С захватом Мги и выходом немецких войск к Неве, а финских – к границе 1939 г. германское командование было убеждено, что падение Ленинграда предрешено. 5 сентября 1941 г. Гитлер заявил, что под Ленинградом цель достигнута, и теперь это направление становится второстепенным, а на следующий день он подписал директиву о подготовке генерального наступления на Москву. Группе армий «Север» приказывалось окружить советские войска в районе Ленинграда и не позднее 15 сентября передать часть своих танковых и авиационных соединений в группу армий «Центр». Считая судьбу Ленинграда предрешенной, немецкое командование даже назначило своего коменданта города и готовилось по этому поводу устроить банкет в гостинице «Астория».
После того как 8 сентября 1941 г. немцы после недельных ожесточенных боев захватили Шлиссельбург и, таким образом, отрезали Ленинград с суши, германское командование решило нанести завершающий удар с юга на красногвардейском направлении. Восемь немецких дивизий, начавшие 9 сентября на этом направлении новое наступление, смяли оборону советских войск и взяли через несколько дней Дудергоф, Красное Село и Красногвардейск. Последней надеждой уже блокированного Ленинграда остался Пулковский оборонительный рубеж, на котором и стояли его защитники насмерть.
Командование Ленинградского фронта и на этот раз не рискнуло сразу же сообщить в Ставку об утрате Шлиссельбурга. 9 сентября на имя Ворошилова и Жданова пришла шифрованная телеграмма за подписью Сталина, Молотова, Маленкова и Берия: «Нас возмущает ваше поведение, выражающееся в том, что вы сообщаете нам только о потере нами той или иной местности, но обычно ни слова не сообщаете о том, какие же приняты меры для того, чтобы перестать, наконец, терять города и станции. Так же безобразно вы сообщили о потере Шлиссельбурга. Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград?»[224]. В телеграмме также содержались обвинения в адрес руководства обороной Ленинграда в неумении распорядиться выделенными Ставкой силами. Как бы отвечая на выдвинутые Москвой обвинения, Военный Совет Ленинградского фронта на следующий день выделил в распоряжение горкома партии 500 карабинов для вооружения партийного, советского и хозяйственного актива, заявляя тем самым о решимости защищать город до конца[225].
11 сентября 1941 г. Военный Совет Ленинградского фронта представил в Ставку за подписями Ворошилова и Жданова доклад, в котором был вынужден признать безуспешность своих попыток переломить ход событий и перейти к активным действиям. В докладе отмечалось, что создать достаточно мощную группировку сил для перехода в контрнаступление оказалось невозможным в силу того, что формируемые в Ленинграде и полученные из тыла части приходилось бросать в районы прорывов[226]. Вечером того же дня Ставка освободила Ворошилова от обязанностей главнокомандующего Ленинградским фронтом, назначив вместо него генерала армии Г. К. Жукова[227].
Прибывший в Ленинград 12 сентября 1941 г. Г. К. Жуков вместе с новым начальником штаба фронта генералом М. С. Хозиным получил от Верховного Главнокомандующего директиву: «не допустить врага в Ленинград, чего бы это вам не стоило». Вместе с тем Г. К. Жуков впоследствии рассказывал К. М. Симонову, что в разговоре, состоявшемся накануне его назначения, Сталин «положение, сложившееся под Ленинградом, оценивал как катастрофическое. Помню, он даже употребил слово “безнадежное”»[228]. Положение Ленинграда к этому времени было уже и впрямь критическим. Не случайно на следующий день после прибытия Г. К. Жукова, 13 сентября 1941 г., в Ленинград со специальным заданием прилетел заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов, имевший мандат ГКО № 670 на проведение подготовительных мероприятий на случай сдачи Ленинграда. В выданном
В. Н. Меркулову специальном мандате говорилось, что он «является Уполномоченным Государственного Комитета Обороны по специальным делам. Тов. Меркулову поручается совместно с членом Военного Совета Ленинградского фронта тов. Кузнецовым тщательно проверить дело подготовки взрыва и уничтожения предприятий, важных сооружений и мостов в Ленинграде на случай вынужденного отхода наших войск из Ленинградского района. Военный Совет Ленинградского фронта, а также партийные и советские работники Ленинграда обязаны оказывать т. Меркулову В. Н. всяческую помощь»[229]. При каждом райкоме ВКП(б) Ленинграда были образованы тройки в составе первого секретаря райкома ВКП(б), начальника РО НКВД и представителя инженерных частей РККА по назначению Военного Совета фронта. Эти тройки определяли перечень находившихся на территории района предприятий, подлежавших к выводу из строя в случае вынужденного отхода наших войск. На каждом внесенном в список предприятии для организации проведения специальных мероприятий создавались свои тройки. В них входили: директор предприятия, секретарь партийного комитета и начальник секретного отдела. Эти тройки определяли объекты, которые в первую очередь подлежали выводу из строя.
По разработанному и утвержденному 15 сентября 1941 г. плану «Д» выводу из строя подлежали 380 предприятий, из которых более 250 были отнесены к числу важнейших. Всего по этому плану было намечено к выводу из строя 58 510 объектов, из них свыше 4900 должны были быть взорваны, а остальные уничтожены механическим путем[230]. В случае необходимости привести в исполнение план «Д» главная проблема была бы в остром дефиците взрывчатки. В сентябре 1941 г. для минирования 140 крупнейших промышленных объектов удалось выделить из резерва Инженерного управления Ленинградского фронта всего 40 т взрывчатки[231]. Одновременно был подготовлен план мероприятий по Балтийскому флоту на случай вынужденного отхода из Ленинграда. Все корабли военного флота, торговые, промысловые и технические суда подлежали уничтожению путем взрыва и затопления в целях недопущения их использования противником и воспрепятствования возможности плавания германских судов в районе Кронштадт – Ленинград[232]. Показательно, что союзники по антигитлеровской коалиции не только принимали во внимание вероятность этой акции, но и предлагали свое участие в возмещении ущерба в случае ее осуществления. 12 сентября 1941 г. посол Великобритании в Москве Р. Криппс передал наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову памятную записку, в которой говорилось: «В случае, если Советское Правительство будет вынуждено уничтожить свои военно-морские суда в Ленинграде, чтобы предотвратить переход этих судов в руки неприятеля, Правительство Его Величества признает требование Советского Правительства после войны об участии Правительства Его Величества в замене уничтоженных таким образом судов». В своем послании премьер-министру Великобритании У Черчиллю 13 сентября 1941 г. Сталин ответил на это предложение весьма определенно: «Советское Правительство понимает и ценит готовность Английского Правительства возместить частично ущерб, который будет нанесен Советскому Союзу в случае уничтожения кораблей в Ленинграде. Не может быть сомнения, что в случае необходимости советские корабли в Ленинграде действительно будут уничтожены советскими людьми. Но за этот ущерб несет ответственность не Англия, а Германия. Я думаю поэтому, что ущерб должен быть возмещен после войны за счет Германии»[233].
Тем временем обстановка под Ленинградом становилась все более угрожающей. 16 сентября 1941 г. немецкие войска прорвались к Финскому заливу между Стрельной и Урицком, что привело к образованию Приморского (Ораниенбаумского) плацдарма, а части нашей 8-й армии оказались отрезанными от основных сил Ленинградского фронта. В этот день «Ленинградская правда» вышла с передовой статьей «Враг у ворот!», которая была обращена ко всем и каждому жителю города. «Пусть каждый ленинградец, – говорилось в статье, – ясно осознает, что от него самого, его мужества теперь во многом зависит судьба нашего города».
Новый главнокомандующий Ленинградским фронтом находил в создавшейся обстановке, казалось, единственно верные решения, которые помогли в кратчайшие сроки восстановить нарушенное управление войсками, изыскать резервы и сосредоточить имевшиеся силы на наиболее опасных направлениях, укрепить дисциплину в войсках. Как свидетельствует командующий ВВС Ленинградского фронта А. А. Новиков, «с приходом Жукова методы управления войсками резко изменились. Его четкие, хотя и очень жесткие требования – контратаковать, несмотря на подавляющее превосходство противника – отвечали духу войск – стоять насмерть»[234]. Именно в это критическое время появился приказ 0064 от 17 сентября 1941 г., подписанный главнокомандующим войсками Ленинградского фронта, Героем Советского Союза, генералом армии Жуковым, членом Военного Совета секретарем ЦК ВКП(б) Ждановым, членом Военного Совета, дивизионным комиссаром Кузнецовым и начальником штаба Ленинградского фронта генерал-лейтенантом Хозиным: «Учитывая особо важное значение в обороне южной части Ленинграда рубежа Лигово, Кискино, Верх. Койрово, Пулковских высот, района Московская Славянка, Шушары, Колпино, Военный Совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного Совета фронта и армий указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу…»[235]. Что и говорить, приказ более чем суровый, но обсуждая и осуждая его сегодня, нельзя забывать, что он был принят в условиях смертельной опасности для Ленинграда.
