Прежде чем подвести окончательный итог функционирования советской военной экономики, следует рассмотреть последний и по сей день вызывающий споры пункт: роль и значение иностранной помощи, главным образом в форме американских поставок по закону /131/ о ленд-лизе («аренде и займах»). По поводу их влияния на ход военных действий между советскими историками и мемуаристами, с одной стороны, и западными авторами — с другой, завязалась после войны длительная полемика. Цифры, приводимые в ней обеими сторонами, позволяют сделать некоторые заключения. Если ограничиться основными средствами ведения войны на Восточном фронте, то содействие западных союзников Советским Вооруженным Силам выглядит довольно скромно: 18700 самолетов против 137000, построенных Советским Союзом во время войны; 10800 танков против 102500; 10000 артиллерийских орудий против примерно миллиона, произведенного в СССР лишь за 1941 — 1945 гг. Поставки, следовательно, составляли лишь 10—12% объема военного производства СССР[63]. Настоящий советский арсенал находился, конечно же, по ту сторону Волги, на Урале, в Сибири, а не по ту сторону Атлантики.
Картина меняется, если мы распространим анализ и на другие сферы экономики. Меняется не столько в силу глобальных количественных показателей этой помощи (хотя американские источники и говорят о «примерно одиннадцати миллиардах долларов», в которые включают также расходы на транспортировку[64]), сколько из-за их качественных характеристик. Они были поистине драгоценными с точки зрения преодоления наиболее серьезных узких мест советской экономики. Чрезвычайно полезными, например, были поставки грузовиков (более 400 тыс.), которые помогли моторизовать Красную Армию и одновременно позволили перевести немногочисленные автомобильные заводы СССР на выпуск другой военной продукции. То же самое можно сказать о некоторых высококачественных видах нефтепродуктов, например высокооктановом бензине для авиации, или о поставках дефицитного металла для советской промышленности. Закупки в кредит промышленного оборудования и подвижного состава для железных дорог позволили СССР продолжать наращивать мощности своей индустрии и транспорта. Наконец, американское продовольствие, предназначавшееся почти исключительно армии, сыграло немалую роль: пускай оно было лишь частью того, что потреблялось советскими солдатами, но частью довольно существенной.
Ценность, чтобы не сказать жизненная важность, помощи союзников зачастую заключалась в том, что для СССР она представляла как бы страховку на случай еще больших бедствий. Однако при подведении общего итога верной выглядит оценка помощи союзников, высказанная маршалом Жуковым: «Она в определенной степени помогла Красной Армии и военной промышленности, но ей все же нельзя отводить роль больше той, чем она была в действительности». Подобный итог разделяют и наиболее объективные западные историки[65]. Истина же заключается в том, что решающую часть тех непомерных усилий, которые были навязаны экономике СССР войной, вынес именно советский народ, располагавший даже после десяти лет индустриализации значительно меньшими ресурсами, чем другие нации. /132/ Мы не говорим здесь о плате кровью — это требует отдельного разговора; речь идет об экономическом напряжении, то есть о тяготах, труде, материальных лишениях, которые война принесла советским людям.
Для того чтобы такой рывок стал возможен, мало было патриотических воззваний и других способов воздействия на моральный дух населения, сколь бы важными сами по себе они ни были. Потребовались также организационная работа и принудительные меры. Характер сталинского государства делал его вполне подходящим для выполнения таких задач. Из этих страниц, полагаю, ясно видно, что мероприятия авторитарного свойства были весьма многочисленны. Но думать, что их одних достаточно для объяснения общенародного участия в войне, значило бы впадать в ошибку односторонности. Все меры, в том числе и самого принудительного свойства, которые принимались с целью получить деньги от населения или заставить трудиться каждого трудоспособного, неизменно сопровождались широкой пропагандистской работой. Цель ее заключалась в том, чтобы дать людям, подвергающимся столь жестоким лишениям, ясно понять, что каждый из них, где бы он ни находился, на фронте или в самом дальнем уголке страны, и есть главный участник общей борьбы. Когда Тамбовской и Саратовской областям было предложено выступить с инициативой приобретения за свои деньги самолетов или танков для фронта, то резолюции, которые по указанию свыше принимались в колхозах, оставляли не много места для возражений: каждый колхозный двор обязывался внести определенную сумму и не имел возможности уклониться от уплаты этой отнюдь не маленькой подати. Результаты подписки, однако, затем предавались широкой гласности, а колонны танков, названных в честь колхозников этих областей, торжественно вручались делегациями самих этих колхозников бойцам на фронте. Бойцы в свою очередь благодарили за подарки и клялись достойно использовать это оружие[66]. Эпизодов такого рода было много. Аналогичные методы применялись на заводах, в учебных заведениях, по месту жительства.
Как было справедливо подмечено, те же самые крестьяне, которые всего 10—12 годами раньше — не говоря уже о гражданской войне — всеми силами сопротивлялись коллективизации и принудительным поставкам зерна, не останавливаясь и перед мятежами, теперь отдавали Сталину почти весь свой хлеб (то есть гораздо больше того, что от них требовали на предыдущих этапах) без малейших намеков на выступления оппозиционного характера[67] — а ведь у сыновей этих крестьян на фронте было оружие в руках. Отсутствуют и какие-либо сведения о манифестациях протеста в городах, хотя условия жизни в них были не лучше. Разумеется, теперь все социальные группы, и в том числе крестьянство, были куда более прочно, чем прежде, «вцементированы» в политическую систему Советского государства. Но то была не единственная причина. Верно было написано: «Не мерой хлеба определялось благополучие народа в это время. /133/ Главным была линия фронта, красным нервом разделившая географическую карту... Чтобы эта линия продвигалась на запад, чтобы она исчезла наконец, и исчезла навсегда, народ принимал лишения как нечто необходимое и оправданное». В будущем, после войны, — это другое дело: каждый ждал лучшей жизни и открыто говорил об этом[68]. Тот характерный элемент, который постоянно присутствовал и ни на миг не терялся во время войны советского народа, состоял именно в связи, одновременно эмоциональной и политической, между всей страной в целом и этой красной линией, где у каждого, от руководящего деятеля до простого гражданина, был обязательно кто-нибудь близкий, который сражался и рисковал жизнью. В конечном счете это и было решающим морально-политическим условием победы. /134/
1. Статистические сопоставления см. в: Г.С. Кравченко. Военная экономика СССР. 1941—1945. М., 1963, с. 57; Советская экономика в период Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. М., 1970, с. 29 (далее: Советская экономика...); История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 42—43.
2. История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 45.
3. Советская экономика.., с. 81; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 160; Промышленность СССР. Статистический сборник. М., 1957, с. 106.
4. Советская экономика.., с. 91, 93—94.
5. Г.С. Кравченко. Указ. соч., с. 205—206; Экономическая победа советского народа в Великой Отечественной войне. — «Военно-исторический журнал», 1965, № 4, с. 46.
6. Г.С. Кравченко. Указ. соч., с. 120; А. Хрулев. Становление стратегического тыла в Великой Отечественной войне. — «Военно-исторический журнал», 1961, № 6, с. 66—67.
7. История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 2, с. 139; Г.С. Кравченко. Указ. соч. — «Военно-исторический журнал», 1965, №4, с. 39.
8. А.И. Шахурин. Указ. соч. — «Вопросы истории», 1975, № 3, с. 139.
9. А.М. Самсонов. Указ. соч., с. 279—315.
10. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 237—238; J. Erickson. Op. cit., p. 375.
11. Г.С. Кравченко. Указ. соч. — «Военно-исторический журнал», 1965, № 4, с. 41.
12. История КПСС, т. 5, ч. 1, с. 293; Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М., 1948, с. 49—53.
13. М.С. Зинич. Рабочие кадры тяжелого машиностроения и станкостроения в годы Великой Отечественной войны. — «Исторические записки», № 85, с. 12.
14. А.В. Митрофанова. Рабочий класс СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 1971, с. 93; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 3, с. 9—10. Среди многочисленных описаний эвакуации см. К.М. Хмелевский. Они ускорили победу. — «Вопросы истории», 1972, № 5; А.И. Шахурин. Указ. соч. — «Вопросы истории», 1975, № 3, с. 139—141; J. Champenois. Op. cit., p. 83—85; P. Robotti. La prova. Bari, 1965, p. 272—302.
