свинец, краски, «чтобы соорудить все памятники для отца моего Амона», наконец, три
сирийских города — Иниугес, Инуааму, Хуренкару, повинности с которых
должны были
ежегодно взиматься в пользу Фиванского храма Амона.63) В надписях фараона
Тутмоса III неоднократно говорится о том, как по приказу царя храмам, главным образом Фиванскому
храму Амона, стали приносить более многочисленные, чем раньше, жертвы.
Так, уже в
коронационной надписи Тутмоса III сообщается, что «царь сам приказал
сделать
жертвенные приношения заново для отца своего Амона-Ра, владыки престолов
Двух
Стран (Фив. — В. А.)... пива — 30 кувшинов, связок овощей — 100, вина —
три сосуда
«хебнет», птиц «хетаа», плодов, белого хлеба... Мое величество приказал
затем принести в
жертву [сделать новое приношение] коров, телят, быков, газелей. ..»64) Стремление
правительства укрепить экономическую базу жречества особенно сказалось в
чрезвычайно широкой строительной деятельности фараонов XVIII династии, которые
тратили очень большие средства на ремонт и перестройку старых храмов и
сооружение
новых роскошных зданий в честь богов Египта. Так, в большой строительной
надписи на
гранитной стэле из Карнака, ныне хранящейся в Каирском музее, описываются
постройки,
воздвигнутые Тутмосом III после начала его войн. В частности, в этой
надписи
сообщается о сооружении большой пристройки к восточному концу большого
Карнакского храма и описывается сооружение роскошных колонных зал и
святилища,
которые образовывали пристройку. Согласно надписи на алтаре, найденном в
Карнаке,
56
это здание носило название «Мен-хепер-Ра славен своими памятниками».
Можно
предполагать, что это название сохранилось до времени Такелота II. Новое
и роскошное
сооружение было настолько велико, что древнюю часовню божества водного
хаоса Нун
пришлось перенести дальше на восток. Необходимость постройки была вызвана
тем, что
Хатшепсут поставила свои обелиски в колонном зале Тутмоса I, так что этот
зал лишился
своей крыши. Тутмос, произведя перестройку этой части храма, заменил в
зале старые
кедровые колонны каменными. Возвратившись из второго сирийского похода, на 24-м
году своего царствования Тутмос III начал эту постройку, и за два месяца
до отправки в
третий поход была, как описано в надписи, совершена торжественная
закладка здания.65)
После возвращения Тутмоса III из третьего похода в 25-м году на стенах
одной из комнат
храма были [78] изображены растения и цветы, привезенные из Сирии.66) Судя по одной
надписи, особое помещение было посвящено культу царских предков. В одной
комнате
находился список царей, культ которых совершался в этом храме и статуи
которых здесь
были поставлены. Очевидно, культу царских предков придавалось большое
значение, так
как этот древний царский и заупокойный культ служил для укрепления
авторитета власти
обоготворенного царя и тем самым для укрепления всего классового строя и
рабовладельческой системы в целом. На связь этого храма с заупокойным
царским
культом указывается в другой надписи Тутмоса III, в которой этот храм
назван «памятник
в честь его отца, царя Верхнего и Нижнего Египта Тутмоса I и памятник в
честь его отцов,
царей Верхнего и Нижнего Египта».67) Таким образом укреплялась
неразрывная связь
между аппаратом государственной власти, который увенчивался царем, и
богатым
аристократическим жречеством, входившим составной частью в правящий класс
рабовладельческой аристократии.
57
Глава III.
Государственное управление
Египетское государство в период царствования фараонов XVIII династии
обладало всеми
чертами древневосточной деспотии. К. Маркс и Ф. Энгельс в различных своих
трудах
отметили типичные черты древнейшего классового, точнее, древнейшего
рабовладельческого государства, которое возникло в восточных странах в
связи с
появлением рабовладельческой эксплуатации, однако в тот период, когда еще
в
значительной степени сохранялись сельские общины. Наблюдая пережиточное
сохранение сельских общин в Северной Индии, Маркс в 1853 г. указал на то, что эти
общины, которые он называл «идиллическими республиками», были прочной
основой
азиатского деспотизма: «Эти идиллические республики, ревниво охраняющие
лишь
границы своих общин от вторжения соседних общин, существуют еще и доныне
в
довольно хорошо сохранившемся виде в northwestern parts of India (северо-
западных
частях Индии. — В. А.), которые недавно достались англичанам. Я полагаю, что трудно
придумать более солидную основу для застойного азиатского деспотизма».1) Наряду с этим Маркс в результате глубокого изучения целого ряда
исторических фактов
установил, что при этой своеобразной форме восточного деспотизма
сохранялось в
течение длительного времени общинное землевладение, хотя высшим или
верховным
собственником всего земельного фонда считалось государство в лице
восточного деспота,
которого Маркс образно называл «связующим единством». Эта мысль
постепенно
формулируется и уточняется в трудах Маркса и Энгельса. В рукописи Маркса, относящейся к 1856—1857 гг., мы найдем существенно важную характеристику
«коллективной земельной собственности, покоящейся на восточной общине
[80] (auf der
Orientalischen Kommune)», которую Маркс, очевидно, считал первой формой
земельной
собственности. По его словам, «эта форма, в основе которой лежит то же
самое основное
отношение {т. е. коллективная собственность на землю}, сама может
реализоваться самым
различным образом. Например, ей нисколько не противоречит, что, как в
большинстве
основных азиатских форм, связующее единство, возвышающееся над всеми
этими
мелкими коллективами, выступает, как высший собственник или единственный
собственник, в силу чего действительные общины выступают лишь как
наследственные
владельцы».2)
Несколько далее Маркс уже твердо и определенно указывает, что «в условиях
восточного
деспотизма и юридически кажущегося отсутствия при нем собственности, на
деле в
качестве его основы существует эта племенная или общинная собственность, порожденная по большей части сочетанием промышленности с сельским
хозяйством в
рамках мелкой общины».3)
Эта же мысль с предельной четкостью выражена была и Энгельсом в «Анти-
Дюринге» в
следующих словах: «...Восточный деспотизм был основан на общинном
землевладении». 4)
Наконец, взаимоотношение между частным и общинным землевладением и
землепользованием, с одной стороны, и верховным правом государства на
земельную
собственность, с другой стороны, в условиях восточного деспотизма глубоко
охарактеризовано Марксом в «Капитале»: «Государство здесь верховный
собственник
земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, концентрированная в
национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой
частной земельной
собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и
пользование
землей».5)
58
Это древнейшее рабовладельческое государство, которое раньше всего
возникает в
восточных странах в форме древневосточной деспотии, постепенно
приобретает типичные
черты бюрократической и централизованной монархии. Тщательное изучение
всех
доступных в то время исторических материалов и источников позволило
Марксу и
Энгельсу еще в 1853 г. отметить наиболее существенные, как бы основные
государственные ведомства или центральные органы государственного
управления,
существовавшие в условиях восточного деспотизма: «В Азии с незапамятных
времен
существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или
ведомство по
ограблению собственного народа, военное ведомство, или ведомство по
ограблению
соседних народов, и, наконец, ведомство публичных работ».6) [81]
Вполне естественно, что в древневосточных аграрных странах, в которых
