мае 1920 года, прибыв в Москву (см. далее), он встретился со своими коллегами из других частей Советского государства. Рыскулов пришел к национал-коммунизму самостоятельно. Русская революция являлась постколониальным явлением, и национальное освобождение и антиколониализм были ее неотъемлемыми принципами.
Турккомиссия и утверждение центральной власти
Момент триумфа Мусбюро оказался и началом его конца. В октябре 1919 года Красной армии удалось деблокировать оренбургскую пробку и восстановить прямое железнодорожное сообщение между Москвой и Туркестаном. Центральные власти смогли наконец установить непосредственный контроль над Туркестаном. Крупные соединения Красной армии подоспели как раз к тому моменту, когда Центральный комитет наделил Туркестанскую комиссию (Турккомиссию) полномочиями для управления регионом. В состав комиссии, возглавляемой Ш. 3. Элиавой, вошли Г. И. Бокий, М. В. Фрунзе, Ф. И. Голощекин, В. В. Куйбышев и Я. Э. Рудзутак. Прибытие Турккомиссии резко изменило политический ландшафт Туркестана и положило конец периоду квазинезависимости от центра, которой этот регион пользовался с марта 1917 года [223].
Мусбюро надеялось, что Турккомиссия поддержит его в борьбе с переселенцами. Рыскулов во главе толпы из 500 мусульман приветствовал первых ее членов, добравшихся до Ташкента 4 ноября [224]. Сначала прибывшие действительно выбрали в своих выступлениях верный тон. По сообщениям в печати, Элиава заявил, что Советская Россия не требует от Востока социальной революции, достаточно обеспечить национальную независимость [225]. В декабре, посещая русские поселения в Бухаре, он заявил на собрании, что в результате «неправильной политики 1918 года… советская власть в представлении мусульманских масс теперь не лучше прежней, николаевской» [226]. Действительно, в ту эпоху колонизаторство сделалось политическим преступлением, и Турккомиссия содействовала массовой высылке русских. На гребне этой волны Мусбюро даже решило собрать 200-тысячную мусульманскую Красную армию. ТурЦИК одобрил эту идею и направил ее, вкупе с просьбой обеспечить финансирование и командный состав, во Всероссийский центральный исполнительный комитет и лично В. И. Ленину [227]. Члены Турккомиссии не возражали; определенного мнения относительно январских постановлений о переименовании Туркестана и КПТ у них также не имелось [228].
Однако проблемы начались сразу же. Турккомиссия прибыла, чтобы установить контроль центра над Туркестаном, а не наделять полномочиями Мусбюро, и даже ее действия против туркестанских коммунистов-переселенцев носили скорее стратегический, чем карательный характер. Поэтому Мусбюро не смогло установить с Турккомиссией такие же дружеские отношения, как с Кобозевым. Обстановка накалилась после запоздалого прибытия в феврале 1920 года командующего Туркестанским фронтом Красной армии, члена Турккомиссии Фрунзе. Родившийся в Пишпеке (ныне город Бишкек, большую часть советского периода носивший имя этого деятеля), Фрунзе считал себя «турке – станцем», хотя в глазах местных коммунистов был всего лишь переселенцем. Он яростно обрушился на Рыскулова и Мусбюро, сурово осудив их позицию как «узкий мелкобуржуазный национализм» и вынудив Турккомиссию отменить постановления Мусбюро о переименовании Туркестана и КПТ. Вследствие этого весной 1920 года разгорелась ожесточенная борьба между Турккомиссией и туркестанскими коммунистами-мусульманами, ныне контролировавшими и Центральный комитет КПТ, и ТурЦИК. Последние занимали наступательную позицию. Они саботировали решения Турккомиссии и беспрестанно жаловались в центр на ее поведение. Это был вопрос как тактики, так и принципа. Мусульмане-коммунисты сделали борьбу с колонизаторством центральным пунктом своей программы. Они присовокупили действия переселенцев-европейцев к обвинениям против всей политики, проводимой до сих пор ташкентским правительством. Гази Юнус, объехав Чимкентский уезд Сырдарьинской области, доложил, что все деревья в фруктовых садах и на сельскохозяйственных землях, принадлежащих мусульманам, были вырублены, но переселенческий поселок Казанский имеет совсем другой вид. «В этом поселке проживали русские хохлы [Рус хохуллари], являвшиеся лжехозяевами Туркестана… Группа крайних националистов, палачи, у которых руки были в крови народа, под маской Большевиков и Левых Эсеров издевались над мусульманским населением уезда». Захватив в 1916 году земли казахских и киргизских кочевников, они установили «в русских поселках… власть помещиков и кулаков». В партийных и государственных ведомствах было «много палачей под маской большевиков», но «естественно, что жалобы остались без внимания со стороны пришедшего к власти в 1918 году правительства Советов из-за того, что его верхушка состояла из крайних националистов» [229]. Выражая надежду на то, что Турккомиссия исправит положение, Гази Юнус изображал мусульман-коммунистов закономерными носителями советской власти в Туркестане.
Фрунзе, однако, твердо стоял на своем и подталкивал Турккомиссию к жесткому противодействию национал-коммунизму. В апреле он даже предложил распустить КПТ и учредить ее заново [230]. В конечном счете в мае коммунисты-мусульмане решились действовать в обход Турккомиссии и командировали в Москву «чрезвычайную делегацию» во главе с Рыскуловым, чтобы напрямую представить свое дело Ленину и Центральному комитету. Члены Турккомиссии также направились для разбирательства в Москву. Ленин лично принял участие в обсуждениях, проходивших как раз в то время, когда партия готовилась к проведению II конгресса Коминтерна, в повестке которого национально-колониальные вопросы занимали не последнее место. Рыскулов вновь заявил, что, исходя из значения Туркестана для советской восточной политики и колониального характера существующих там национальных отношений, Туркестан должен быть национальной республикой с широкой автономией, включающей право проводить самостоятельную внешнюю политику и печатать собственные деньги (и то и другое фактически практиковалось с 1917 года) [231].
Трюк не удался, и делегации отказали. Ленин твердо придерживался позиции, что с Туркестаном следует обращаться мягко, но и в его представлении существовали границы дозволенного, а требования мусульман-коммунистов явно преступили эти границы. 22 июня Политбюро приняло постановление, определившее положение Туркестана в Советском государстве. Отношения с другими странами, внешняя торговля и военные вопросы должны находиться в исключительном ведении центра, а экономическая и продовольственная политика Туркестана – осуществляться в рамках планов, установленных правительством РСФСР. «Признавая коренными народами Туркестана – киргизов [т. е. казахов], узбеков и туркмен», документ провозглашал «Туркестанскую Советскую Социалистическую Республику… автономною частью РСФСР» [232]. Политбюро признало, что в Туркестане есть коренное население, но отказалось предоставить ему автономию, которой требовали различные деятели, как из автономного правительства в Коканде, так и из Мусбюро. Одновременно с этим Политбюро преобразовало Турккомиссию в Туркестанское бюро (Туркбюро) – постоянного полномочного представителя центральной власти. Туркбюро, переименованному в 1922 году, когда его юрисдикция распространилась также на Бухару и Хиву, в Среднеазиатское бюро (Средазбюро), предназначалась роль политического механизма утверждения центральной власти. Помимо этого, Политбюро распорядилось переизбрать все партийные и советские комитеты в Туркестане, в результате чего Рыскулов и его сторонники были отстранены от должностей. Этот процесс сопровождался волной арестов «националистов», а также высылкой множества чиновников-европейцев за «колонизаторство». Осенью и зимой 1920/21 годов из Туркестана были депортированы почти 2000 русских чиновников, тогда как число арестованных за «национализм» до сих пор неизвестно [Арипов 1967: 101].
