говорится о
том, что на это строительство не жалели средств. «Двери [были] из лучшего
кедра
террас», «ворота из песчаника». Сооружение монументальных Арамов должно
было
свидетельствовать о силе и богатстве египетского государства, о его
прочности и
вечности. В надписях из Амады и Элефантины упоминается, что Аменхотеп II построил
«большой пилон из песчаника.., окруженный колоннами из песчаника, как
вечное
сооружение».46)
В различных районах Нубии сохранились остатки храмов, культовых
сооружений,
рельефов, статуй и надписей, ясно указывающие на глубокое проникновение
египетского
влияния в эти южные страны в царствование Аменхотепа II. В районе первых
порогов на
скалистом острове Бигэ (егип. Сенмет) была найдена сидящая гранитная
статуя
Аменхотепа II. В Калабша в переднем зале храма сохранился рельеф с
изображением
Аменхотепа II, который в качестве основателя храма приносит вино в жертву
богу Мину и
местному божеству Мандулис. В Амаде сохранились рельефы с изображениями и
надписями времени Аменхотепа II. К югу от Анибы, на склоне крепостной
горы Каср-
Ибрим сохранилась памятная ниша с изображением Аменхотепа II, которому
чиновники
приносят дань (между прочим и пантеру). Между Вади-Хальфа и Керма на
острове Саи
сохранились остатки святилища, построенного Тутмосом III и достроенного
Аменхотепом
II между 2-м и 3-м порогами.
Проводником египетского влияния в Нубии было жречество; его высший слой, в состав
которого входили крупные рабовладельцы и чиновники, был надежной опорой
для
проведения в Нубии политики египетского государства. Вполне естественно,
[164] что
Аменхотеп II, как и все его предшественники, щедро одарял наряду с
египетскими также и
нубийские храмы. В надписях из Амады и Элефантины говорится, что он
«добавил один
день к празднику [который праздновался] в Нубии [в честь] его матери, богини Анукет, во
время его путешествия «Начало реки». Здесь же перечисляются и жертвы, приносившиеся
по этому случаю в храм: «хлеб, пиво, быки, гуси, вино, благовония, фрукты, всякие
хорошие и чистые вещи, как полагается каждый год, как добавка к трем дням
его
обычного праздника...»».47) Постройки храмов и щедрые жертвы богам, вернее жрецам, связывались с победами фараона, который, вернувшись после
победоносного похода в
Верхнее Речену, считал своим долгом отблагодарить богов за дарованные им
победы, а
жрецов — за поддержку.48) Огромные естественные богатства Нубии и
прилегающих к
ней областей широко использовались египетским правительством в
значительной степени
для проведения завоевательной политики в Передней Азии. Некоторая, очевидно,
небольшая часть этих средств, оставалась в Нубии, оседая главным образом
в храмах. На
эти средства организовывалась религиозная пропаганда, которая должна была
укрепить
идеологическое влияние Египта в завоеванной Нубии и священный авторитет
обоготворяемого фараона. Эти средства использовались и для организации
египетского
управления в Нубии, а также для материальной поддержки египетских жрецов
и
чиновников, живших к югу от 1-го порога Нила.
При Аменхотепе II завоевательная политика Египта достигла высокого
напряжения.
Египетским войскам покорились Палестина, Финикия, Сирия, северосирийские
115
княжества; Нубия была прочно введена в состав египетского государства и
подверглась
сильному египетскому влиянию; наконец, даже далекое и большое
Митаннийское
государство было принуждено признать мощь и авторитет Египта в Передней
Азии. Судя
по захвату огромного числа пленных, египетские войска были многочисленны
и
достаточно организованы, чтобы совершать далекие походы вплоть до Напаты
на юге и
Северо-Западной Месопотамии на севере.
Государственный аппарат Египта был в значительной степени централизован.
Страной
управлял узкий круг высокопоставленных чиновников, которые контролировали
административное управление, хозяйственную жизнь, финансы и даже храмы с
их
необозримыми богатствами и владениями. Имена некоторых из этих знатных
аристократов хорошо известны. Таков Кенамон, в гробнице которого среди
многих
рисунков сохранилось изображение юного царевича Аменхотепа II, сидящего
на коленях
своей кормилицы, «великой кормилицы фараона».49) [165]
Таков один из наиболее видных представителей царской администрации того
времени
(везир) Рехмира, который занимал ряд высоких постов при Тутмосе III и
сумел сохранить
свое положение при Аменхотепе II.50) Эти высокопоставленные чиновники
входили в
высший слой правящего класса рабовладельческой аристократии наряду с
представителями наиболее знатного и богатого жречества. Весьма возможно, что уже в
это время на первое место начало претендовать высшее фиванское жречество, что,
конечно, не могло не вызвать некоторых трений между первосвященниками
Амона и
царской властью. Но конфликт между царской властью и высшим жречеством, особенно
фиванским, которое стремилось к некоторой самостоятельности, еще не
назрел. Царская
власть была достаточно сильна, чтобы не заискивать перед богатым и
сановным
жречеством. От времени Аменхотепа II до нас дошло довольно мало храмов.
Возможно,
что в религиозном центре столицы — Фивах, в частности в Карнаке, на было
или почти не
было возведено в то время каких-либо значительных построек. Однако здесь
все же были
построены молельня у западного фасада пятого пилона Карнакского храма, а
также
небольшой юбилейный (хебседный) храм.51) Аменхотеп II, как и в Нубии, ограничивался
главным образом достройкой храмов, начатых его отцом. В своей надписи он
сообщает о
сооружении в южном гипостиле «величественных колонн, богато украшенных
электрумом». Следуя давней традиции, Аменхотеп II построил свой
заупокойный храм,
выбрав для него место на западном берегу Нила около святилища Тутмоса
III. Очевидно,
и в этом сказалось стремление Аменхотепа II во многом подражать своему
предшественнику, полностью продолжая его широкую завоевательную политику
в
Передней Азии и Нубии. К сожалению, этот заупокойный храм не сохранился, и только
скудные его остатки были обнаружены Флиндерсом Петри в 1896 г. 52) Весьма
вероятно, что уже Аменхотеп II стремился в какой-то мере опереться на
провинциальное жречество.
В одной надписи, сохранившейся в Турра, говорится, что царем были
«открыты
каменоломни, чтобы добывать хороший известняк Айяна», причем тут же
указано, что это
должно было быть «памятником для богов и богинь, для их храмов [на
миллионы лет]». 53)
Особенно характерно то, что Аменхотеп II изобразил себя в данном случае
перед
вереницей из 13 божеств. Брэстед предполагает, что фараон добывал в этих
каменоломнях
строительный материал для своих построек в Мемфисе и Гелиополе. 54) Как
бы то ни было, сохранились скудные известия о том, что Аменхотеп строил в
Гермополе. В одной
надписи55) упоминается о постройке царем «укрепленного дворца [под
названием] Аа-
хеперу-Ра» именно в Гермополе. Как эта постройка, так и сооружение [166]
пышной
гробницы фараона в Долине царских гробниц свидетельствуют об усилении
политического и религиозного авторитета обоготворявшегося царя, культ
которого с
давних пор существовал в Египте и использовался рабовладельческой
аристократией в
период крупных завоеваний для укрепления классового строя в целом.
116
Власть фараона все еще была прочными нитями связана с высшим, главным
образом
фиванским жречеством. Неизбежной данью времени были жертвы храмам, которые щедро
расточали многие фараоны Египта. Аменхотеп II, очевидно, пытавшийся в
некоторой
степени освободиться от влияния фиванских первосвященников, все же
принужден был
сообщать в своих торжественных надписях о том, как он одарял Фиванский
храм Амона
— главное святилище и богатейшую сокровищницу Египта в те времена. Вполне
