Это была первая личная победа Остермана, первый самолет из 102 сбитых им до того, как в 1942 году он сам погиб в России.
А в это время генерал-лейтенант Тео Остеркамп из своего штаба на французском побережье делал все возможное, что требовалось от его должности «командующий истребителями 1 и 2».
Истребители произвели перегруппировку со времени своего последнего дневного налета на юго-запад 26 августа, когда сорок восемь «Не-111» со штабной эскадрильей были посланы под мощным эскортом на гавань Портсмута. С этого момента три Geschwader истребителей вместо того, чтобы пролетать все расстояние от Шербура до английского берега, были собраны в районе Кале, так что им оставалось пересечь лишь Дуврский пролив.
Это решение отражало концепцию главнокомандующего II воздушного корпуса Бруно Лерцера, гласившую, что люфтваффе не может себе позволить распыления своей истребительной мощи. Поскольку очаг битвы находится в Юго-Западной Англии, в пригородах Лондона, эскорт воюющих здесь бомбардировщиков, как заявлял он, должен быть удвоен и утроен. В результате 3-й воздушный флот фельдмаршала Шперле с этого времени ограничился ночными бомбежками. Хотя бомбардировки становились значительно менее эффективными, нападающие, по крайней мере, не нуждались в защите истребителями.
Таким образом, вклад истребителей на 31 августа составил не менее чем 1301 боевой вылет «Ме-109» и «Ме-110» для обеспечения вышеупомянутых налетов силами всего лишь 150 бомбардировщиков на Хорнчерч, Биггин-Хилл и другие аэродромы.
Этому британское КИА смогло противопоставить 978 вылетов, и только в немногих случаях «спитфайрам» и «харрикейнам» удалось добраться до бомбардировщиков и отогнать их от объектов. Поскольку германский защитный заслон из истребителей присутствовал везде, британские истребители были вынуждены вступать в бой лишь со своими немецкими «коллегами». Официальные данные Королевских ВВС – тридцать девять сбитых английских самолетов. Потери люфтваффе в истребителях составили тридцать два самолета. Накал сражения достиг высшей точки.
В этот момент маршал авиации Даудинг из КИА, должно быть, очень хотел попробовать оспорить германское превосходство в воздухе над окраинами Лондона, послав одинокие эскадрильи из Центральной и Северной Англии в поддержку 11-й группы, которая вела тяжелые бои. Но не сделал этого. Он полагал, что еще не пришло время бросать в бой последние резервы.
А потери уже и так были тяжелые. Официальные данные Королевских ВВС за август гласят, что было уничтожено 390 «спитфайров» и «харрикейнов», а еще 197 получили серьезные повреждения. Сравнительные цифры для «Ме-109», подготовленные генерал-квартирмейстером люфтваффе, говорят, что за тот же период было потеряно 231 и повреждено 80 самолетов. Эти величины включают в себя потери не только над Англией, но и над оккупированными странами и самой Германией.
Таким образом, в среднем на один потерянный германский истребитель приходилось два британских.[18] Правда, обе стороны считали, что их собственные успехи и вражеские потери были гораздо больше, чем на самом деле. И даже в таком случае есть место для некоторого скептицизма. Выступая 1 сентября от имени люфтваффе на совещании высшего командования о ходе битвы в небе на данный момент, майор Фрайзер фон Фалькенштейн из Генштаба заявил: «В борьбе за воздушное превосходство начиная с 8 августа Королевские ВВС потеряли 1115 истребителей и 92 бомбардировщика, а люфтваффе – 252 истребителя и 215 бомбардировщиков. Тем не менее большое число британских самолетов, которые по нашему утверждению были уничтожены, можно быстро вернуть в строй».
Однако вывод, к которому пришел Генеральный штаб, бил прямо в точку. Фалькенштейн продолжал: «Британская истребительная авиация подверглась мощным ударам. Если в течение сентября мы будем использовать каждый случай хорошей погоды, чтобы поддерживать давление на противника, можно предполагать, что вражеская оборона будет настолько ослаблена, что наши воздушные налеты на его промышленные центры и портовые установки смогут значительно возрасти в объеме».
В тот момент все еще существовало препятствие на пути реализации этих целей. Но было похоже, что оно вот-вот рухнет. Продолжались налеты на оборонительный щит над лондонскими аэродромами. Изо дня в день в небе над столицей происходили схватки истребителей.
«В начале сентября, – писал маршал авиации Даудинг, – уровень потерь был настолько высок, что свежие эскадрильи истощались еще до того, как восстановившие силы части были готовы занять их место. Просто не хватало пилотов-истребителей, чтобы возместить понесенные потери».
Но самую глубокую тревогу у британцев вызывали не растущие потери в самолетах, а убыль в опытных летчиках. И это даже при том, что британские пилоты, сумевшие выпрыгнуть с парашютом из своих подбитых машин, могли вновь воевать – не то что их германские коллеги, которые покидали подбитые самолеты, находясь над вражеской территорией.
Черчилль отмечал у себя, что в течение двух недель с 24 августа по 6 сентября, то есть в период главного немецкого наступления против британских баз истребителей, погибло 103 летчика, а 128 было тяжело ранено, в то время как соответствующие потери в самолетах в два раза больше: 466 «спитфайров» и «харрикейнов» было уничтожено или серьезно повреждено.
«Из общего количества истребителей примерно в одну тысячу, – писал он, – потеряна примерно одна четверть».
КИА пыталось бороться с нарастающим кризисом с помощью тактических мер. В атаке одновременно должно участвовать две эскадрильи числом не менее двадцати самолетов. При крайней необходимости вице-маршалу авиации Парку было разрешено привлекать подкрепления из соседних групп. Наконец, во фронтовые эскадрильи 11-й группы были переданы почти все квалифицированные летчики страны, при этом в находящихся на отдыхе эскадрильях таких оставалось максимум пять на всю часть. Даже командования флота, бомбардировочной и береговой авиации отдали своих пилотов в крайне нуждавшиеся в них соединения истребителей.
В начале сентября доклады из германских соединений указывали на то, что впервые начало ослабевать упорство истребительной авиации, оборонявшей Британию. Например, рапорт из II/KG 1 («Гинденбург»), которая 1 сентября совершила налет на доки в Тильбюри на Темзе, гласил: «Незначительное сопротивление вражеских истребителей было легко подавлено нашим эскортом».
Фактически же восемнадцать «Хейнкелей-111» прикрывались не менее чем тремя Geschwader истребителей: JG 52, 53 и 54. Майор Вальтер Грабман, командир ZG 76, после успешного эскорта KG 3 на Истчерч 2 сентября докладывал своему начальнику, генералу Остеркампу: «Там уже особенно делать нечего». Даже двухмоторные «Ме-110» опять заняли свое место в небе над Англией!
Борьба была тяжелой, но казалось, что основная задача люфтваффе – подавление британской истребительной авиации – вот-вот будет выполнена.
Глава 4
ЦЕЛЬЮ СТАНОВИТСЯ ЛОНДОН
В этот судьбоносный момент, а точнее, 7 сентября, высшее руководство приказало люфтваффе произвести резкие перемены в самой сути военных операций. С этого времени целью должен был стать Лондон!
Британцами, начиная с Черчилля, это изменение в тактике расценивается как фундаментальная германская ошибка, которая спасла оборону Англии от уничтожения. Базы истребителей наконец-то получили передышку и могли прийти в себя от полученных тяжелых разрушений.
Причин для перемен в политике было две: одна – чисто военная, другая – политическая.
3 сентября Геринг встретился в Гааге с двумя командующими авиационными флотами: фельдмаршалами Кессельрингом и Шперле. Он настаивал на том, что необходимо отказаться от нынешней тактики и перейти к широкомасштабному наступлению на наиболее важный объект – английскую столицу. Оставался единственный вопрос: можно ли реализовать это наступление без лишнего риска для бомбардировщиков? Достаточно ли ослаблена британская истребительная авиация? Кессельринг ответил «да», Шперле сказал «нет».
Шперле считал, что надо продолжать налеты на базы истребителей. Кессельринг придерживался мнения, что от них можно отказаться: эскадрильи истребителей, если понесут тяжелые потери, можно перебросить на другие авиабазы за Лондоном, а там, за пределами досягаемости для германских истребителей, немецкие бомбардировщики не будут угрожать их безопасности. Он всерьез удивлялся, почему британцы не сделали этого до сих пор, чтобы избежать дальнейших потерь. Может быть, причина лежала в области психологии: «удерживание линии фронта», «образцовый пример для поддержания морали у населения». Но было совершенно очевидно, что они перебазируются на более безопасные аэродромы.
– У нас нет возможности, – сказал он, – уничтожить английские истребители на земле. Мы должны заставить их ввести в воздушный бой последние резервы «спитфайров» и «харрикейнов».
