Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Да, современный мир невероятно сложен, зыбок, противоречив. Да, современный мир быстротекущ, насыщен невероятными скоростями и проблемами. Но можно ли рассчитывать на то, что Время остановит свой стремительный бег, а поступательный ход Истории пойдёт по другим путям и дорогам? Разумеется, нет! Время всегда было стремительным в представлении одного человека: жизнь ведь коротка и мелькает, как летний сполох. А человек успевает за свою жизнь познать многое. Тем более человек творческий, художник слова. И пусть внешний мир, с его огромными комбинатами, высотными зданиями, открытиями нефтяных и рудных месторождений, резко отличается от того, что было в прошлом и позапрошлом веках, но внутренняя-то жизнь человеческая мало в чём изменилась. Точно так же падает снег, точно так же дети рождаются через девять месяцев, точно так же иные начальники любят угодливых подчинённых, пользуясь их не всегда чистоплотной информацией, точно так же есть люди честолюбивые, тщеславные, нормальные, гордые, самолюбивые, гении и злодеи… А главное: как и прежде, человек жаждет мира и спокойствия, жаждет уверенности в завтрашнем дне, так же ненавидит подлость и трусость в себе и в окружающих его людях. И вместе с тем мир меняется, мир человеческих отношений. В нашей жизни возникают новые явления, что-то утрачивается, а что-то появляется такое, что нуждается в художественном познании, вызывают новые характеры, в которых современник плохо разбирется. Только истинный художник помогает их понять, может их изобразить.

Общеизвестна трудность изображения новых явлений: нужно иметь зоркий глаз, острую наблюдательность, чтобы проникнуть в глубины только что возникших явлений. Но в этом – весь интерес писателя. Если писатель идёт по проторённой дороге, не делает художественного открытия, он незначителен как творец. Каждый художник, писал Достоевский, должен открывать новые характеры. Если писатель не может этого сделать, значит, он отстаёт от своего времени. В одном из писем он указывает на пьесу Тургенева «Холостяк» как «на старую торную дорогу»: «Всё это было сказано до него и гораздо лучше его» (Достоевский Ф. Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1972—1990. Письма. С. 127). Неудача Писемского в том, по мнению Достоевского, что он не открыл ни одного нового человеческого характера. Главная заслуга гениев и талантов в том, что они своеременно замечают в жизни появившиеся новые характеры, первыми их изображают, создавая художественные типы: «Только гениальный писатель или уж очень сильный талант угадывает тип своевременно; а ординарность только следует по его пятам, более или менее рабски, и работая по заготовленным уже шаблонам» («Дневник писателя», 1873).

В 80-х годах в русской советской литературе, как и прежде, возникали споры о путях развития современной прозы, поэзии и драматургии. Некоторые молодые прозаики и критики старались отделиться от общего литературного потока, пытаясь выделиться в свою группу писателей с новыми взглядами на жизнь и на творчество, называли себя «тридцатилетними», «сорокалетними», якобы имеющими свои задачи и творческие особенности. Однако единство «сорокалетних» состояло, как писал один из критиков, «в стремлении смотреть современной жизни в глаза, как бы трудно это ни было для изображения». То есть писать правду о современной жизни, какой бы горькой она ни была, – вот к чему сводилась попытка отмежеваться от общего развития современной литературы. Что же случилось впоследствии? Все «тридцатилетние» и «сорокалетние», несмотря на громкие декларации, пошли по старому доброму пути русского классического реализма.

Прекрасным доказательством добротности классического реализма явился роман «Драчуны» Михаила Алексеева. Много возникало разговоров и обсуждений этого искреннего, правдивого романа, смысл которого пробивается до самых глубин человеческого ума и сердца, затрагивая самые тонкие и задушевные струны. Такова уж сила истинного художника, способного «оживить» своих персонажей и сделать своих читателей заинтересованными в их судьбах, в их бедах, тревогах и радостях.

Роман Михаила Алексеева посвящён 30-м годам России, когда крестьянство вроде бы потянулось к колхозам, плохо понимая смысл и суть колхозного движения. Роман автобиографичен, лирический герой, от имени которого ведётся повествование, видит жизнь глазами мальчишки, озорного и смышлёного, не по годам быстро взрослеющего. Он подробно рассказывает о судьбах взрослых односельчан, реконструирует те вчерашние, подлинные события, где весёлое, комическое сплетается с тяжёлым, трагическим в живые картины жизни, обретая под талантливым пером писателя высокую духовную и художественную значимость.

«Драчуны» были опубликованы в журнале «Наш современник» в 1981 году. О голодном 1933 годе почти не упоминали в художественной литературе, а потому роман подвергся острой критике в газетных и журнальных статьях. Журнал «Волга» опубликовал статью критика М.П. Лобанова «Освобождение» в 1982 году в десятом номере. В это время генсеком ЦК КПСС стал Ю. Андропов, который 21 декабря 1982 года в своей речи к 60-летию СССР назвал дореволюционную Россию «тюрьмой народов» и призывал к «слиянию наций» в одну «советскую нацию». И тут же дал указание М.В. Зимянину разгромить статью М.П. Лобанова. На экстренном совещании главных редакторов в ЦК КПСС под председательством М.В. Зимянина «было и произведено судилище над статьёй Лобанова и над главным редактором «Волги» Н. Палькиным», – вспоминал участник совещания М. Алексеев. Н. Палькина сняли с работы, а Лобанова подвергли острой критике в Литературном институте и в Союзе писателей России. Официальные критики П. Николаев, Ю. Суровцев, В. Оскоцкий, узнав о результатах совещания в ЦК КПСС, тут же набросились на статью М. Лобанова в «Литературной газете», «Литературной России» и «Правде». Казалось бы, выхода нет, иди и сдавайся на милость яростных русофобов.

Но были и другие голоса… «Дочитал последние главы «Драчунов». С горьким, щемящим чувством дочитал. Как всё знакомо! И мать умирающая… И дедусь с его «доню»… человек в своём будничном величии, даже не сознающем, что оно велико. Истинно народная книга. Всё ненавязчиво, естественно, с горькой улыбкой… Душа есть. Свет человечности.

Многие, многие скажут тебе спасибо, друже, за эту книгу. Видимо, и в самом деле это идёт главная книга твоей жизни.

По-братски поздравляю тебя. Твой Олесь Гончар».

И ещё: «Дорогой Михаил Николаевич! Только что закончил читать последнюю часть «Драчунов». Что сказать о романе в целом? Я думаю, что неимоверно сильная вещь. Сила в скупой правде, в правде документа жизненного, доведённого силой искусства до большого поэтического обобщения. Великая правда «Драчунов» – это правда истории, переплетённая неразрывно с правдой судеб людей. Я так рад за потрясающий роман. Ион Чобану».

Позднее М. Алексеев признался о трудностях прохождения этого романа: «Это была полностью запретная тема. Но она жила во мне, терзала. Я, выпустивший столько книг, не рассказал о самом главном для моих земляков, для всего народа! О самой большой беде, 33-й год – это был геноцид, никто ещё не назвал истинной цифры погибших… Голод пытались объяснить засухой. Но никогда засуха не могла охватить такие обширные области. Урожай был вполне нормальный. Но всё вымели. Сначала фураж – подохли все колхозные лошади, потом стали умирать люди. Кто-то успел убежать, но немногие. Паспортов нет, куда побежишь без документов?.. За роман пришлось вести самую настоящую войну с цензурой… Во спасение целого я наиболее спорные куски убирал – где про людоедство и т. п. Но всё равно роман получился страшным. У меня на даче в углу огромная стопка писем со всех концов страны. Ни на одну свою книгу я не получал столько отзывов, как на «Драчунов». 10 лет его замалчивали, вычёркивали из списка моих книг…» (Русская литература. М., 2004. С. 74).

Всё это напомнило очерк М. Шолохова «По правобережью Дона» (Правда. 1931. 25 мая), его же письма Петру Луговому и Сталину (1933) об огромных нарушениях Устава колхозного строительства, о грубом вторжении уполномоченных Кальманов в колхозную жизнь, о голоде, о репрессиях против честных коммунистов, о чём уже говорилось в этой книге.

И ещё одно очень важное событие было связано с романом «Драчуны». 12 марта 1982 года «Московский литератор» опубликовал краткий отчёт о выступлениях писателей на расширенном заседании секретариата правления Московской писательской организации, посвящённом обсуждению романа Михаила Алексеева «Драчуны». Выступили Б. Леонов, А. Алексин, В. Поволяев, И. Стаднюк, Г. Бакланов, В. Сорокин, М. Прилежаева, М. Лобанов, Л. Карелин, М. Годенко, И. Стрелкова, О. Михайлов, Я. Козловский, М. Чернолусский, В. Кожинов, В. Шугаев. Правда о великом историческом опыте народа, высокий историзм повествования об одном из самых сложнейших периодов в жизни нашего народа, превосходная степень художественного постижения человеческих характеров, глубокие обобщения, по-современному звучащие сегодня, – таковы особенности романа Михаила Алексеева, которые отмечались в ходе обсуждения. Роман называли «энциклопедией деревенской, крестьянской жизни, где удивительно точно уравновешено вечное и социальное».