стабилизировали две антагонистические идеологии капитализма и коммунизма. Но между обоими лагерями были и параллели: обе стороны возлагали все надежды на будущее, их объединял оптимизм и вера в технический прогресс с его успехами в космосе, приведшими к высадке человека на Луне. О прошлом тут и там забыли, оно словно лежало по ту сторону Луны.
Второй этап продолжался с 1989 по 2015 год. Я называю его Европой «плюрализма». С падением Берлинской стены и эрозией государственного социализма интегрирующая сила поляризации иссякла. ЕС стал мне тем интереснее, чем ближе стала Восточная Европа. Сегодня на Западе о «расширении на Восток» говорят с чувством вины; для меня же окончание холодной войны и все, что за ним последовало, было невиданным расширением горизонтов. Между полюсами возникло новое пространство. Вдруг появилась возможность пересекать границы, встречаться с людьми и узнавать так много нового.
После четырех десятилетий забвения прошлого в Европу вернулась история первой половины ХХ века, ибо горизонт раздвинулся не только в пространстве, но и во времени. Внезапно стали доступны восточноевропейские архивы, началось новое историческое исследование. Люди, пережившие Холокост, наконец были услышаны. В январе 2000 года в Швеции собрались представители разных стран, в том числе США, Израиля и объединившейся Германии, чтобы создать сообщество памяти о Холокосте. Появились новые памятники, музеи, произошла реконструкция мемориалов.
Между «Западом» и «Востоком» в 1989 году снова возникла Европа как сложное образование государств с разными политическими воззрениями, историческим опытом и травмами. Она стала еще более разноголосой, освободившись от тисков «Запада» и «Востока». Так возникла Европа, утвердившаяся среди мировых держав и расставившая новые акценты. Она продолжила свой западный курс на обеспечение мира, демократизацию и экономическое благополучие, дополнив его обращением к забытой и вытесненной истории, а равно и растущим осознанием угроз для окружающей среды.
Третья Европа началась в 2015 году и продолжается по сей день. Ее начало обусловлено глобальным миграционным движением, которое, имея причины в далеком прошлом, только теперь, с потоками беженцев, в одночасье вошло в общественное сознание, оставив в нем глубокую зарубку. На этом этапе раскола стала стремительно убывать консолидирующая и интегрирующая сила ЕС. Плюралистичная Европа повсеместно испытывается агрессивным противодействием националистов и ксенофобов. Разверзаются идеологические пропасти, выходят наружу конфликты уже не между политическими системами, а внутри обществ и наций. Врагом первой, поляризованной Европы были Восток и Запад; второй, плюралистической Европы – Гитлер и Сталин; новым врагом третьей, полемически разобщенной Европы стал беженец и чужак, нарушающий однородность общества и угрожающий единству нации.
Что удерживает звезды Европы вместе? Европейская мечта
Долгое время Европейский союз казался таким же прочным и долговечным, как его символ – звездный круг на синем флаге. Но это в прошлом. Британская звезда уже померкла, другие звезды лихорадит. Сам по себе символ на флаге не имеет консолидирующей силы. Тем насущнее вопрос о том, что же, собственно, до сих пор удерживает звезды Европы вместе.
Европа – бескрайняя тема, но перед лицом нынешних угроз для меня все четче проступает лицо «проекта» ЕС. Я называю это «европейской мечтой», хотя она вполне конкретна и понятна. Она основывается на четырех уроках, которые страны – члены ЕС совместно извлекли из своей истории и которые ей крайне необходимы в нынешнем кризисе.
После 1945 года первый и основной урок истории состоял в том, чтобы на сей раз по-настоящему завершить войну. Это не удалось после Первой мировой войны, закончившейся на полях сражений, но не в головах и сердцах людей. Инициаторами нового мирного проекта стали французы, которые после трех войн, развязанных немцами, протянули им руку [287]. Они превратили «мечи», то есть уголь и сталь, это важнейшее сырье для военной индустрии, в «орала», сделав его фундаментом транснационального экономического сообщества. Так смертельные враги стали надежными, мирно сотрудничающими соседями. Второй урок, проект свободы, не менее важный; при поддержке союзников бывшие диктатуры превратились в демократии. Оба урока – обеспечение мира и демократизация – оказались вновь востребованными в 1989 году с крушением Берлинской стены и открытием «железного занавеса». Менее известно то, что к этим урокам добавились еще два. Третьим уроком я называю новую самокритичную мемориальную культуру, которая расширила привычную модель национальной памяти, ориентированную исключительно на честь и гордость, включив в нее также память об исторических преступлениях и выстроив позитивные отношения с жертвами собственной истории насилия. Четвертый урок – актуализация прав человека, которые неоднократно декларировались в прошлом, но которые приходилось отвоевывать снова и снова, как, например, в Центральной и Восточной Европе, где благодаря различным демократическим движениям в конце концов рухнул «железный занавес».
Именно эти четыре урока, таков мой тезис, обусловили с течением времени появление нового типа нации, никогда в истории не существовавшей: я называю ее «гражданской нацией», которая вместе с другими нациями усвоила уроки из исторических катастроф и позаботилась о том, чтобы предпосылки для повторения разрушительного и бесчеловечного насилия никогда не возникли. Эти уроки истории – сохранение мира, укрепление демократии, самокритичная мемориальная культура и признание прав человека – служат одновременно фундаментом демократических конституционных государств. В отличие от отдельных наций, страны Евросоюза объединили свой опыт, знания и правовую базу, сообща пользуются ими и защищают друг друга, а значит, лучше вооружены против произвола, деспотизма и агрессии. Хотя Швейцария не является членом ЕС, ее можно рассматривать здесь как образец, потому что четыре урока истории также имеют прямое отношение к построению конфедерации. Ее основу составляют не расплывчатые и абстрактные «ценности», а четко идентифицируемые и обязательные принципы трех уровней:
• на уровне государства: правовая культура демократии с разделением властей и равными гражданскими правами (конституция);
• на уровне общества: признание многообразия, защита меньшинств, отказ от этнической однородности (общественный договор);
• на уровне нации: концепция культурной самобытности, включающей исторически сложившийся облик и разнообразие (культурная идентичность).
Если правовое государство и национализм исключают друг друга, то правовое государство и национальность друг друга дополняют.
ЕС как уникальный исторический альянс породил новый тип гражданской нации на трех уровнях – государства, общества и нации. Как всегда, истинная ценность блага обнаруживается, когда возникает реальная угроза его утратить. В «третьей» Европе был нарушен консенсус относительно того, что было установлено в «первой» Европе и достигнуто во «второй» Европе. На наших глазах демократические принципы ежедневно ставятся под сомнение, а то и вовсе ликвидируются, причем на всех уровнях: правовое государство во многих странах разрушается монополией СМИ и так называемыми «судебными реформами», которые ставят судей в зависимое положение от политики и политических партий; общественный договор предают этнонационалистические движения, которые мобилизуются против мигрантов и
