Нет, конечно, русы брали города – например «Багдад Кавказа» Бердаа. Но в Бердаа, как мы помним, не было ни штурма, ни осады. Город был взят сразу же после того, как обратились в бегство его защитники.
Осада Искоростеня затягивалась. Ольга отправила посольство в город и заявила древлянам:
– Что хочете доседети? А вси гради ваша предашася мне и ялися по дань, и делают нивы своя и земле своя, а вы хочете измерети гладом не имучеся по дань…
(Чего хотите досидеть, все ваши города сдались мне и согласились на дань, и возделывают свои нивы и земли, а вы хотите, не соглашаясь на дань, умереть от голода…)
Древляне, не ожидая уже от Ольги ничего хорошего, отвечали:
– Мы бы и согласились на дань, но хочешь мстить мужа своего!
– Я мстила уже обиду мужа своего, – сказала коварная княгиня, – когда приходили в Киев, и когда творила тризну мужу своему, а теперь не хочу мстить, но хочу взять малую дань и, замирившись с вами, пойду обратно.
– Что хочешь? Даем медом и скорою [38] .
– Ныне у вас нет ни меда, ни скоры, малого у вас прошу – дайте мне от двора по три голубя и по три воробья. Я не хочу возлагать тяжкую дань, как мой муж, прошу у вас мало, вы изнемогли в осаде…
Чем интересен для нас этот диалог Ольги и древлян, завершающийся явно фантастическим образом? В нем проглядывают реалии даннических отношений Киева и подвластных соседей. Мы ясно видим, как на уровне отдельных городских общин принимается решение о выплате дани, мы видим и саму дань – это мед и меха, два важных экспортных продукта Древней Руси. Именно эти товары и поставляли русы на рынки Византии, Булгарии и Хазарии.
Конец всей этой истории с живой данью хорошо известен. Древляне радостно согласились рассчитаться птичками, а воины Ольги привязали к голубям и воробьям подожженную паклю и с наступлением сумерек выпустили птиц. Древлянские голуби и воробьи устремились к родным гнездам…
«И не было двора, где бы не горело!» – написал много лет спустя киевский летописец о великом пожаре Искоростеня.
Несчастные погорельцы, не имея возможности тушить свои дворы, вспыхнувшие по всему городу разом, бросились бежать прочь из горящего Искоростеня. Их ловили и убивали осаждающие. Старейшины города были взяты в плен, многие древляне попали в рабство к «мужам» Ольги, а на уцелевших была возложена настоящая, «тяжкая» дань.
Кстати, что сталось с незадачливым женихом князем Малом, из летописного рассказа совершенно неясно…
* * *
Итак, древлянское восстание против власти Киева было подавлено быстро и жестоко. Ближайшие соседи Киева, давние враги полян больше уже никогда не появятся на страницах летописи как враждебная сила. В Древлянской земле будет править один из сыновей киевского князя, и власть его уже никто не посмеет оспорить.
Посмотрим, чем занимается далее княгиня Ольга.
Прежде всего была распределена новая дань с древлян. Вся дань делилась на три части, две доставались городской общине Киева, а третья уходила в город Вышгород. «Бе бо Вышегород град Вользин» – такую ремарку дает здесь летописец. Что такое «Ольгин град»? Город в личной собственности? Вероятно, речь здесь идет о своего рода особой резиденции, где жила Ольга со своей дружиной и непосредственным окружением. Из скандинавских саг, рассказывающих о русской истории XI века, нам известны случаи пожалования городов во владение отличившимся дружинникам – например, удачливый наемник Эймунд Хрингссон получил (по саге) Полоцк в качестве награды за службу. А принцесса Ингигерд, дочь шведского конунга Олава, выйдя замуж за князя Ярослава, получила в качестве свадебного подарка Ладогу. С города собиралась определенная дань, шедшая на содержание князя-владельца и его окружения.
…Вся деятельность Ольги в 946–947 гг., насколько мы можем представить эту деятельность по описаниям «Повести временных лет», была связана именно с устройством даннических отношений, причем в масштабе всей Руси, а не только «Русской земли в узком смысле слова». Начала она с древлян – вместе со Святославом и своей дружиной княгиня прошла по всей Деревской земле, устанавливая «уставы и уроки, иже суть становища ея и ловища» – т. е., определяя точные размеры дани и места ее сбора, а также определяя собственные охотничьи угодья – «ловища».
На следующий год Ольга отправляется на север, в Новгород. Она устанавливает «погосты и дани» по реке Мсте и «оброки и дани» по реке Луге. Погосты – это специально отведенные места, в которые местное население свозило продукты, составлявшие дань – воск, меха, мед. Это те самые «встречи», которые Торольв, сын Квельдульва, назначал в Финнмарке подвластным лопарям.
Но не только местью за убитого мужа, не только хитроумным сожжением Искоростеня и установлением четкой системы сбора дани интересна для нас княгиня Ольга. Именно она стала первым правителем Руси, принявшим христианство.
Переоценить значение этого факта для нашей истории невозможно. Христиане и раньше были среди русов – вспомним, как приносили клятву в церкви Святого Ильи послы князя Игоря при заключении договора с Византией в 944 г. Однако случаев принятия христианства князьями Руси, еще не было, если не считать эпизода с крещением росов в IX веке, во время нашествия на столицу Византии, или еще более раннего и менее достоверного крещения росов, известного по «Житию Георгия Амастридского».
О путешествии и крещении княгини Ольги в Константинополе сообщают многие византийские и западноевропейские авторы. Но нам особенно интересны два рассказа: из «Повести временных лет» и из византийского трактата «О церемониях византийского двора», автором которого был император Константин Багрянородный.
* * *
…Итак, в 955 г. (по летописи) Ольга отправилась в Константинополь.
Как и большинство пространных рассказов «Повести временных лет», история поездки Ольги в Царьград в нашей летописи явно приукрашена. Удивленный мудростью Ольги, император Константин говорит ей: «Подобна еси царствовати во граде с нами!» Ольга просит о крещении, при условии, что сам император будет ее крестным отцом, Константин соглашается, патриарх крестит Ольгу. Теперь император уже прямо заявляет: «Хочю тя пояти собе жене!» (Ольге по летописи не менее 60 лет!), на что Ольга отвечает [39] : «Как ты хочешь меня взять в жены? Ведь крестил меня сам и нарек дочерью! А у христиан, как ты сам знаешь, нет такого закона!»
– Переклюкала (т. е. перехитрила. – М.С .) мя еси, Ольга! – говорит озадаченный Константин…
Посмотрим, что известно о крещении Ольги самим византийцам. Прежде всего ясно, что эта поездка действительно имела место и Константин Багрянородный действительно принимал Ольгу лично. Он сам подробно рассказал об этом.
Путешествие Ольги породило целый ряд вопросов. Вот некоторые из них. Что именно подвигло русскую княгиню на поездку в Константинополь? Когда именно она состоялась – в соответствии с летописным известием или раньше, вскоре после смерти Игоря? А может быть, было две поездки?
Внимательный анализ всех источников показывает, что путешествий Ольги в столицу Византии было, скорее всего, действительно два. Первая поездка состоялась, очевидно, в 946 г. и была связана с вопросами продления договора Игоря, ведь и на Руси, и в Византии поменялась власть.
Умер правивший примерно тридцать лет [40] император Роман I Лакапин, «злодей Романус» «Кембриджского документа». Перед смертью он был низложен собственными сыновьями, которых, в свою очередь, спустя 41 день арестовали по приказу Константина Багрянородного. На троне Византии вновь воссел законный император Македонской династии.
Константин ненавидел Лакапинидов, которые в свое время совершенно отстранили его от управления страной. Он считал, что выскочка Роман Лакапин во внешней политике вел себя недостойно, делая многочисленные уступки «варварам». Как раз в конце 940-х гг., т. е. сразу после поездки Ольги в Константинополь, Константин пишет для своего сына Романа трактат «Об управлении империей», секретный учебник политической науки. О самом Романе Лакапине император Константин в своем труде высказался следующим образом:
...
«А если иноплеменники возразят: «Но как же господин Роман василевс породнился с булгарами, выдав собственную внучку за господина Петра, булгарина?» [41] – следует ответить так: «Господин Роман василевс был простым и неграмотным человеком, не принадлежал ни к тем, кто с детства воспитан в царских дворцах, ни к тем, кто с самого начала следовал ромейским обычаям… По разумению надменному и самовольному, добру неученому, следовать надлежавшему и хорошему не желавшему, как и блюсти обычаи, от отцов переданные, он дерзнул сделать упомянутое… поэтому еще при жизни вышеназванный господин Роман был крайне ненавидим, порицаем и поносим…»
Этот обширный трактат – подлинная энциклопедия византийской внешней политики X века. Он содержит интереснейшие описания соседних с Византией стран и народов – печенегов, венгров, алан, хазар и, что для нас особенно важно, росов, с которыми империя поддерживала в эти годы постоянные и, очевидно, мирные отношения, определенные последним на тот момент договором 944 г. Все же Константин не питал иллюзий насчет миролюбия русов и указывал своему сыну на возможность использования против них соседних народов, например печенегов.
