353.
I. Даже после отстранения Жукова от руководства Генеральным штабом Сталин продолжал высоко ценить его и доверял ему самые ответственные посты.
II. Следует отметить, что ни в одном из предыдущих публичных выступлений Сталина нет анализа фашизма как социального и политического явления (такой анализ, напротив, настойчиво проводился в работах его противников, например Бухарина). Это наблюдение позволяет лучше понять, насколько расплывчатой, а в некоторых отношениях и двусмысленной была его позиция по данному вопросу во второй половине 30-х гг.
Одесса, Севастополь и Таллинн
Не всеми крупными городами нацистская армия смогла овладеть, во время своего молниеносного наступления 1941 г. Первой длительное сопротивление оказала Одесса, крупнейший порт на Черном море. В начале августа в ходе наступательных действий немецкие и румынские войска отрезали ее от остальной советской территории. Вокруг города закрепилась и на протяжении 73 дней вела бои советская Приморская армия. Сначала ее части сражались на укрепленном оборонительном рубеже. Потом они постепенно отступали все ближе к осажденному городу. Обороняющихся поддерживала артиллерия фортов и кораблей флота. Вместе с бойцами упорно дрались жители города. Лишь 15 октября защитники Одессы, удачно оторвавшись от противника, были эвакуированы морем[1].
Еще большим упорством отличалась оборона Севастополя, главной базы Черноморского флота. В октябре 1941 г. в ходе завершающей фазы своего наступления немцы сумели завладеть всем Крымом, за исключением этого превращенного в крепость города. Окруженный Севастополь отражал атаки осаждающих в течение восьми месяцев, вплоть до конца июня 1942 г., когда новые неудачи советских войск на юге сделали дальнейшее сопротивление невозможным. Эвакуация защитников города на этот раз не удалась. На бастионах гарнизон вступил в свой последний, столь же героический, сколь безнадежный бой. Боевые действия продолжались три недели и завершились гибелью большей части защитников и взятием в плен остальных[2].
Оба этих эпизода справедливо причисляются в СССР к славным страницам минувшей войны. И Одессе, и Севастополю присвоено звание «Город-герой»[I]. И все же ни к одному из городов, удостоенных этого звания, слово «герой» не подходит в такой степени, как к Ленинграду. Если немцы так или иначе смогли в конце концов взять и Одессу, и Севастополь, то Ленинград им так и не удалось захватить. С точки зрения чисто военной можно назвать операции, которые имели большее значение для судеб войны. Но сопротивление великой северной столицы, бесспорно, представляет собой самую страшную и самую эпическую главу всей второй мировой войны.
Как ни было затруднено снабжение Одессы и Севастополя, они все же могли получать помощь с моря. Ленинград такой помощи /54/ не получал. Среди советских морских сил Балтийский флот был самым крупным. Но с самого начала войны он превратился в узника собственных территориальных вод. Если на Черном море соотношение сил было в пользу советского флота, то на Балтике оно было неблагоприятным для него. Хотя Балтийский флот и представлял собой внушительную силу, он не был приспособлен для выполнения возникших задач[3]. Его корабли отважно дрались в первые недели войны. Потом, однако, быстрое наступление немцев лишило его баз. В 1941 г. главной стоянкой Балтийского флота был Таллинн, где находилась большая часть кораблей. В августе город был отрезан. На протяжении нескольких дней советские части обороняли его, но в конце концов вынуждены были оставить. Флот получил приказ отойти к Кронштадту и Ленинграду.
Это отступление, которое один из историков назвал «малым Дюнкерком»[4], проходило в самых тяжелых условиях. С кораблями флота из Таллинна отплыли многочисленные суда с защитниками города на борту. Конвой покинул гавань 28 августа, когда немцы с минуты на минуту должны были появиться на улицах города. Все расположенные поблизости аэродромы уже были в руках захватчиков, поэтому судам пришлось проделать все 220 миль похода без авиационного прикрытия. Путь их к тому же пролегал между двумя берегами Финского залива, уже занятыми противником, по водам, заминированным гитлеровским флотом. Под ударами вражеской авиации большая часть транспортных судов — 35 — затонула. Меньшие потери понесли военные корабли, из которых затонуло16[5]. Когда уцелевшие участники перехода достигли Ленинграда, то он был уже отрезан от остальной страны.
Битва за северную столицу
Развитие событий на северном участке советско-германского фронта носило столь стремительно катастрофический характер, что никто в Ленинграде не в состоянии был предвидеть, а тем более предотвратить их. Гражданское население здесь, как и в Москве, было мобилизовано по «трудовой повинности» на рытье окопов и строительство оборонительных укреплений на подступах к городу. Около полумиллиона человек здесь, как и повсюду, в подавляющем большинстве своем женщины, трудились, не зная отдыха. Работая в условиях, мало чем отличающихся от тех, в которых находится солдат на фронте, они создавали все новые оборонительные рубежи[6]. Однако противник прорывал их один за другим. В начале сентября баррикады возводились уже внутри городской черты.
Ленинград был также городом, который дал наибольшее число добровольцев в дивизии народного ополчения: плохо вооруженные, они сражались с невероятной отвагой, неся большие потери[7]. В первых числах сентября возникла необходимость сформировать на заводах еще 150 рабочих батальонов на случай ведения уличных /55/ боев[8]. Но и при всем этом население все еще не осознавало, насколько ужасна угроза, нависшая над городом.
Во главе обороны Ленинграда находились два крупнейших советских руководящих деятеля: Жданов — секретарь местной партийной организации и Ворошилов — главнокомандующий Северо-Западным направлением. В 20-х числах августа 1941 г. между ними и Москвой обнаружились острые разногласия. Хотя мы в точности не знаем, о чем шел спор, не вызывает, по-видимому, сомнений, что Сталин и, возможно, другие руководители, остававшиеся вместе с ним в столице, были настроены против ленинградских коллег. В город на Неве была послана специальная комиссия, чтобы разобраться на месте. В нее входили многочисленные политические и военные деятели, а возглавляли ее два других крупнейших партийных руководителя: Молотов и Маленков[9]. Члены комиссии с трудом добрались до места назначения; на станции Мга они попали под бомбежку, предварявшую приход немцев, а следовательно, прекращение железнодорожного сообщения с Москвой. Споры в Ленинграде носили резкий характер[10]. По словам одного из членов комиссии, огромный город жил так, словно не отдавал себе отчета, что враг у порога. К эвакуации гражданского населения еще только-только приступали[11]. Когда были приняты более энергичные меры, немецкое кольцо вокруг города, к несчастью, уже замкнулось.
Участь Ленинграда, казалось, была решена. Гибель его представлялась настолько неотвратимой, что в первых числах сентября после возвращения комиссии в Москву, Сталин приказал заминировать корабли Балтийского флота и в случае сдачи города взорвать их, но не отдавать в руки немцев. Из страха быть обвиненными в измене командующий военно-морскими силами Кузнецов и начальник Генерального штаба Шапошников не соглашались подписать его, если под ним не будет стоять также подписи Сталина. Впоследствии об этом рассказал сам Кузнецов в своих мемуарах[12]. Заминированы также были мосты, перекрестки, главные здания города и в том числе 140 наиболее важных промышленных предприятий[13]. Если бы дело дошло до уличных боев, то все это должно было взлететь на воздух. В штабе Ленинградского фронта в одной из комнат Смольного еще шло обсуждение этих трагических приготовлений, когда 10 сентября без всякого предуведомления туда явился генерал Жуков. В руках у него была записка, врученная ему накануне вечером в Москве Сталиным. В нескольких строках, написанных собственноручно Верховным Главнокомандующим, содержался приказ Ворошилову передать командование фронтом Жукову. Сцена произошла в присутствии многочисленных высших офицеров, собравшихся на военный совет[14].
