Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

всех, даже формальных мест в правительстве к концу XIII в., 2) подчинение contado в целом и аристократических феодальных держаний в частности фискальному и юридическому контролю городского правительства, 3) временное допущение и итоговая отмена участия popolo (цехового и общегородского) в политике и 4) консолидация узкого слоя олигархии как правителей коммуны к 1400 г. под видом широкого, но в значительной мере бессмысленного участия в деятельности правительства «новых людей» и цеховиков. Обсудим два первых изменения в этом разделе, а два других в следующем.

Сравнение Флоренции и Венеции, проведенное выше, дает понять, что фракционные разногласия среди флорентийских аристократов были необходимы, чтобы позволить цеховикам воспользоваться их недавно обретенным богатством и временным затишьем в соперничестве великих сил в Северной Италии в первой половине XIII в. Каждый раз, когда аристократические фракции начинали враждовать, что всегда отмечалось насилием, а порой интервенцией и диктатурой внешних сил, цеховики получали свою долю в управлении. Оказываясь у власти, цеховые лидеры сносили укрепленные городские башни крупных кланов, конфисковывали их собственность и изгоняли аристократов с публичных должностей (Larner, 1980, с.119-125; Becker, 1967, с.65-86; Brucker, 1977, с.39-44).

С первой половины XIII в. через режим Primo popolo в 1250-1260 гг. и правление навязанного папой правительства четырнадцати в 1280-1312 гг. аристократы проходили от периодов братоубийственных конфликтов, завершавшихся участием popolo в управлении и ссылкой, запретами, экспроприацией собственности аристократических фракций, к периодам, когда они умудрялись заключать перемирия и объединяться для получения контроля над городским управлением. В последние периоды аристократы добивались для себя отмены запретов на политическую деятельность, возвращения из ссылки и возвращения собственности (хотя обычно не могли заново отстроить свои крепости). Тем не менее аристократия мало-помалу слабела, а ведущие цеха укреплялись в политическом и финансовом смыслах за десятилетия внутренних войн кланов и партий. Аристократы навсегда потеряли контроль в 1282-1283 гг. В 1282 г. лидеры старших цехов сформировали приорат (Синьорию), чтобы править вместе с аристократической группой четырнадцати. В следующем году четырнадцать потеряли всякую реальную власть, а Синьория стала правящим органом Флоренции и де-факто удерживала власть до 1434 г., года триумфа Медичи, а де-юре правила до конца Флорентийской республики (Brucker, 1977, с.3-44; Martines, 1979, с.58; Najemy, 1982, с.17-19).

Патриции воспользовались широкой мобилизацией антиаристократических сил и военной помощью от членов всех цехов для контроля над управлением для самых богатых членов главных цехов. В первые десять лет Синьории (1282-1992) половина всех приоров были членами цехов Калимала и Камбио (торговцев сукном и банкиров, причем ²/з из них входили в эти цеха) и Гвидичи и Нотаи (адвокаты и нотариусы), а более 90% — шести из семи старших цехов (Najemy, 1982, с.29-30).

Патриции, рядовые цеховики и popolo di Dio, несмотря на свою борьбу с Синьорией, были согласны и сражались за политическое и финансовое истощение и социальное отвержение аристократии. С 1282 г. до начала правления Медичи коммуна препятствовала проведению городских и сельских праздников, введенных феодальной знатью и заменяла их гражданскими, хотя (покойся с миром, Макс Вебер!) и не «расколдованными», праздниками, которые прославляли саму коммуну. Принадлежность к цехам, а не аристократические титулы считались почетным признаком (Trexler, 1980, с.XXI-XXII, 216-263 и далее). Аристократы прекратили играть какую-либо роль в коммунальном правлении, за исключением тех семейств, которые благодаря своему богатству, брачным и деловым союзам с правящими патрицианскими семьями смогли купить разрешение отказаться от титулов и вернуть себе политические права (Becker, 1968a, с.209-210).

Популистские правительства до и после установления в 1282 г. Синьории пытались найти выход из фискальных кризисов коммуны, вызванных дорогостоящими периодическими войнами, путем экспроприации собственности аристократов в городах и обложением налогами их сельских сеньорий (Becker, 1966, с.16-17). Начиная с первого приората 1282-1292 гг. флорентийская коммуна косвенно подавляла феодальное землевладение, ограничивая фиксированными и все более и более номинальными цифрами трудовые повинности и ренты, денежные и натуральные, которые могли позволить себе манориальные сеньоры. Когда у крестьян сокращались повинности, на смену им приходили налоги, собираемые коммуной (Jones, 1968, с.212-214; Jones, 1966; de la Ronciere, 1968). Доля contado в доходах коммуны поднялась практически с нуля в 1250 г. до 50% в 1400 г. (Becker, 1968b, с.131) [76].

Патриции, которые пришли к власти в конце XIII в., были новой элитой, отличной от смещенной флорентийской аристократии по тем организационным механизмам, при помощи которых они изымали ресурсы и сходились вместе для борьбы за политическую власть. Тосканские аристократы, как и аристократы Англии и Франции, получали ресурсы со своих фьефов. Авторитет и права на доходы с фьефов прилагались к благородным титулам, а не к членству в какой-либо корпорации [77]. Вступая в стратегические союзы с другими феодалами, тосканская знать делала это ради сохранения и расширения автономии и организационной целостности своих фьефов перед лицом вызовов, бросаемых конкурирующими элитами или крестьянами. Участие в аристократических коалициях в Европе XIII в. позволяло аристократам не отказываться от своего суверенитета в пользу альянса, в котором они состояли, что и демонстрировали тосканские аристократы, часто переходя из одной партии в другую.

У флорентийских патрициев XIII в., напротив, не было ни социальной идентичности, ни политической силы, отдельной от их принадлежности к цехам и Мерканции. Хотя патриции и присваивали ресурсы через семейные фирмы и компании, они могли выгодно инвестировать их лишь благодаря своему институциональному базису, цеху, Мерканции или, позже, Синьории. Эту сильную зависимость патрициев от их принадлежности к коммунальным организациям подтверждает практика наказания (крайняя мера — высылка из коммуны) [78].

Разные организационные основания патрициев и аристократов во флорентийской экономике и политике явно указывают на них как на различные элиты. Их классовая идентичность — более сложный вопрос. На протяжении долгого времени, в XIII-XVI вв., общие интересы членов обеих элит все больше росли в двух основных областях флорентийской экономики: банковском деле и суконном производстве. Хотя самые первые и самые богатые деятели в этих областях были неаристократами, к ним через браки и деловое партнерство примкнули старые аристократические семейства (Martines, 1963, с.18-84; Jones, 1965; Kent, 1978, с.136-185). Купцы, рантье, чиновники и люди, соединявшие в себе все три способа существования, обнаруживаются в обеих элитах.

Патриции владели относительно небольшим количеством земли во времена своего восхождения к власти, а скупать огромные сельские поместья, подражая знати, начали только в XVI в. и позже (Litchfield, 1986, с.215-232). Однако независимо от