"Мы чудесно провели время у вас в ресторане, мадам, - сказал Стрекачев. - Этот вечер мы надолго запомним!"
"Как? - удивилась мадам Барт. - Вы уже уходите? А девочки? Они же так ждали встречи с вами!"
"Вы совсем не знаете теперешней России, мадам, - улыбнулся Стрекачев. - Мы, русские, давно стали однолюбами".
"Капитан, не лгите! - погрозила пальцем она. - Все мужчины мира одинаковы. Уж я-то это прекрасно знаю!.."
Обратно в порт их повезли на тех же двух респектабельных "кадиллаках", а назавтра в провинциальной газете "Меридиналь Франсе" появилась крохотная заметка, озаглавленная "Триумф мадам Барт".
"Хозяйка популярного ресторана "У Нептуна" торжествует, - говорилось в ней. - Отныне ее коллекция гостей завершена, и она гордится тем, что в ее заведении были все моряки мира! Вчера в гостях у мадам Барт провела вечер компания русских офицеров. Они оказались на редкость обаятельными людьми, большими знатоками французской кухни и нашей литературы".
- Я вас заговорил! - спохватился Стрекачев. - Прошу прощения.
- Что вы, товарищ капитан второго ранга, вы нам доставили большое удовольствие, - успокоил его Свирь. - Скажите, а в Египте вам приходилось бывать?
- Дважды был в Александрии, ездил через пустыню в Каир, удалось посмотреть даже пирамиду Хеопса...
- Египетская армия считалась одной из сильнейших в регионе, египтяне имели сильный флот, прогрессивное правительство. Что же произошло с ними в этой войне? Почему их разбили всего за несколько дней?
- Задайте вопрос полегче, капитан, - нахмурился Стрекачев. - Отвечать не стану, поделюсь только своими соображениями. Мне думается, нет у них настоящего морально-политического единства нации. Авиация, к примеру, у них комплектуется только из высшего сословия. Бывшему феллаху или рабочему нельзя мечтать о самолетной кабине. То же самое и в командном составе военно-морского флота. Мне приходилось бывать на египетских кораблях. Просто поразили тамошние порядки: ржавчина, неполадки, безответственность. Офицеры держатся особняком, к матросам относятся презрительно, после обеда их словно ветром с палубы сдувает... Вот причина того, что флот практически в военных действиях не участвовал. Авиацию же, как вы знаете, израильтяне уничтожили на аэродромах. Войну эту проиграли не солдаты, а офицеры и генералы...
- Может, вы и правы, но понять все это трудно, - вздохнул Павел.
- "Ничему не удивляйся", - говорил когда-то Юлий Цезарь. Рад был с вами познакомиться. Нам еще долго щи из одного котла хлебать, так что моя каюта всегда для вас открыта. Заходите без стука!
- С этим мужиком не соскучишься, - сказал Павел, когда помфлагштур вышел.
- Настоящий моряк, - поддержал Свирь. - Еще Ушаков предписывал не брать на флот унылых людей.
- Брат Андрей, может, и не Ушаков, но ребята у него в штабе подобрались веселые. Чего о нем самом не скажешь...
Накануне вечером Русаков-старший пригласил Павла в свою каюту. Она и в самом деле казалась роскошной: четырехсекционная, с большими квадратными окнами, с бархатными шторами. Не зазорно даже дипломатические приемы проводить.
На диване, в углу рабочего кабинета отца, сидел насупленный Игорь.
- Полюбуйся, Павел, каков мариман! - кивнул Андрей в сторону сына. Командир ему, видишь ли, не нравится! Самому еще до мостика как до неба, а смотри-ка, фасон гнет! Отцовским именем решил всю жизнь прикрываться? сердито глянул он на сына. - Просчитаешься! Во-первых, невелика я персона, чтобы мною козырять, а во-вторых, скоро из меня песок посыплется. Пристроят где-нибудь на бережку начальником заштатного департамента - и кончится мой авторитет. А у тебя от моего авторитета всего лишь одна фамилия. Заслуги-то, сынок, не наследуют! Привыкай собственной башкой вперед пробиваться! Нам с Павлом попутной струи никто не устраивал... Иди и хорошенько подумай, как дальше жить будешь.
Игорь молча вышел за дверь.
- Может, зря ты с ним так сурово, Андрей? - проговорил Павел. Парень еще молодой, горячий.
- Вот и надо шелуху с него снимать, пока зеленый. Слушай, Павел, все спросить тебя хочу. Ты все время рядом с ними был, ответь как на духу: невестка моя никогда между Урмановым и нашим Игорехой не стояла? Сдается мне, что ревнует ее наш к Сергею.
- Нет, Андрей, - твердо ответил Павел. - Завистниц было много у Ирины, но даже они про такое не болтали...
Глава 14
"Новокуйбышевск" подошел к Мозамбикскому проливу между юго-восточным побережьем Африки и одним из самых крупных островов Индийского океана Мадагаскаром. Несмотря на зиму в южном полушарии, океан баловал теплой малооблачной погодой. В заветренных уголках палубы можно было загорать.
Напуганная сомалийском солнцем, Татьяна боялась обнажить плечи, зато Ян успел снова почернеть, грудь и спина его забавно контрастировали с выцветшей льняной шевелюрой. Выгорели и стали совсем белесыми реденькие брови.
- Этот район называют осколками колониализма, - рассказывал он Татьяне. - Много мелких островов тут принадлежит Англии, Коморские острова - заморское владение Франции, Мозамбик - колония Португалии. Мадагаскар тоже совсем недавно добился независимости...
- Какая это земля справа на горизонте? - поставив руку козырьком, спросила она.
- Остров Гранд-Комор, на нем столица провинции город Морони. Кстати, женщины мира должны уважать Коморы, здесь добываются лучшие эссенции для духов. Французские "Коти" и "Сикам" именно им обязаны своей популярностью...
- Живут здесь тоже французы? - поинтересовалась Татьяна.
- Нет, европейцев здесь всего горстка. Четвертьмиллионное население потомки Синдбада-морехода, арабы, которые за прошедшие века смешались с аборигенами, их зовут коморцами или анталаутра - это название ближе к арабскому.
- А кто населяет Мадагаскар?
- На нем расположена Малагасийская Республика, коренные ее жители малагасийцы, но есть французы, индийцы, китайцы...
- Как же они сюда, на край света, добрались? - удивилась Татьяна.
- Один мой приятель заходил в Мадзунгу, это порт на Мадагаскаре, так рассказывал, что там полно китайских лавчонок, крохотных ресторанчиков.
- Где только их нет!
- Нужда заставит. Даже сейчас немало людей бежит из Китая, в приграничном Гонконге как грибы растут трущобные поселки-"шанхайчики", где собираются китайские беженцы.
Слева замаячила новая земля - остров Анжуан, а далеко на горизонте расплывчатым миражем поднималась из волн вершина горы Марумукутру на Мадагаскаре.
Потом впереди по курсу возник какой-то изломанный рефракцией силуэт, сначала увидели ступенчатый дымок и странные рогульки мачт, затем силуэт оформился в правильный темный треугольник.
- Военный корабль идет, - сказал Томп. - Португальский, наверное.
- Всюду военные корабли! - воскликнула Татьяна.
- "Доктор фашистских наук" Салазар развязал здесь настоящую войну против мозамбикского народа. Бомбит с воздуха негритянские деревни, обстреливает из пушек, устраивает карательные экспедиции, подвозит с метрополии все новые и новые подкрепления. Возможно, и этот, - показал он в сторону вырастающего в размерах корабля, - притащил новых солдат.
- Как много еще на земле мест, где проливается кровь, - вздохнула Татьяна.
- Уже три года Фронт освобождения Мозамбика сражается с португальскими фашистами. Патриоты контролируют северные провинции страны, громят военные гарнизоны...
Корабль повернул в сторону африканского берега и вскоре скрылся из виду. А над мачтами "Новокуйбышевска" пробежала маленькая тучка, окропила судно веселым теплым дождичком, как из ситечка, согнала всех с открытой палубы.
Вечером в кают-компанию заявился расстроенный, Воротынцев. Он нес в руках кусок плотного картона, на котором крупными кривыми буквами было начертано: "Поборем лень здоровым сном и добрым аппетитом!"
- Кто этот лозунг в бильярдной повесил? - спросил он.
- Наверное, мои маслопупы схохмили, - улыбнулся Томп. Присутствующие встретили его слова одобрительным смешком.
- Ваши люди и в самом деле от лени изнывают, - не принял шутливого тона помполит. - Служба у них чересчур вольготная.
- На торговом флоте, Кузьма Лукич, люди не служат, а работают, спокойно заметил механик. - Потому нам после рейса отгулы и праздничные полагаются. Что же касается этой шутки, - кивнул он на картон, - то мы еще в мореходке, когда строем на камбуз ходили, распевали на мотив из "Веселых ребят":
Нам шутка плавать в морях помогает,
Она хандрить и скулить не дает,
И тот, кто шутку душой понимает,
Тот никогда и нигде не пропадет...
- Мне рассказывали, что курсанты-фрунзенцы, когда их однажды в город не увольняли, тельняшку на Крузенштерна надели, - поддержал Томпа Алмазов. - У них в Ленинграде, на Васином острове, возле училища, памятник этому адмиралу стоит. Тельняху они из десятка курсантских втихаря шили, ни сил, ни средств, как говорится, не пожалели... А в нашем ТОВВМУ в подобной ситуации старшекурсники шарабан по училищному плацу катали. По отделению двуногих жеребчиков на каждую оглоблю. Наш батя контр-адмирал Богданов посматривал из окна своего кабинета да улыбался. Понимал, что молодым парням стравливать душевное давление необходимо. Было это в пятьдесят первом, когда шла война в Корее.
