Но вскоре писатель понял, что те события, о которых предполагалось рассказать в эпилоге, очень значительны и важны для понимания трагедии Бориса Думенко. Да и в истории Гражданской войны этот период мало освещён. Необходимо было мотивировать гибель одного из любимых командиров Красной армии. Причина гибели Думенко лежит не только в самой его личности, но и в тех обстоятельствах, которые сопутствовали этому трагическому событию. Если дать в эпилоге только стенограмму суда, то читатели не поймут, что это беззаконие совершено по прямому указанию Троцкого, действовавшего через Смилгу и Розенберга. Троцкому нужен был любой, малейший повод для того, чтобы свести личные счёты со своенравным комкором.
И вот во второй книге романа В. Карпенко исследует все факты и обстоятельства, которые подготавливали арест и гибель Думенко. Сюжетная линия Троцкий – Думенко самая напряжённая в романе; для последнего она заканчивается трагически.
События разворачиваются стремительно. 19-й год – самый драматический в гражданской войне. Голодная, оборванная Республика Советов отбивается от врагов на всех фронтах.
Хорошее взаимопонимание складывается у Думенко с командармом Егоровым. Умный, тонкий, интеллигентный комиссар сумел найти ключ к норовистому начдиву. В штабе армии разглядели у Думенко «завидный организаторский талант, знание природы кавалерии» и поэтому назначили его помощником начальника штарма.
Даже собственный кабинет получил Думенко: «Стол огромный, красного дерева, резной, обтянутый зелёным сукном. Мягкие кресла, диван, на весь простенок шкаф, ковёр на полу… С тоской в вольных степных глазах огляделся Борис. Вздохнул, как неук, выхваченный арканом из косяка и доставленный на ремонтные конюшни. Молчком вышел в коридор».
Но не долго пребывал он в кабинете. Боевые задачи, возложенные на армию, потребовали его личного присутствия в кавалерийских частях, которым, как всегда, отводилась особая роль в разгроме противника.
Операция была сорвана Верхнедонским казачьим восстанием. А некоторое время спустя в генеральном сражении с белогвардейской конницей Борис Думенко был тяжко ранен и отправлен в глубокий тыл – в Саратов.
Главы, посвящённые саратовскому периоду в жизни Думенко, очень интересные, потому что здесь Борис раскрывается как личность в разговорах с Егоровым, который был ранен в том же бою, с женой Леей, с доктором и медсёстрами. Едва пошло на поправку, до него стали доходить печальные слухи о поражениях Красной армии летом 1919 года. Не в силах сдержать своего раздражения, Думенко начал срывать злость по-своему:
«В сердцах поубавил подушек из-под боков. Кидая их к порогу, крестил матюком:
– …вашу мать… как буржуя обложили. Башка трещит от этой пуховой благости».
С того момента в палате появилась карта, и два тяжелораненых командира строили свои стратегические планы, мысленно участвуя во всех сражениях. Здесь же и было решено начать формирование нового конного корпуса – конница Думенко уже была под командованием Будённого. Все нужно было начинать сначала. «Свести разрозненные части – полдела… сдавить, спрессовать рыхлую массу бойцов, вселить в неё боевой дух, бесстрашие, закалить в огне и воде…
Поймал себя на том, что на 4-ю глядит со стороны, издали, как чужой. Не испытывал уже того остро сосущего чувства оторванности от неё, душевная боль утихла, но явно не прошла… Отломанную от хлебины краюху не прилепишь. «Корпус Будённого»… Его рук дело. Полтора года ковал».
Конечно, хорошо бы вернуться в свой корпус, где его любят и знают, где всё сходило ему с рук, ибо знали его недюжинные организаторские способности, его храбрость и мужество. Но судьба и начальство распорядились по-другому: корпус возглавил Будённый, а фронту нужен был срочно новый конный корпус. Приказ по армии гласит: «Командиром корпуса назначаю тов. Думенко, лихого бойца и любимого вождя Красной Армии. Своими победами не раз украсившего…» – и т. д. Трудно начинать всё сначала, особенно формировать конницу, во все времена отличавшуюся своенравием, удальством, бесшабашностью. Все эти качества проявляются не только в бою, когда они приносят зачастую победу, но и в мирной обыденной жизни, когда доставляют порой одни неприятности. Со своими новыми конниками Борис знакомится на станции, у цистерны со спиртом: «Запускают на поясах котелки, чайники, вёдра… Тут же пьют на бегу. Кто-то уже затягивает песню… Задрожало всё внутри. Мародёры… Сволочи… Правая рука стиснула кобуру; не осилят пальцы новую неразболтанную кнопку. Потянулась левая, здоровая. Хищными глазами водил, с кого начать? Вот он, топает с полным чайником… Гимнастёрка новенькая, распояской – ремень волочится за чайником от дужки, путается в заплетающихся ногах. Сапоги тоже добрые, хромовые… Да и весь он обличием – не рядовой». Но лучше бы не встречался Думенко с этим человеком… Не простит тот подобного позора, будет внимательно следить за малейшими просчётами комкора и доносить в соответствующие инстанции: и анархист, и политкомов не признаёт, мешает проводить политработу в корпусе. Верно в этих донесениях было только одно: действительно, таких, как Пискарёв, Думенко не любил и презирал, не зная о том, как сильны бывают эти люди, когда пускают в ход демагогию и хитрость.
Во всех этих сценах, эпизодах действует уже несколько другой Думенко. Он уже не так горяч, не так скор на руку. Решения свои обдумывает. Во второй книге автор чаще прибегает к внутреннему монологу как форме передачи мыслей, настроений, отношения своего героя к окружающим людям.
После болезни и ранения Думенко должен был о многом задуматься, не только о текущих событиях, связанных с войной, его душу всё чаще занимают и тревожат мысли и чувства, свойственные любому человеку.
В чём-то он как личность похож на Григория Мелехова, остротой своей натуры, драматизмом и сложностью испытываемых чувств и переживаний.
Борьба против Деникина, разгром его составляют содержание второй книги романа «Тучи идут на ветер». Автор уделил немало места роли Центрального Комитета партии во главе с В.И. Лениным в организации борьбы с южной контрреволюцией.
Автор подмечает какие-то новые черты в облике Бориса Думенко, который становится после болезни мягче, сентиментальнее, добрее.
Во второй книге романа значительным и глубоким получился образ военкома Микеладзе. Да и сам Борис Думенко изображён как-то роднее, человечнее.
О Борисе Думенко высоко отзывался В.И. Ленин. В разгар успешного наступления, 4 апреля 1919 года, В.И. Ленин прислал телеграмму в Царицын, командарму-10, копию в Великокняжескую, начдиву Думенко: «Передайте мой привет герою 10 армии товарищу Думенко и его отважной кавалерии, покрывшей себя славой при освобождении Великокняжеской от цепей контрреволюции. Уверен, что подавление красновских и деникинских контрреволюционеров будет доведено до конца. Предсовнаркома Ленин».
В «Отаве» и первой книге романа о Борисе Думенко у В. Карпенко заметна тяга к пластическому изображению действительности: картины, в которых запечатлены жанровые сценки, быт, подробности обихода. Оно и понятно: художник старается воспроизвести обстановку в одном из казачьих хуторов, широко используется пластическими средствами. В авторе крепко сидит живописец.
Движется панорама жизни, стремительно и звонко. Автор умеет передать разноцветье Сальской степи, находя для этого точные и ёмкие слова, умеет показать человека в действии, в поступках, в чувствах и страстях. Во второй книге художник углубляется во внутренний мир своих героев, старается понять и раскрыть побудительные причины того или иного поступка. Во всём этом – несомненный рост автора как художника-психолога.
В творчестве Владимира Карпенко подлинность событий, документальность являются, пожалуй, самым важным. Писатель сохраняет верность теме подвига, ратным делам отцов и своего поколения. В итоге творчества В.В. Карпенко – подлинные открытия героев Гражданской войны Думенко и Миронова, романы о трагической жизни генерала Врангеля, его поражении в Крыму, о других действующих лицах Истории России.
Карпенко В.В. Отава. М., 1965.
Карпенко В.В. Тучи идут на ветер. Саратов, 1972.
Карпенко В.В. Карпенко С. Исход. М., 1984.
Часть седьмая
Русская Литература 80-Х Годов. Законная свобода духа
Давно известно, что художественные произведения читаются и запоминаются не из-за тех или иных острых, злободневных проблем, поставленных в них, а благодаря созданным характерам. Удастся ли писателю найти новый тип характера и поставить его в новые жизненные условия для того, чтобы полнее и глубже раскрыть его человеческую сущность, или не удастся – вот главная проблема, которая всегда стояла перед подлинным художником. Удастся создать новый запоминающийся образ человека – значит, время не пропало даром, достиг желанной цели. А не удалось – тогда и любые проблемы, даже самые острые и злободневные, не спасут это сочинение от быстрого забвения: время стремительно уходит вперёд, острота проблемы исчезает, а вместе с проблемами и книга теряет своих читателей. И это относится не только к литературе, но и к театру, и к кино, и к спектаклям, особенно на производственную тему, которые в 80-х годах стали наиболее популярными. А что будет завтра с этими злободневными фильмами и спектаклями, в которых бойко рассуждают о премиях, об обратных связях, о социалистических обязательствах, которые оказываются липовыми, о строительствах по устаревшим чертежам? Во многих таких сочинениях, фильмах и спектаклях действующие лица всё время от чего-то отказываются и в этой форме проявляют свою активность, смелость и решительность. Потом приходит человек со стороны и спасает положение. Обычно это персонаж по своему характеру решительный, волевой, умный, дальновидный. И всё становится на свои места. Все читают, радуются смелости и отваге авторов. Получается, что до этой сильной личности здесь ни о чём не думали и ничего не делали. Получается, что авторы лишь свершочку сняли те пласты, которые давно уже ждали разработки и разрабатывались уже в жизни. А кто будет заглядывать в глубины современных человеческих проблем и создавать нетленные художественные образы, которые бы отвечали не только сегодняшнему, но и завтрашнему, а главное – будущему человечеству, как это удавалось Достоевскому, Льву Толстому, Шолохову?
