В русских летописях мы не найдем рассказа о походе на Бердаа. Объясняется это, очевидно, тем, что этот поход был частной военной экспедицией, не связанной с деятельностью киевских князей, бывших в центре внимания летописца.
В науке существовало мнение, что именно воевода Свенельд в 943–944 гг. возглавил поход в Бердаа и завладел там огромными сокровищами – ведь уцелевшим от боев и болезней русам досталась поистине сказочная добыча (если допустить, что участники похода на Бердаа сумели вернуться домой через Хазарию благополучно). Однако более вероятно другое – «оружие и порты» появились у дружинников Свенельда именно в результате обогащения за счет дани, и в первую очередь – древлянской дани, размер которой был, как мы помним, весьма высок – кунья шкурка от «дыма».
Точно известно следующее – в договоре Игоря с византийцами среди множества имен знатнейших русов имени Свенельда нет! И князь Игорь отправляется за данью именно в Древлянскую землю, в ту область, где Свенельд был сборщиком дани. Очевидно, незадолго перед тем Игорь «деревскую дань» у своего воеводы отобрал. О конфликте Игоря и Свенельда никаких дополнительных данных нет и, скорее всего, не будет, но предполагать сам факт этого конфликта можно с высокой степенью вероятности.
Можно думать, что у Свенельда с древлянами сложились такие же патрон-клиентские отношения, как и у Торольва – с лопарями Финнмарка. Свенельд мог заниматься в Древлянской земле торговлей, мог решать тяжбы древлянских родов. Князь Игорь, явившийся к древлянам и начавший вымогать дань безо всякой меры, всю эту систему патрон-клиентских связей сломал.
И немедленно грянул древлянский бунт.
Из рассказа «Повести временных лет» следует, что Игорь и его «мужи» вытребовали с древлян дань сверх положенной нормы и при этом творили насилия. Затем Игорь отправил свое войско с данью домой, а сам сказал: «А я возвращюся, похожу еще!» И он с малой дружиной вновь отправился грабить.
Древляне собрались на вече в Искоростене, главном городе Древлянской земли. Председательствовал князь Мал, едва ли не единственный известный нам по имени восточнославянский князь-абориген. Прозвучало заявление: «Аще ся ввадит волк в овце, то выносит все стадо, аще не убьют его! Тако и се – аще не убьем его, то все ны (нас. – М.С .) погубит!»
Впрочем, древляне еще пытались договориться по-хорошему, и, когда Игорь с небольшой дружиной подошел к Искоростеню, они выслали на встречу посольство:
– Почто идеши опять, поимал еси всю дань!
Игорь не внял. И тогда древляне вышли из города, дружину Игоря перебили, а князя захватили в плен.
Судьба Игоря решалась недолго. В руки древлян угодил сам «великий князь Русский», глава могущественной воинской корпорации и военный предводитель ненавистных соседей – киевских полян. Появилась надежда раз и навсегда избавиться от даннической зависимости. Шансов остаться в живых у киевского князя не было.
Из сочинения византийского писателя Льва Диакона (к его труду мы обратимся, когда пойдет речь о сыне Игоря, князе Святославе) нам известно, как умер князь Игорь. Древляне разорвали его, привязав к двум молодым деревьям. Очевидно, это был какой-то ритуал. Так окончил свою жизнь этот воинственный князь-грабитель, истинный сын своего времени, «эпохи викингов».
На ритуальное убийство вдова Игоря княгиня Ольга ответила ритуальной местью.
* * *
…Умная, коварная и жестокая правительница, умелый дипломат, мудрая мать, первая русская княгиня-христианка – такой предстает на страницах летописи супруга князя Игоря.
До того, как князь Игорь погиб, сделавшись жертвой собственной жадности, мы мало знали Ольгу – она упоминается в летописи всего лишь один раз. Известно, что родом она была «от Плескова». Имя Ольга родственно имени Олег – это женская форма имени Хельги, «священный».
Собственно, летописец не выделяет в летописи отдельного правления Ольги. Сразу же после заключения договора с Византией, гибели Игоря и последовавшей за этой гибелью мести Ольги он ставит заголовок – «Начало княжения Святославля, сына Игорева». Но князю Святославу было в ту пору около шести или семи лет, и Ольга фактически управляла Русью на протяжении двадцати с лишним лет. Русь эпохи Ольги не знала больших внешних войн, но от этого факта ее время не становится менее интересным.
…Ольга, узнав о смерти Игоря, приняла решение отомстить древлянам, и здесь уместно поговорить о том, что вообще значила месть для человека Древней Руси.
В современном обществе месть вне закона. Отношения между людьми регулирует государство, оно определяет грань преступления и меру наказания. Все, связанное с нарушением закона, должно быть решено через судебную власть, и только так.
В архаическом обществе Руси и Скандинавии ситуация была совершенно иной – ведь государственной машины еще не существовало, не было ни полиции, ни судей. Но законы, определявшие отношения между людьми этого архаического общества, конечно же, были.
До появления письменности законы эти держались в памяти людей и передавались из поколения в поколение. Ученые называют совокупность этих неписаных законов обычным правом.
Позднее, с образованием государства и появлением письменности, обычное право стали записывать, добавлять к нему новые законы, связанные уже с государственными институтами. Так появился и древнейший русский свод законов – Русская Правда [34] . Первоначальный вариант «Правды» был создан при князе Ярославе Владимировиче в начале XI в., в дальнейшем этот закон несколько раз перерабатывался, постоянно усложняясь. В том или ином виде «Правда» была главным законом Руси вплоть до XIV в.
Самая первая статья Русской Правды зафиксировала письменно кровную месть, важнейший элемент обычного права:...
«Убьет муж мужа, то мьстить брату брата, или сынови отца, любо отцю сына, или братучаду [35] , любо сестрину сынови, аще не будет кто мьстя, то 40 гривен за голову…»
Здесь перечислен круг родственников, имеющих право на осуществление мести, если же этих родственников по какой-то причине у убитого не оказывается, тогда вступает в действие другой механизм возмещения – штраф.
Впрочем, уже сыновья Ярослава «отложили» месть за убийство, оставив только выплату штрафа – виры.
На первый взгляд кажется, что месть как способ воздаяния за преступление неэффективна. В самом деле – один человек убьет другого, родственники или друзья убитого отомстят (то есть убьют обидчика), к мести подключатся теперь уже родственники и друзья убийцы и так далее – получится не наказание за преступление, а порочный круг убийств. Но это только на первый взгляд.
Необходимо помнить, что древний человек мстил не потому, что испытывал к обидчику личную ненависть или, вернее, не только и не сколько потому. В условиях отсутствия правового регулирования «сверху» месть была как раз наиболее эффективным механизмом предотвращения тяжких преступлений. Месть была долгом и обязанностью. Любой свободный человек Древней Руси и Скандинавии был членом какого-то коллектива родственников, а любое убийство превращалось в конфликт этих родственных коллективов, и решения в конечном счете принимались на уровне родов или общин. В ряде случаев стороны с обоюдного согласия просили равно уважаемого ими знатного человека вынести решение по делу, таким арбитром мог выступить, например, годи в Исландии или конунг в Норвегии.
Месть должна была быть продуманной и осознанной. «Только раб мстит сразу, а трус никогда!» – говорили древние исландцы.
Но возвратимся к истории Ольги.
* * *
«Вольга же бяше в Киеве с сыном своим детьском Святославом, и кормилец его Асмуд, и воевода бе Свенелд, тоже отец Мистишин…» Так описывает «Повесть временных лет» ситуацию, сложившуюся в Киеве после убийства Игоря.
Здесь мы сразу видим все три ключевые фигуры последующего двадцатилетия истории Руси.
С Ольгой, вдовой киевского князя и матерью князя-наследника, все понятно. Хорошо нам известен и воевода Свенельд. Но кто такой Асмуд (т. е. Асмунд), «кормилец» маленького Святослава? Это непосредственный воспитатель будущего правителя Киева. Кормильцы на страницах летописей появляются очень редко, но роль их, по-видимому, была весьма значительна – они становились ближайшими советниками князей и получали возможность непосредственно влиять на их политику. Известна подобная фигура и в Скандинавии – так, маленького Харальда Прекрасноволосого, объединителя Норвегии, воспитывал знатный норвежский вельможа Гутторм (Снорри называет его поздним, позаимствованным из континентальной Европы титулом «герцог»).
Свенельд, как видим, полностью сохранил свои позиции в Киеве. Он будет при Святославе все время его княжения, более того, он переживет князя, и некоторое время будет руководить политикой старшего сына Святослава князя Ярополка. Но рассказ об этом у нас еще впереди.
