2-й гвардейский танковый корпуса) Ватутин перевел на фланг армейской группы «Кемпф», развернув их на фронте корпусной группы «Раус». Он намеревался нанести еще один удар в направлении Харькова, теперь с северо-востока.
Не менее напряженно проходило совещание и в штабе Группы армий «Юг», на котором присутствовали Манштейн, Гот, Кемпф, Кнобельсдорф, Хауссер и Брейт. Они пытались решить, что, собственно, следует делать дальше. В результате после некоторых колебаний было решено начать отвод войск, однако для того, чтобы постараться удержать противника в неведении, по предложению Хауссера, на утро 12 июля был намечен удар ограниченными силами. Одновременно Манштейн приказал командиру дивизии «Викинг» обергруппенфюреру Гилле любой ценой отбить Харьков.
Поэтому первые бои на рассвете 12 июля начались юго-восточнее Харькова на рубеже Бисквитное — Рогань — Зеленый Колодезь. Гилле был достаточно опытным командиром, поэтому он не стал ломиться к Харькову, очертя голову, а выдвинул вперед разведывательную группу, которая и была остановлена. После этого Гилле развернул дивизию в боевые порядки и начал наступление, уповая на то, что за сутки русские не успеют подготовить нормальную оборону. Как мы уже говорили, ему противостояли 1-й гвардейский механизированный и 2-й танковый корпуса, но генерал Хетагуров развернул на этом направлении также 266-ю й 78-ю стрелковые дивизии. И хотя создать надежную линию обороны действительно не удалось, тем не менее были поставлены импровизированные минные поля, которые уже причинили так много неприятностей немецким танкистам на Курской дуге. Вот этого сюрприза Гилле не ожидал, и в результате его главная ударная сила — 5-й танковый полк СС — уже к полудню перестала существовать. В его составе к началу операции числилось всего около 40 танков, причем четверть из них составляли танки T-III и T-IV старых моделей. В результате к вечеру наступление дивизии «Викинг» захлебнулось, и Гилле был вынужден радировать Манштейну, что не может прорваться к Харькову. Его пехота понесла серьезные потери в бесплодных атаках, особенно сильно пострадал эстонский добровольческий батальон, практически полностью уничтоженный.
Манштейн приказал подтянуть от Изюма 23-ю танковую дивизию и утром возобновить атаки, подчеркнув, что Харьков следует взять во что бы то ни стало. Однако ведь неспроста XXIV танковый корпус находился в резерве! Его дивизии были измотаны предыдущими боями и обескровлены. 23-я дивизия находилась не в лучшем состоянии, чем «Викинг», хотя имела целых 50 танков. Напомним, что дивизии, наступавшие на острие главного удара, имели по 100-110 танков, то есть были вдвое сильнее.
И что же делали эти дивизии 12 июля? После совещания с Хауссером Манштейн выбрал для демонстративного удара на Прохоровку с запада дивизию «Лейбштандарт». С юга должна была действовать 6-я танковая дивизия с приданным ей 503-м тяжелым танковым батальоном, то есть на обоих направлениях решил использовать тяжелые танки T-VI. Фельдмаршал рассчитывал, что спровоцирует советских генералов на лобовой удар, после чего скажется превосходство «Тигров» в огневой мощи, которое позволит им расстреливать советские танки издали. Однако развитие событий проставило в тупик сначала командовавших дивизиями бригадефюрера Виша и генерал-майора фон Хюнерсдорфа, а следом за ними и Манштейна. Когда немецкие танки рано утром после короткой артподготовки двинулись вперед, русские встретили их плотным огнем, что и предполагалось. Но это был в основном огонь противотанковых орудий. Да, на обоих направлениях были замечены советские танки, однако в крайне незначительных количествах. После того как немецкие танки изобразили остановку под огнем противника, русские танки двинулись вперед, но их маневр был столь же вялым и нерешительным, как и немецкий.
Ничего не понимающий Виш приказал своим танкистам повторить ложную атаку, и ее результат оказался довольно неожиданным. После некоторого замешательства русская пехота оставила первую линию окопов и подалась назад. Это нельзя было назвать отступлением, но все-таки немцы добились успеха, на который даже не рассчитывали. Виш поспешно связался с Хауссером и попросил ввести в бой новые силы, так как рассчитывал прорвать оборону, выйти в тыл советским войскам и соединиться с 6-й танковой дивизией, хотя Манштейн ничего подобного не планировал.
И Хауссер решился! Собственно, он уже показал себя достаточно своевольным командиром чуть ранее, во время битвы за Харьков, когда посмел ослушаться самого Гитлера и оставил город вопреки прямому приказу фюрера. Вот и сейчас обергруппенфюрер решил воспользоваться благоприятной, как он считал, тактической обстановкой, чтобы добиться максимального результата. Он приказал дивизии «Тотенкопф» прекратить отход и усилить атаку «Лейбштандарта». Дивизия «Дас Райх» должна была отходить, как и запланировано, потому что именно ее Манштейн намеревался использовать для атаки Харькова с севера, хотя это означало предварительный стокилометровый форсированный марш со всеми неизбежными последствиями: потерей части машин и главное — расходом драгоценного горючего, причем рассчитывать на пополнение запасов теперь не приходилось. Конечно, немцам могла помочь авиация, но именно в этот день небо затянули тяжелые свинцовые тучи, и немецкая авиация не проводила никаких полетов, даже разведчики остались на аэродромах. Впрочем, советская авиация в этот день также была крайне пассивна.
После некоторой паузы II танковый корпус СС снова пошел вперед. Однако теперь он встретил гораздо более упорное сопротивление, все-таки Ватутин не собирался безоговорочно отходить перед немцами, и теперь на пути эсэсовцев встали 29-й и 18-й танковые корпуса. При этом командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал Ротмистров был связан категорическим запретом на любые активные действия без санкции Ватутина. Поэтому никакого встречного танкового боя не получилось, немцы были вынуждены в очередной раз прогрызать подготовленную оборону. Когда Манштейн узнал, какой сюрприз ему поднес один из подчиненных, он пришел в бешенство, тем более что события на юге принимали откровенно катастрофический оборот.
Войска генерала Хетагурова отбили и вторую попытку XXIV танкового корпуса прорваться к Харькову с юга. А вдобавок, как и предполагалось, 35-й гвардейский и 2-й гвардейский танковый корпуса нанесли удар по 320-й пехотной дивизии немцев и смяли ее. Теперь в немецкой обороне появился большой разрыв, который мог привести к катастрофическим последствиям. Отчасти выправить положение помогли действия генерала Брейта. В отличие от Хауссера он не рискнул нарушать полученный приказ и сейчас просто переориентировал 7-ю и 19-ю танковые дивизии на другое направление. Вместо отхода на юго-запад, к Белгороду, Брейт приказал им двигаться прямо на юг и нанести удар во фланг вклинившейся в оборону немцев советской группировке. В предыдущих боях эти дивизии понесли большие потери и сейчас имели в общей сложности не более 50 танков, но Брейт столь же оперативно придал им 228-й отдельный батальон штурмовых орудий. И вот в районе Шебекино действительно произошло встречное танковое сражение, в котором с обеих сторон участвовало до 200 танков и самоходок. Несмотря на почти трехкратное превосходство, 2-й гвардейский танковый корпус был разбит и понес большие потери, но в то же самое время и немцы не добились поставленной цели. Дивизии генерала Брейта не сумели ликвидировать вклинение советских войск. Генерал фон Функ, командир 7-й танковой дивизии, сообщил командиру корпуса, что не может пробиться к Харькову и рекомендует начать отход на запад.
Пытаясь исправить положение, генерал Раус придал 106-й пехотной дивизии свое единственное танковое подразделение — 905-й батальон штурмовых орудий — и приказал повторить удар. Но эта попытка привела лишь к тому, что части корпусов Брейта и Рауса перемешались между собой и начали совместный беспорядочный отход на запад. Положение немцев стремительно ухудшалось, потому что теперь возникла серьезная угроза окружения ведущей бои 6-й танковой дивизии. В результате генерал Брейт скомандовал общий отход, пытаясь вывести свои части из намечающегося котла.
Как всегда бывает в подобных случаях, любое действие проигрывающей стороны, даже самое разумное, ведет только к ухудшению ситуации. Отступающий корпус Брейта оказался на пути дивизии «Дас Райх», и в результате все планы Манштейна полетели кувырком. Более того, к вечеру 12 июля ситуация на фронте немецкой 4-й танковой армии осложнилась настолько, что генерал Гот потребовал срочного разрешения на отвод всех войск, потому что теперь корпуса XLVIII танковый и II танковый СС оказались внутри узкого клина, который можно было перерезать в любой момент. И вдобавок, как и следовало ожидать, в дивизиях «Лейбштандарт» и «Тотенкопф» начала ощущаться нехватка топлива. Боеприпасы еще имелись в тыловых службах, но топливо предполагалось доставлять из Харькова, который сейчас прочно удерживал генерал Хетагуров.
