традиционное благочестие и свою связь с высшим фиванским жречеством, Тутмос IV ,
совершив соответствующие церемонии, обратился за советом к верховному
фиванскому
богу Амону, названному в этой надписи «правителем богов». Получив от
фиванских
жрецов согласие на проведение этого похода, фараон во главе своего войска
выступил на
юг. Судя по тому, что войска фараона двигались по обоим берегам Нила, а
корабль
фараона шел вверх по Нилу, причем царь останавливался в больших
населенных пунктах
у наиболее почитаемых храмов, например в Эдфу, этот поход был скорее
карательной
экспедицией, нежели регулярной войной с организованными войсками
противника. 79) В
надписи сказано о том, что население с восторгом встречало фараона, а
мятежные враги
пытались укрыться в «недоступных долинах» восточного нагорья, где их
настигали
египетские войска. К сожалению, конец надписи плохо сохранился и поэтому
трудно
сказать, каковы были реальные последствия этого похода. Очевидно, в
результате этого
похода восстание мятежных племен, если оно имело место, было подавлено, что дало
египтянам возможность укрепить и расширить свою власть над «южными
странами»,
откуда они постоянно получали военную добычу, дань и подати, жестоко
взимаемые с
местного населения. Как полагает Брэстед, пленные, захваченные в стране
Куш, были
поселены фараоном в ограде его заупокойного храма в Фивах. На это, возможно,
указывает надпись, найденная Петри и хранящаяся в Хаскельском Восточном
музее в
Чикаго.80) Таким образом, с этого времени египетские фараоны начинают
выводить все
большее количество рабов из завоеванных соседних стран и расселять их в
специальных
поселениях и лагерях.
При Тутмосе IV последний подъем завоевательной политики египетского
государства
носит судорожный характер тщетной попытки удержать обширные территории, которые
были завоеваны в Передней. Азии и Северо-Восточной Африке в конце XVI и в
первой
половине XV в. Географические границы территорий, на которых
разыгрывалась эта
упорная борьба в царствование Тутмоса IV, отмечены названиями, сохранившимися на
внутренней стенке кузова колесницы этого фараона. В этом списке
перечислены страны и
города Передней Азии: Нахарина, Сангара, Тунип, Шасу, Кадеш и Тихиса, а
также
местности Нубии: Куш (?), Караи, Миу, Ирем, Гурсес и Тиураик.81) Наряду с
известными
обозначениями «от Нахарины до Караи» встречаются и некоторые другие, редко
упоминаемые. Но район [174] борьбы по-прежнему простирается от берегов
Евфрата до
далеких стран Восточной Африки.
122
Аменхотеп III на своей колеснице.
Рельеф Каирского Музея. Новое царство.
При следующем египетском фараоне военная политика Египта становится
значительно
менее напряженной и активной, чем в предшествующий период, когда
египетские войска
наводили трепет и ужас на племена и города Передней Азии и Нубии и
внушали не только
уважение, но даже беспокойство и страх сильным соседним государствам.
Судя по
отсутствию специальных надписей, повествующих о больших военных походах
Аменхотепа III, а также по дипломатическим документам Амарнского архива, после
смерти Тутмоса IV египетское правительство принуждено было почти
полностью
отказаться от прежнего традиционного курса завоевательной политики.
Весьма возможно,
что это стоит в связи с истощением сил египетского народа после
длительного периода
войн, с обострением классовых противоречий, когда огромные богатства
скопились в
руках рабовладельческой аристократии, в частности в руках высшего
фиванского
жречества. Имеются некоторые основания предполагать, что подготовка
Амарнской [175]
реформы, связанная с ориентацией центральной власти на провинциальное
жречество и
средние слои населения, началась еще до вступления на престол Эхнатона, может быть, в
царствование Аменхотепа III.82)
Весьма возможно, что эти слои населения еще в доамарнский период активно
выступали
против высшего фиванского жречества. К сожалению, в документах не
сохранилось
явных на это указаний. Но во всяком случае совершенно ясно, что Аменхотеп
III только в
начале своего царствования и то главным образом с целью укрепления своего
авторитета
в первую очередь среди рабовладельческой аристократии и фиванского
жречества, а
также продолжая старую традицию, совершил поход в Нубию. В ряде надписей
этого
времени описывается этот поход, который произошел в течение 5-6 годов
царствования
123
Аменхотепа III. В надписи у 1-го порога фараон сообщает о победе над
«врагом из Куша»
и подчеркивает свою связь с фиванским храмом, называя себя «правителем
Фив,
любимцем Амона-Ра, царя богов». В надписи, высеченной на скале на острове
Коноссо,
эта связь фараона с фиванским жречеством подчеркнута еще более ясно и
наглядно
благодаря изображению Амона, который приводит к Аменхотепу III в качестве
пленников
четыре южные страны: Куш, Ирем, Урем и Арек. В этой надписи в
традиционной
напыщенной форме говорится о победах фараона и о том, что «ни один царь
Египта не
сделал чего-либо подобного».83) В одной надписи Британского музея
упоминается о том, что Аменхотеп III одержал победу над нубийскими
племенами в районе Ибхата и захватил
там 740 пленников.84) Однако вряд ли можно согласиться с Брэстедом, что
Аменхотеп III углубился в Нубию «немного дальше», чем Тутмос III.
Действительно, Бубастисская
надпись сообщает, что египетские войска достигли «высот Хуа». Однако если
это
название встречается в списке географических названий рядом с названием
страны Пунт,
то из этого никак нельзя делать вывод, что эти «высоты Хуа» находились
именно рядом со
страной Пунт, поскольку в египетских географических списках названия
местностей
располагались далеко не всегда в строго географическом порядке. С другой
стороны,
нельзя принимать на веру трафаретные напыщенные утверждения автора
Коносской
надписи, что «ни один царь Египта не сделал чего-либо подобного». Такие
фразы
довольно часто встречаются в египетских победных надписях и с течением
времени
приобрели чисто стандартный характер. Ведь в каждом языке есть такие
слова, как
«необыкновенный», «необычайный», «непревзойденный»; однако все эти слова
в
обычном словоупотреблении часто теряют свой прямой смысл и просто
означают
«особенный» в смысле «превосходного» и т. д.85) Трудно сказать, сколько
карательных
[176] экспедиций совершил Аменхотеп III в Нубию, но вряд ли они носили
более
серьезный и внушительный характер, чем походы его предшественников. Эти
военные
экспедиции на юг предпринимались не для подавления восстаний, не с целью
дальнейших
завоеваний, а главным образом для захвата добычи, которую Аменхотеп III стремился
вывезти из Нубии,86) как это делали и многие из его предшественников.
Естественные богатства Нубии и прилегающих стран широко эксплуатировались
в
течение всего периода XVIII династии, причем эта эксплуатация
восточноафриканских
ресурсов достигла в царствование Аменхотепа III весьма значительных
размеров, что во
многом обусловило внешний расцвет материальной культуры, необыкновенный
рост
храмового хозяйства, обогащение аристократии и обеспечило развитие
внешней торговли
и дипломатической деятельности египетского государства. В гимне Амону, который
сохранился на стэле, найденной в Фивах в заупокойном храме Мернепта, в
торжественных словах говорится о том, что «вожди презренной страны Куш»
несут
фараону дань на своей спине, что в крепости, окруженной высокими стенами, поселены
«дети вождей нубийских племен», что «страны Пунта» присылают в Египет
лучшие сорта
дерева.87)
Для того чтобы сохранить за Египтом контроль над районами Восточной
Африки, от
Нижней Нубии до Пунта, необходимо было непрерывно принимать меры к
