class="p1">Особенно резким был Красин, который осудил попытку спровоцировать мировую революцию «преследованием попов».
В мае — июне последовало прекращение антирелигиозной пропаганды, а во второй половине июня патриарх был сенсационно выпущен из заключения. Этот шаг объясняют как уступку мировому общественному мнению, а в особенности как результат ноты Керзона, в которой, в частности, высказывается недовольство антирелигиозными гонениями в СССР. Ио это объяснение нельзя признать удовлетворительным.
В виде уступки достаточно было просто не судить патриарха. Его же не просто выпустили из заключения, но и предоставили ему полную свободу действий в сане патриарха. Того, кого уже низложили обновленцы, того, кого советская пресса называла не иначе как Василий Белавин, та же самая пресса начала вдруг именовать вновь патриархом. За короткое время, прошедшее после его освобождения, обновленчеству был нанесен смертельный удар. Законность патриаршей церкви была восстановлена, и обновленчество из властелина положения было превращено в сомнительную церковную оппозицию, что вернуло в патриаршую церковь многочисленное духовенство. И все это делалось с молчаливого попустительства и даже поощрения власти, которая хотя и чинила препятствия патриарху, но никогда более не пресекала деятельность патриаршей церкви полностью, как это было в 1922-1923 гг.
Причины этой политики лежат во внутрипартийной борьбе. Антирелигиозная кампания была начата по инициативе Ленина, и ключевая, хотя и секретная, роль в ней принадлежала Троцкому. В документе, известном как письмо Ленина по поводу шуйских событий, ему выделяется ключевая роль в антирелигиозной кампании, которая, в частности, включала и организацию обновленчества. Но как бы ни относиться к подлинности этого документа, другие документы также подтверждают, что Троцкий руководил этой кампанией.
Его высказывания в книге «Литература и революция» свидетельствуют, что он руководил и организацией обновленчества. И здесь Троцкий оказался странным покровителем национал-большевизма. Троцкий в довольно резкой форме обвинял представителей «нового религиозного сознания» в том, что те не возглавили обновленчество. Если он на это всерьез рассчитывал, то он плохо понимал природу русского религиозного мистицизма. Радикальная часть «нового религиозного сознания» любую церковь рассматривала как оплот консерватизма, полностью отрицала всякую иерархию, обрядность и т. п. Другая его часть, протрезвевшая после революции, стала искать в церкви убежища и никак не захотела бы в угоду большевикам вносить свой вклад в ее разрушение.
Суд над патриархом намечался еще в то время, когда Ленин был относительно здоров. Но в апреле 1923 г. Ленин окончательно отошел от управления, и Троцкий оказался наедине с триумвиратом, сразу попытавшимся скомпрометировать по возможности всю политику, за которую отвечал Троцкий. Это коснулось как сменовеховства, так и антирелигиозной политики. В мемуарах Троцкого запечатлено его раздражение по поводу того, как эта политика стала ставиться под сомнение, а ему стали противопоставлять Ярославского.
Резкая перемена антирелигиозной политики, непонятные и язвительные намеки Зиновьева и Красина на ее вредность, объясняются, по-видимому, не чем иным, как желанием уронить авторитет Троцкого.
Освобождение патриарха и предоставление ему возможности действий против обновленчества объясняется политической интригой триумвирата с целью разрушить все то, что Троцкий созидал в течение полутора лет, и, в частности, его детище — обновленчество.
Таким образом, леворадикальное церковное сменовеховство оказывается почти сразу non grata, несмотря на ясно выраженное им желание сотрудничать с властями. Ему на смену приходит национал-большевизм внутри самой патриаршей церкви.
Начиная с 1923 г., борьба вокруг национал-большевизма приобретает новую размерность. Она переходит в сферу литературной политики. Борьба происходит между теми же силами, которые наметились в борьбе вокруг сменовеховства. Троцкий, Луначарский всемерно стараются поддержать попутчиков, стараются доказать, что национальная интерпретация революции не только допустима, но и полезна партии. На стороне противников попутчиков группируются наиболее ортодоксальные элементы, не желающие ничего слышать, кроме т.н. пролетарской или, на худой случай, крестьянской литературы.
Еще в 1921 г., в начале нэпа, для интеграции литературы, возникающей вне партийных рамок, был создан журнал «Красная новь» и издательство «Круг». В них печатались в основном писатели-попутчики. Разумеется, народнические национальные тенденции попутчиков были лишь одним из элементов их творчества. В целом литература попутчиков была революционной литературой, принимавшей революцию, советскую власть, но с иной, не обязательно коммунистической точки зрения. В этой литературе отразились самые разнообразные тенденции, что следует иметь в виду при анализе борьбы, начавшейся вокруг нее после того, как партийный журнал «На посту» начал систематическую борьбу против попутчиков. Оспаривая право попутчиков на существование, напостовцы оспаривали тем самым и право на национальную интерпретацию советской власти. Нельзя утверждать, что борьба против такой интерпретации носила бессознательный характер. Есть много случаев, когда попутчики осуждались именно с этой точки зрения. Вопрос о попутчиках быстро ставится на повестку дня высшими партийными органами, в связи с чем принимается несколько решений на уровне ЦК РКП(б). Их обязательно следует поставить в контекст политики партии по отношению к сменовеховству.
Анализ расстановки сил в борьбе вокруг попутчиков дополняет анализ расстановки сил в борьбе вокруг сменовеховства. Раздел нельзя провести по национальной линии. Попутчиков защищают известные нам покровители сменовеховства: Троцкий, Луначарский, Радек, Мещеряков. Важную роль играет близкий к Троцкому А. Воронский, с целью организации попутнической литературы назначенный в 1921 г. главным редактором «Красной нови» и директором издательства «Круг». Воронский защищал попутчиков в силу своего служебного положения. К ним примыкал Яковлев, о мотивах которого информации у нас не имеется.
В числе противников попутчиков мы видим прежде всего редакцию журнала «На посту», состоявшую из молодых критиков Г. Лелевича (Калмансона), Б. Волина (Фрадкина) и С. Родова. Но не следует думать, что напостовцы были исключительно евреями. Активнейшим напостовцем был И. Вардин (Мгеладзе). На страницах журнала выступали старые русские большевики М. Ольминский, П. Лебедев-Полянский, П. Керженцев, русские писатели А. Серафимович, Д. Бедный, критик В. Плетнев.
Напостовцы требовали централизации литературной жизни, установления жесткого контроля над попутчиками, какой существовал над сменовеховцами. Только при этих условиях, говорили они, можно использовать этих писателей. Пильняк, Вс. Иванов и другие были объявлены контрреволюционерами.
Борьба вокруг попутчиков приобрела новый аспект, когда Троцкий опубликовал книгу «Литература и революция», законченную им в июне 1923 г., через два месяца после XII съезда партии. Среди прочего Троцкий рассматривает в ней прямо и недвусмысленно вопрос о национальных тенденциях попутчиков. Творчество попутчиков, признает он, есть «новое советское народничество». Беря под защиту эту тенденцию, он утверждает, что советская власть национальна в самом существенном. В национальной интерпретации революции Троцкий ориентируется на Петра I, а не на XVII век, апологию которому можно встретить у Пильняка, высоко, однако, оцениваемого Троцким. Но Троцкий противопоставляет Пильняку Блока, которого он считает более глубоким. Блок разрывает с «лубяной Русью»,
