– Сегодня пуста, а завтра мы ее наполним, – исподволь подводил к разговору об архиве Миклашевский.
Но Блюменталь-Тамарин то ли не понимал, то ли хитрил и продолжал играть какую-то свою роль.
– Там злой Кощей над златом чахнет. Там русский дух, там Русью…
– Всеволод Александрович, да спуститесь же вы наконец на грешную землю! – начал терять терпение Игорь. – Надо же что-то делать! Пока нас не вздернули на фонарных столбах!
– Что-о?! – Блюменталь-Тамарин потряс фигой и отрезал: – Вот им!
– Я тоже не собираюсь идти на заклание. Большевики не сегодня, так завтра захватят Берлин. Пока не поздно, надо сматывать удочки.
– Да-да, надо бежать!
– Вы думали, куда?
– Ну не к Сталину же.
– А к кому?
– К американцам.
– С пустыми руками мы им не нужны.
– А это нам на что? – Блюменталь-Тамарин постучал пальцем по голове и многозначительно заметил: – Здесь много чего хранится.
– Еще важнее документы. На них можно хорошо заработать, – намекнул на архив Миклашевский.
– Документы?
– Да.
– А ты, боксер, оказывается, не только кулаками умеешь махать, еще и соображаешь.
– Так жизнь и вы, Всеволод Александрович, научили.
– Молодец! Будем держаться вместе, не пропадем.
– Всеволод Александрович, я добро помню. Если бы не вы, я бы тут не сидел.
– Ну спасибо. А насчет злата, так у меня кое-что на черный день припасено.
– Золото? Бриллианты?
– Ха-ха, кое-что подороже.
– Да?! – сделал удивленное лицо Миклашевский и, понизив голос, предложил: – Так, может, это перепрятать в надежное место?
– Перепрячем, но сначала надо добраться до Мюнзингена.
– Мюнзингена?
– В ближайшие дни нас должны туда эвакуировать, а оттуда рукой подать до американцев.
– Я с вами, Всеволод Александрович, можете на меня рассчитывать.
– Всему свое время, Игорь. Трусливые крысы уже побежали, идиоты, и попали в лапы Мюллера.
– Всеволод Александрович, я восхищен вашей дальновидностью! – признался Миклашевский и лишний раз убедился, что за маской лицедея скрывается хитрый и расчетливый интриган.
– Терпение и выдержка! Эти самовлюбленные павлины Власов и Жиленков посыпают мелким бисером перед Гитлером. Они думают, что списали Блюменталь-Тамарина. Идиоты! Они одной ногой стоят на краю могилы. Я их всех, всех переживу!
– Да, конечно! Конечно! – поддакивал Игорь и предпринял еще одну попытку вернуть разговор к архиву.
Но Блюменталь-Тамарина было уже не остановить. Отделаться от него Миклашевскому удалось, лишь когда опустела фляжка с коньяком. Покинув квартиру, он отправился в клуб «Сила через радость». Впереди его ждали занятия по рукопашному бою с курсантами вустрауской разведывательно-диверсионной школы. После того как Лемке организовал ему встречу с временно исполняющим обязанности начальника школы капитаном Кенаком Рейхером, они стали проходить на регулярной основе.
Вслед за ним в клуб подъехал Лемке, и с ним новая смена курсантов – пять человек. Их отличали от предыдущей не только отличная физическая подготовка, но и более высокий уровень общего развития. Пока Игорю стали известны их фамилии: Попов, Гуцалюк, Буга, Муха и Орлов. Но на этот счет он не обольщался, скорее всего это были клички. То, как их опекал Лемке, наводило на мысль, что ему предстояло натаскивать не одноразовых агентов, а спецгруппу, которой Рейхер, видимо, отводил особую роль. Какую именно, Миклашевский рассчитывал узнать из разговоров с курсантами и из общения с Лемке. И такая возможность представилась в тот же вечер, Лемке по случаю завершения курса подготовки смены курсантов пригласил его на ужин.
Он состоялся в буфете клуба, на нем присутствовали все те же хорошо знакомые Миклашевскому лица – Ланге и Брунер. После третьей рюмки разговор перешел на две самые острые и злободневные темы: положение на фронте и возможность применения нового чудо-оружия, о котором объявил Геббельс и которое, по его словам, должно было переломить ход битвы за Берлин в пользу вермахта.
Игорь время от времени вставлял слово в разговор и пытался по отдельным репликам понять, что происходит в самой разведывательно-диверсионной школе. В какой-то момент он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, повернулся и обомлел.
«Как ты оказался здесь? Как?! Нет, это невозможно!» – не мог поверить своим глазам Миклашевский.
Перед ним с почти фотографической точностью возникла тесная комнатушка каптера 2-й роты 437-го батальона РОА Виктора Демидовича. В ней, сгрудившись вокруг сержанта Головко, замкомвзвода Сацукевич, командир отделения Бобылев и он, Игорь Миклашевский, ловили каждое слово Романа. Он вполголоса зачитывал листовку партизан. В ней сообщалось о разгроме гитлеровских войск под Курском и Орлом, содержался призыв подниматься на борьбу с оккупантами и вступать в ряды партизан. И когда закончилось ее обсуждение, Демидович вызвался спрятать листовку у себя в каптерке. Прошло четыре дня, вторая рота отправилась на прочес леса под Рославлем и недосчиталась двух взводов. Почти в полном составе они перешли на сторону партизан. Среди них был и Виктор Демидович.
«Связник от Андрея? Судоплатова!» – догадка пронзила Миклашевского. Он поискал глазами Демидовича, но так и не нашел. Тот как сквозь землю провалился.
«Показалось? Нервы совсем ни к черту! Успокойся и не дергайся», – пытался взять себя в руки Игорь.
Но это ему плохо удавалось. Произошедшая перемена не укрылась от Лемке. Миклашевский все чаще ловил на себе цепкий взгляд гитлеровца. Ответ невпопад не остался без внимания Лемке.
– Игорь, при чем тут Шмелинг? Я говорю о Пилясе! Ты нас совсем не слушаешь! – упрекнул он.
– Да-да, конечно, бой состоится.
– При чем тут бой? Что с тобой, Игорь?
– Извини, Вилли, после сегодняшней бомбежки голова гудит, как после хорошего нокаута.
– Контузило?
– Нет. Вторую ночь подряд не могу уснуть, хожу как лунатик.
– А как рука? – поинтересовался Брунер.
– Царапины, заживет.
– Держись, Игорь! – поддержал его Ланге и предупредил: – Я на тебя поставил, ты должен выиграть.
– До боя еще неделя, так что все будет в порядке.
– Этому французишке одного раза показалось мало! Ты должен уложить его, чтобы он больше не поднялся!
– Уложу, Эдгар! Уложу! – пообещал Игорь и, сославшись на усталость, покинул компанию.
Лемке на это раз был, как никогда, галантен, проводил его на выход и приказал водителю машины отвезти до ворот Восточного министерства. Поднявшись в комнату общежития, Игорь пластом рухнул на кровать, долго ворочался с боку на бок и терзался в сомнениях: Демидович – это игра его воспаленного воображения или реальность. Уснул он, когда было далеко за полночь.
В 6:20 внутренний будильник поднял его на ноги. Наскоро перекусив, он, забыв про тренировку, ринулся к резиденту. Лаубэ ни дома, ни на службе не оказалось. И Миклашевскому ничего не оставалось, как отправиться в клуб. Занятия с курсантами и тренировка не могли отвлечь его от одной и той же назойливой мысли. Она, словно раскаленный гвоздь, сверлила сознание: «Так был ли это Демидович или ты обознался?»
Наступил вечер. Игорь не спешил возвращаться в общежитие, что-то ему подсказывало: сегодня должна наступить разрядка. Приткнувшись в углу буфета, он вяло жевал бутерброд, мелкими глотками пил давно уже остывший кофе и постреливал горящим взглядом то на дверь, то за окно. Стрелки часов приближались к 18:30. Вчера в это же самое время в буфете возник и исчез, подобно призраку, Демидович. Прошло пять, десять минут, а тот так и не напомнил о себе.
«Обознался ты, Игорь. Да и откуда Демидовичу взяться в Берлине? Он, если и жив, то у наших», – с грустью подумал Миклашевский, потянулся к спортивной сумке, но рука повисла в воздухе.
Эти прямые плечи и голову, чем-то напоминающую грушу, он не перепутал бы не с какими другими. На крыльце стоял Демидович. Сердце Игоря встрепенулось: «Витя здесь! Он курьер центра! Его послал Андрей!»
Подтверждение этой догадке он получил через несколько минут. Демидович действовал как опытный конспиратор. На входе в буфет прошелся взглядом по посетителям, заметил Миклашевского, но не подал вида, что узнал, и прошел к стойке бара. Внутри Игоря все горело от нетерпения, но выучка разведчика взяла верх. Он держал паузу, так как соседний столик занимали приятели Лемке. Демидович тоже не торопился выходить на контакт. Заказав кофе, он закурил и исподволь рассматривал публику. В какой-то момент их взгляды встретились, но лишь на секунду.
«А вдруг не узнал? Подойти к нему? Не пори горячки! Если он от Андрея, то знает, куда и к кому идет. А вдруг не увидел? Так что же делать?» – терзался сомнениями Игорь.
Демидович оставался по-прежнему невозмутим, допив кофе, поднялся на выход, перед дверью задержался и, бросив взгляд в зеркало, характерным жестом дважды провел пятерней по своей буйной шевелюре.
