Древляне, уничтожив Игоря, в одночасье превратились из угнетаемого побежденного народа в победителей и не замедлили воспользоваться своим новым положением:
...
«Реша же древляне: «Се князя убихом Руского, поимем жену его Вольгу за князь свои Мал, и Святослава, и створим ему якоже хощем».
Здесь четко просматривается характерный для многих архаических обществ механизм передачи власти – правитель, убивший другого правителя, получает право на его власть, жену и детей. Показательно здесь и выражение «князя убихом Руского». Русский князь в представлении соседних племен – это князь Киева и Киевской земли, той самой РЗУС – Русской земли в узком смысле слова.
Немедленно двадцать «лучших мужей» Деревской земли отправились на ладье в Киев. Ольга приняла их и притворилась, что очень рада их видеть. Древляне изложили свое дело в следующих выражениях:
...
«Посла ны Деревьска земля, рекуще: «Сице мужа твоего убихом, бяше бо муж твои аки волк, восхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже распасли суть Деревську землю, да поиди за князь наш за Мал…»
Здесь выражение «Деревьска земля» означает не территорию как таковую, а в первую очередь сообщество населяющих эту землю людей. Вообще по отрывочным упоминаниям древлянских реалий в «Повести временных лет» мы можем составить вполне четкую, классическую картину «общества военной демократии»: земля управляется коллегиально, решения принимает вече, которое и отправляет в данном случае послов к Ольге. В массе древлянских свободных домохозяев (а скорее, глав сельских общин) выделяется прослойка «лучших мужей», кроме того, мы видим и фигуру князя как военного и сакрального лидера всей общины древлян.
Ольга отвечала древлянам приветливо и дружелюбно. Констатируя тот факт, что воскресить Игоря невозможно, она сказала, что хочет оказать древлянскому посольству большие почести. «Утром пошлю за вами [36] , – наставляла она древлян, – а вы отвечайте: «Не едем на конях, ни пешими пойдем, но понесите нас в ладье!» – и вознесут вас в ладье».
«Лучшие мужи» так и поступили. Они потребовали утром нести их в ладье, и киевляне ответили очень показательной фразой: «Нам неволя, князь наш убиен, а княгиня наша хочет за ваш князь». Здесь очень четко звучит мотив беззащитности общины, оставшейся без князя. Древлян понесли к терему Ольги, они, богато одетые, горделиво восседали в ладье. «Седяху… в великих сустугах гордящеся», – писал много лет спустя киевский летописец, под «сустугами» понимаются, очевидно, фибулы – нарядные плащевые застежки.
Между тем на теремном дворе Ольги уже была готова глубокая яма, туда-то и бросили надменных гостей вместе с ладьей… «Добра ли вы честь?» – издевательски спросила Ольга. «Пуще ны Игореве смерти!» – отвечали из ямы древляне. Затем «лучшие мужи» были заживо засыпаны землей.
Вся история мести княгини Ольги в изложении «Повести временных лет» – это сложное переплетение похоронных традиций. Так, в печальной истории первого древлянского посольства к Ольге ясно угадывается скандинавское погребение в ладье.
Уничтожив древлянских посланцев, Ольга сама отправила посольство в Искоростень, прося прислать за нею «мужа нарочиты, да в велицей чести приду за ваш князь, еда не пустять мене люди Киевстии». Киевляне не пустят Ольгу замуж за чужого князя, если не будет оказана достаточная «честь». Тот факт, что община может навязать свою волю князю, никого в обществе Древней Руси не удивлял, и древляне не заподозрили ничего плохого. Они снова собрали посольство из «лучших мужей», причем летописец, описывая этих новых посланцев, сделал уточнение: «Лучшие мужи, иже дерьжаху Деревську землю», то есть речь идет о цвете древлянской родовой знати, о людях, непосредственно принимавших решения в масштабе всей земли.
Этих вновь прибывших в Киев древлян тоже убили, и убили жестоко – сожгли в приготовленной для них бане. В этом эпизоде можно увидеть отражение погребения с использованием срубных конструкций, но важно еще и то обстоятельство, что местом убийства стала именно баня, с которой сознание древнего человека связывало немало мифов. Баня мыслилась как пограничное место на стыке миров – мира живых и мира мертвых. В бане рожали, в бане проходили ритуальное очищение, там обитал особый персонаж «народной демонологии» – банник. Неудивительно, что именно баня и стала для древлян местом перехода в мир иной.
Сюжет с убийством в бане известен и в исландских сагах. Стюр Убийца, один из героев «Саги о людях с Песчаного берега», так избавился от доставшихся ему по случаю опасных подчиненных – берсерков [37] Халли и Лейкнира.
Погубив и второе посольство, Ольга уже сама направила гонцов в Деревскую землю, извещая древлян: «Се уже иду к вам, да пристроите меды многи во граде, идеже убисте мужа моего, да плачюся над гробом его и створю трызну мужу своему».
Желание Ольги устроить тризну по Игорю не вызвало у древлян подозрений, тем более что княгиня вроде бы была согласна на условия победителей. Немедленно были заготовлены «меды многи зело», и Ольга с небольшой дружиной отправилась к древлянам.
Оплакав мужа, Ольга распорядилась соорудить над его могилой большой курган, а когда он был закончен, устроили тризну – поминальный пир. Древляне уселись пить, а Ольга приказала своим отрокам (младшим дружинникам) «служити пред ними».
Тут древляне наконец хватились:
– Кде суть дружина наша, иже послахом по тя?
Ольга ответила с предельной честностью:
– Идут по мне (т. е. «за мной». – М.С .) с дружиною мужа моего!
Дружина Игоря, как известно, была перебита древлянами, т. е. «лучшие мужи», ездившие в Киев, действительно шагали вместе с этой дружиной по загробному миру. Но древляне намека не поняли, успокоились и напились, тем более что отроки Ольги усыпили бдительность пирующих – Ольга велела им пить за здоровье древлян. Затем на пьяных хозяев набросились дружинники Ольги и перебили, по свидетельству летописца, пять тысяч человек. Цифра эта, вероятно, преувеличена. После очередного, третьего по счету избиения древлян, Ольга вернулась в Киев.
В сообщении об избиении древлян на пиру тоже присутствуют элементы погребального обряда – курган, тризна, да и само убийство на похоронах или поминках тоже было весьма характерно для архаических обществ. Убивали рабов или военнопленных (понятия эти в традиционных обществах обычно совпадали). Это ритуальное убийство имело двоякую цель – с одной стороны, рабы нужны умершему в загробном мире, с другой – убивая рабов, можно было выказать свое презрение к богатствам. Так поступали, например, индейцы северо-западного побережья Северной Америки.
Вообще весь рассказ о тройной мести княгини Ольги имеет много характерных сказочных мотивов – сватовство и «трудные задания» для женихов, загадки и намеки, само трехчастное построение и т. п. Такой вид он принял ко времени записи летописи, просуществовав до того в устной традиции больше сотни лет. Как выглядело реальное событие, лежащее в его основе, – сказать очень сложно.
Более реалистичен (но тоже не без фантастики) рассказ, помещенный в «Повести временных лет» под следующим, 946 годом. Это сообщение о военном походе Ольги на древлян. Именно 946 год обозначен в летописи как первый год княжения сына Игоря и Ольги, князя Святослава.
Святослав во время похода на древлян был еще ребенком. Однако же он сумел отличиться и успешно выполнил свой долг как военного предводителя – начал битву ритуальным броском копья. Как это было – мы подробно расскажем в следующей главе, специально посвященной эпохе Святослава. В битве, начатой маленьким князем, киевляне одержали победу.
Разбитые древляне разбежались по своим городам и «затворились». Ольга устремилась прямо на Искоростень – город, в котором погиб Игорь. Жители Искоростеня ничего хорошего от Ольги не ждали, приняли меры к укреплению города и сражались с яростью отчаяния. «Боряхуся крепко из града, – писал составитель Начальной летописи, – ведеху бо, яко сами убили князя…». В течение лета Ольга так и не смогла взять Искоростень.
Если мы сопоставим это известие с другими летописными (и не только летописными) рассказами о военных действиях русов, то увидим, что осада городов всегда превращалась для наших далеких предков в серьезную проблему – никакой сложной осадной техники у русов, очевидно, не было. Город Пересечен в земле уличей осаждали три года, Ольга простояла под Искоростенем лето (если слово это в летописи не означает в данном случае «год», а это тоже возможно). Даже сравнительно слабо укрепленные (по сравнению с Константинополем или хазарским Саркелом) славянские города могли долго выдерживать натиск противника, а в случае штурма – наносить осаждающим большие потери. Оба упомянутых нами города находились в славянских землях, недалеко от Киева. Их еще можно было осаждать – резервы были поблизости. Но в случае каких-то дальних походов в глубину территории врага об осадах или штурмах не могло быть и речи.
