В своей директиве министр обороны определил, что несколько десятков офицеров должны быть подготовлены для отправки в Югославию в одной из десантных дивизий. Но Грачев при этом не придал значения тому факту, что части именно этой дивизии готовились на замену тем, кто находился в Чечне.
Это и послужило причиной взрыва ажиотажа в соединении. Быстро сообразив, что Босния — не Чечня, многие офицеры дивизии стремились любым способом попасть в список счастливчиков. В Югославии можно было неплохо заработать. И с минимальным риском для жизни. В Чечне была очень большая вероятность заработать пулю в лоб.
Справка Генерального штаба ВС РФ гласила, что в соответствии с резолюцией 45/258 ГА ООН от 3 мая 1991 года действуют стандартные ставки возмещения расходов государств, поставляющих военные контингенты. На каждого военнослужащего (всех званий) в месяц выплачивается по 988 долларов США. Кроме того, дополнительно выплачивается по 291 доллару США (то есть всего 1279 долларов) на каждого. Это больше чем в 5 раз превышало денежное содержание военнослужащего, находящегося в Чечне. А поскольку желающих поехать в Югославию было гораздо больше необходимого числа, то в ход пошли взятки. Начались скандалы и подсидки. Генштабу пришлось в срочном порядке «оздоровлять ситуацию в воинском коллективе»…
…После Вашингтона Павел Грачев лишь на день появился в Москве и тут же вылетел в Грецию, где должен был провести весьма сложные переговоры со стороной, которая вместе с Турцией и Норвегией наиболее активно выступала против внесения корректив в Договор о фланговых ограничениях.
Судя по тому что греки с удовольствием отозвались о подписанном с Россией соглашении о военно-техническом сотрудничестве, Грачев сумел пойти навстречу их желаниям приобрести некоторые виды новейших наших вооружений. То был хороший ход. Он делался ради того, чтобы никто не мешал нам прикрыть фланги таким количеством боевой техники, какое было необходимо ввиду продвижения НАТО на Восток и угрозы разрастания войны на юге…
СОВЕЩАНИЕ15 ноября 1995 года состоялось совещание высшего командного состава Российской армии. Грачев открыл его небольшой вступительной речью. Он сказал, что, несмотря на все невзгоды, Вооруженные Силы «в целом» поставленные задачи выполнили. Потом слегка поплакался о кризисе в финансировании армии, очень аккуратно обходя вопрос о том, кто именно не дает денег.
С основным докладом выступал начальник Генштаба генерал армии Михаил Колесников, Грачев несколько раз делал комментарии, вызывавшие повышенный интерес зала. Министр жестко проехался по Комитету Госдумы по обороне, назвав его антиармейским и заявив, что председатель комитета полковник Сергей Юшенков активно блокирует почти все благие намерения Минобороны и Генштаба по ряду важнейших вопросов военной политики. Вот почему, сказал Грачев, военные и идут в Думу: там для армии нужны люди, которые будут способны отстаивать ее интересы и принимать нужные ей законы.
Но, пожалуй, самым острым был грачевский комментарий по поводу того, что «есть определенные люди, ошивающиеся вокруг президента», которые убеждают Ельцина в том, что необходимо более решительными темпами сокращать армию. Министр с возмущением заговорил о том, что ему велено до 1 июля 1996 года довести численность Вооруженных Сил до 1 миллиона 450 тысяч человек. В резко отрицательной форме отметя эту идею, Грачев заявил, что 1 миллион 700 тысяч человек есть тот предельно низкий рубеж, за который отступать нельзя.
Зал одобрительно загудел…
Когда Грачев говорил толковые вещи, отвечающие помыслам не только высшего генералитета, — всех, кто переживал за безопасность России, он на глазах преображался в командира, за которым безоглядно можно было идти в бой. Он снова становился тем, афганским Граневым, который был честен, надежен и смел, рядом с которым каждый чувствовал себя сильнее…
Когда пошли выступления главкомов и заместителей министра, Грачев бросил в зал реплику: «Все у нас плохо, но мы еще продержимся. В каком еще государстве возможно такое, чтобы генералы так оценивали состояние армии и оставались на местах? В других странах они бы давно разбежались».
Люди опять согласно зашумели…
Через час после этого иностранный журналист спросит у Грачева: кого он видит на посту нового президента России и какова будет его позиция, если Ельцин уйдет?
Никого больше не увидев на посту президента, кроме Ельцина, Грачев заявил, что он — член команды президента и ни с кем больше не хотел бы иметь дело.
— Коней на переправе не меняют, — многозначительно сказал министр.
— Но меняют седоков, — бросил кто-то негромкую реплику…
Много раз слыша едкие реплики в его адрес, читая ядовито-критические статьи о нем, я задавал себе один и тот же вопрос: «Почему же его так часто шпыняют?» Ведь Паша вроде свой же мужик в доску…
— Был своим до тех пор, пока в дерьмо политики не влез, — так отвечал на мучивший меня вопрос друг и духовный наставник отставной полковник Петрович.
Я это уже слышал. И когда Грачев уйдет, я снова услышу, что «во времена российской демократии надо быть преданным президенту и воровать так, чтобы этого никто не видел».
— Главная трагедия Грачева в том, — говорил мне Петрович, — что он был министром обороны Ельцина, а не России…
— Министру обороны нельзя любить президента как Грачев и ненавидеть как Родионов, — добавил мой вечный оппонент полковник Цокотухин.
…Я встретил Грачева в коридоре в окружении множества журналистов. Он был явно польщен вниманием к своей персоне. По-клинтоновски держа одну руку в кармане и раскачиваясь с носков на каблуки своих ярко блестящих ботинок, он спросил:
— А почему, ответьте мне, у прессы такое большое внимание к моей фигуре?
Толпа дружно безмолвствовала. Это молчание становилось уже неловким. Наконец, не выдержал корреспондент «Интерфакса» Виталий Джибути и сказал Грачеву:
— Наверное, потому, что вы много знаете.
Это Грачева явно не устроило.
— А почему же тогда пресса уже четыре года бьет меня в хвост и гриву? — спросил Грачев.
И опять — в ответ молчание.
— Ну, тогда я сам отвечу, — с какой-то удивительно человечной откровенностью сказал Грачев. — Потому, что в этом доме я был чужаком.
И тут же ушел…
ПАТРИАРХ
…В середине ноября 1995 года министр обороны встретился в Свято-Даниловом монастыре Москвы с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. За столь пикантным мероприятием легко угадывалась направляющая рука начальника Главного управления воспитательной работы МО генерала Здорикова. Он взял на себя роль человека, курирующего политическую линию поведения министра на людях: то интервью организует, то докладик напишет, то нужного человека к Павлу Сергеевичу заманит, то сразу 20 детишек. Какого-то конкретного повода для встречи министра и Патриарха не было, разве что близящаяся годовщина войны в Чечне.
Грачев взял с собой в монастырь огромную свиту генералов. Все они во главе с министром чувствовали себя в монастырских покоях настороженно и угловато. Ни один из генералов не перекрестился, а сам Грачев супротив элементарных канонов даже не подошел к Патриарху под благословение…
Наверное, все люди, делающие первые шаги к Богу, выглядят столь же неуклюже. Но главное — делают.
Больше в России верить не в кого.
— Что, чеченские грехи отмаливать явились, супостаты окаянные?! — зло сказала мне московская старушенция за воротами монастыря. — Не получится!
Мой знакомый, тоже ставший очевидцем этих сцен в святом месте, делился своими впечатлениями:
— И как горько совпадали два высказывания: министра обороны, поведавшего миру несколько месяцев назад о том, что «мальчики в Чечне умирают с улыбками на устах», и Патриарха, не заметившего у раненых «афганского синдрома»: «Все они были рады, что скоро вернутся домой, исполнив свой долг».
Трудно критиковать его Святейшество, наверное, это грех, однако все очевиднее раздвоение личности: главный пастырь уступает официальному руководителю церкви, одному из винтиков государственной машины…
Да, многие мальчики, которых посылают сегодня на смерть, шепчут молитву. Чаще всего псалом 90-й, который в народе еще называют «Живые помощи». Но если бы Грачев со своей свитой знали, о чем эта молитва, они бы постыдились ехать к Патриарху…
ЧЕРНОМЫРДИН
Тот факт, что премьер-министр российского правительства 15 ноября 1995 года не нашел возможности побывать на совещании командного состава Российской армии и встретиться с высшей военной элитой (хотя пообещал министру обороны «заглянуть минут на сорок»), вызвал негативные отклики среди генералитета. Я слышал очень колкие реплики из уст участников совещания, которые в иные времена стоили бы им должности.
