И тут-то выясняется, вопреки общепринятому мнению, что не все пребывали в неведении относительно ее королевского происхождения. Посвященными были не только поселяне Домреми. Как Орлеанская Девственница она была известна задолго до того, как освободила город Орлеан.
Жак Желю, архиепископ Амбрёнский, в своем письме к Карлу VII, написанном в марте 1428 г., уже называет ее Орлеанской Девственницей, в то время как она еще не покинула Лотарингию и когда никто еще не знает, что прежде всего она собирается освободить Орлеан. Таким образом, перед нами — намек на ее происхождение, она — «дочь» («puella»=«pucellе», то есть «дочь», а не «девственница», так как термин «девственница» по-латыни — «virgo») Орлеанского дома. Ее сравнивают с другим сводным братом — Жаном Дюнуа, Бастардом Орлеанским, ибо, подобно тому как Девственница пишут с заглавной буквы, имея в виду Жанну, Бастард пишут тоже с заглавной, имея в виду Дюнуа. Существуют, таким образом, Бастард и Девственница.
На процессе, осудившем ее, Жанна заявила, что ее называли в детстве Жаннетой, чтобы отличить ее от ее крестной матери, Жанны д’Арк, вдовы Николя д’Арка, но позднее стали называть Жанной Девственницей. «Мое имя Жанна Девственница», — постоянно твердила она.
Ни в одном из документов, предшествующих рескрипту 1456 г. папы Каликста III, провозгласившему ее реабилитацию, она не зовется Жанна д’Арк. Ее постоянное имя — Жанна Девственница. Да и королевские грамоты 2 июня 1429 г., в которых Карл VII наделяет ее личным гербом (ее, а не братьев, у которых герб уже был — герб д’Арков), называют ее точно так же — «Жанна Девственница», а вовсе не Жанна д'Арк.
В разных местах распространялись намеки на мнимые пророчества о том, что женщина спасет Францию, погубленную женщиной же. Журналистка Маргерит Рей в некоем альманахе XV в. нашла даже трехстишие на эту тему.
Иные из этих предсказаний, возможно, представляют собой лишь лозунги, призванные подготовить определенные настроения.
Их приписывают волшебнику Мерлину, Бэде Достопочтенному, Эрминии Реймсской. Все они возвещают, что с лотарингских земель подымется дева, которая спасет Орлеан, а королевство будет возвращено своему подлинному государю, Карлу VII. Более того: еще задолго до прибытия Жанны в Шинон, задолго до ее отбытия к Орлеану иные жители города, осажденного англичанами, уже окрестили новую огромную бомбарду «пастушкой».
На деле (и нам предстоит в этом убедиться) все обстояло так, как будто давно уже подготавливался ее выход из безыменности и заранее составлялся целый сценарий, цель которого заключалась в том, чтобы расположить страну в пользу короля Карла VII.
В самом ее крещении существуют таинственные черты, обнаруживающие ее истинное происхождение. Соответствующие намеки делаются в ходе процесса, осудившего ее:
«На вопрос о своих крестных отце и матери ответила: женщина по имени Аньес и другая, по имени Жанна, а также некто по имени Жан Баван, каковой был ее крестным отцом. Также сказала, что слышала от своей матери, что были у нее и другие крестные отцы и матери, помимо вышесказанных. На вопрос об имени священника, крестившего ее, ответила, что звался он Мессир Жан Нине, как ей известно. На вопрос, жив ли упомянутый Нине, ответила: да, как ей известно».
Стало быть, были у нее крестные отцы и матери, не фигурировавшие на ее церемонии крещения. Но так всегда обстояло дело со знатными господами, хотя они и не оставались безвестными: отсутствуя на самой церемонии, они все равно вписывались в реестр крещений. Отчего же их имена и звания оказались скрытыми в случае, касающемся Жанны?
И что весьма удивительно и что подтверждают намеки Персеваля де Буленвиллье, место рождения Жанны было неведомым. Жан де Новелонпон и Бернар де Буланжи, офицеры Бодрикура, часто бывавшие в гостях в жилище д’Арков, заявили на процессе по ее оправданию, что они «слышали о том, что Жанна была родом из Домреми». А некий кузен д’Арков, Дюран Лаксар, сопровождавший Жанну в Вокулёр и в Шинон, на том же процессе заявил, «что он полагает, что Жанна родилась в Домреми». Полагает — значит, не уверен. А ведь он часто принимал Жанну у себя дома, и он через брачные связи является ее дядей.
В ходе этого исследования подтвердится все, что только что было сказано.
Дело в том, что в каталоге Выставки, прошедшей в Руане на тему «Жанна д’Арк и ее время» (июль — август 1956 г.), достопочтенный отец Донкёр, автор не поддающегося критике фильма, где Жанна обращала врагов в бегство простым мановением своего штандарта — а врагами были английские наемники! Как же не признать, что сей штандарт обладал волшебной силой! — забыв о том, что сама Жанна заявляла, что «многократно» она успешно крошила и поражала своим мечом из Фьербуа, заявил — и слова его могут вполне сойти за признание:
«Чем тратить время на повторение доступных и бесполезных жизнеописаний, лучше бы доподлинные исследователи приложили силы на открытие того, что все еще ускользает от нас».
Между кем велась Столетняя война?
В консервативных, приверженных традициям кругах неизменно звучат сентенциозные заявления о том, что Жанна, «славная дщерь Лотарингии», изгнала англичан из Франции, ибо предки сегодняшних французов не хотели «быть англичанами». Единственное неудобство, с которым связано это проявление невежества, заключается в том, что Столетняя война — это самая обыкновенная семейная ссора и стороны, оспаривающие друг у друга власть над Французским королевством, — французские, как та, так и другая. В учебники истории Англии включается глава, посвященная эпохе «Французских королей». А ведь это всего лишь борьба между Капетингами-Валуа и Плантагенетами. Мы же знаем, что и те, и другие — всего лишь сыновья Жофруа V, графа Анжуйского. Но существуют и более поразительные обстоятельства.
И в самом деле: королева Англии Екатерина, вдова Генриха V, звалась при рождении Екатериной Валуа и была дочерью Карла VI и Изабо Баварской. Иначе говоря, она — родная сестра Карла VII. Она родилась в 1401 г. и умерла в 37 лет, в 1438 г. Она является матерью:
— Генриха VI, короля Англии, сына Генриха V, легендарного героя. Он родился в 1421 г. Значит, ему 11 лет, когда происходит суд над Жанной, которую он любит и заявляет об этом без колебаний. Нет сомнений, что ему известно, что он — ее племянник. И женился он позднее на француженке — Маргарите Анжуйской. Вокруг него мы столкнемся с:
— Жаном герцогом Бедфордским, по рождению — Жаном Плантагенетом (еще одним выходцем из Анжуйского дома), регентом при юном Генрихе VI во Франции. Если Жанна — дочь Изабо и Луи Орлеанского, то он — ее кузен через свойство. Он вступил в брак с:
— Анной Бургундской (еще одной француженкой), ставшей благодаря своему браку герцогиней Бедфордской; и если Жанна была именно той особой, о которой говорят наши предположения, то они являлись кузинами через брачные связи. Этим объясняется расположенность герцогини к Жанне в Руане, в частности — прекрасное платье, сшитое по мерке, которое она подарила пленнице[59].
А теперь следует упомянуть еще одно имя, хорошо известное в этом деле и связанное с этими знатными господами:
— Ричард граф Уорик, родившийся как Ришар де Бошан, прямой потомок одного из соратников Вильгельма Завоевателя — Анри де Бомона. Рассказывают, что он был воплощением всех рыцарских добродетелей и что в качестве паломника он с 1408 по 1410 г. участвовал в походах крестоносцев. Иными словами — еще один француз. Рядом с ним возникает еще одно известное имя, подлинное происхождение которого тоже сейчас будет уточнено:
— Генрих, кардинал Винчестерский и Английский, звавшийся при рождении Анри Бофор. Он — сын Жана Гентского и Бланки Ланкастерской. Значит, он — тоже Плантагенет через свою мать. По отцу он внук Эдуарда III, который был сыном Изабеллы, дочери Филиппа IV Красивого. Значит, он тоже француз.
А вот и последний герой этого дела — его преосвященство Пьер Кошон де Соммьевр, епископ-граф Бовэ, сын Реми Кошона, лиценциата юридических наук, получившего дворянское звание от Карла VI в 1393 г. Отец завещал ему землю Соммьевр. Пьер Кошон также был капелланом герцога Бедфордского. Он тоже француз.
В те времена, когда Изабо Баварская проживала в Труа, Пьер Кошон был там ее секретарем и дипломатическим агентом, в частности при заключении Труаского трактата 1420 г. Ожесточенное нежелание, проявленное им в ответ на требование парижских инквизиторов выдать им Жанну, чтобы без промедления отправить ее на костер, его предупредительное внимание к героине (о чем всегда забывают) легко объяснимы в том случае, если Жанна — дочь Изабо Баварской, которая, покинув этот мир лишь в 1435 г., несомненно, обратилась к Пьеру Кошону с просьбой спасти в 1431 г. от казни через сожжение ту, которая была плодом ее любовной связи с «красавцем герцогом» Луи Орлеанским. Мы вскоре об этом узнаем.
